Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Ему не раз приходилось пробираться в подобные подвалы и ночевать. Иногда случалось и так, что место уже было занято кем-то другим, но чаще Спитамен находил надёжное, хоть и временное убежище. К тому же в таких местах нередко случалось разжиться съестным из запасов хозяев. Спитамен ожидал увидеть горы товаров, которым не нашлось места в лавке наверху, но ошибся — вокруг не оказалось ничего. Подвал был абсолютно пуст. Все звуки в нем приобретали необычную гулкость, любой шорох становился громче в десятки раз.

Наверняка именно поэтому, а ещё благодаря тому, что все его чувства были напряжены до предела, он и услышал чей-то тихий стон. Но подвал был пуст, так откуда же взялся звук? Может, что-то притаился за одной из колонн?

И тут взгляд Спитамена упал под ноги. Ему показалось, или некая часть пола действительно была темнее? Буквально в шаге от него лежало пятно непроницаемого мрака, как будто на тёмном камне пола кто-то изобразил черной краской круг правильной формы.

Стараясь двигаться осторожно, Спитамен подобрался к краю круга, опустился на колени, протянул руку… И его ладонь погрузилась в черноту. Перед ним была пустота, колодец, вырезанный прямо в полу.

Он оказался один на один с сумасшедшим галантерейщиком в запертом подвале магазина, откуда возможно выбраться только одним способом — сквозь узкое окошко, ведущее на улицу. Но чтобы добраться до него, необходимо преодолеть десяток шагов в неизвестности, рискуя сверзиться в колодец.

Прямо скажем, перспектива незавидная.

Может быть, стоит осторожно, шаг за шагом, добраться до стены и уже оттуда, не отрывая спины от сырых камней, дойти до окна?

Пока Спитамен размышлял, снизу раздался очередной стон.

Насколько он мог судить, диаметр колодца был от четырёх до пяти локтей. Запустив руку в темноту, Спитамен попытался нащупать хоть что-то, но вместо этого пальцы ощутили лишь холодный камень стен.

Сколько бы он ни напрягал зрение, ему не удалось разглядеть того, что происходит внизу, поэтому, стоя на коленях у края колодца, он опустился ещё ниже, пока его лицо не оказалось вровень с полом, и произнёс:

— Кто здесь?

Он уже начал думать, что ему просто показалось.

— Эй?..

В ответ снизу донёсся очередной стон.

Внезапно в голову Спитамену пришила идея. Когда он впервые смотрел на сферу, та вроде как сияла изнутри. Тогда он не придал этому значения. Однако вполне могло оказаться, что сфера была способна светиться в темноте. В любом случае проверить стоило.

На мгновение Спитамен испугался: а если вдруг он повредил сферу, убегая от лавочника? Или, того хуже — потерял? А лавочник, получив желаемое, навсегда запер его здесь.

Однако к его облегчению, сфера оказалась на месте. И она действительно светилась в темноте. Стали видны не только серый каменистый пол вокруг, но и стены, и, разумеется, яма. И не одна. Неподалёку Спитамен разглядел ещё один черный кружок провала.

Снизу вновь застонали. На этот раз ошибки быть не могло. Спитамен, проведший на улице последние несколько лет жизни, научился безошибочно определять скрытые в интонациях боль, страх, отчаяние, даже если холодной ночью откуда-нибудь из подворотни слышался всего лишь прерывистый кашель или короткий, но глубокий, идущий из самых недр тела, стон. Единственный звук смог поведать о человеке многое, порой гораздо больше, чем он сам хотел рассказать.

Крепко сжав сферу в кулаке, Спитамен погрузил руку в мрак колодца. Вниз уходили серые стены, покрытые пятнами сырости. Спустя мгновение он увидел лежащего на дне колодца человека. Тот скорчился в позе эмбриона, подтянул ноги к груди, а руки засунул между тощими коленями. На нем была только набедренная повязка, хотя вначале Спитамену показалось, будто человек одет в тёмную одежду. С опозданием он понял, что все тело несчастного — один сплошной синяк. Человек выглядел мёртвым. Он и пах как мертвец.

Спитамену пришлось лечь на живот, чтобы вытянуть руку дальше. Из колодца на него дохнуло смесью отвратительных запахов. Пахло склепом, могилой; старым, давно заброшенным крематорием, где жирная земля, его окружающая — это пепел и гарь, оставшаяся после тысяч сожжённых тел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Эй, — позвал Спитамен, опустив голову в колодец. Собственный голос, отражённый от стен, показался ему слабым и надтреснутым.

— Эй, — повторил он громче, — Ты живой?

Человек не ответил и даже не пошевелился. Было трудно сказать, дышит ли он вообще. Спитамен обернулся: не открылась ли дверь подвала и не маячит ли в проходе паучья фигура галантерейщика. Неожиданно он понял, что был неправ, решив, что в подвале совсем нет запасов. То, что он сейчас видел перед собой, как раз таким запасом и являлось, в истинно паучьем вкусе.

Неужели вместе с полиморфными конечностями жертва запретной хирургии обретает и вкусы животного, в которое, по сути, превращается?

Неожиданно незнакомец открыл глаза. Он сел, выпрямился, посмотрел наверх — прямо на Спитамена. А затем прыгнул. Всё происходило настолько быстро, что Спитамен не успел ничего понять. Словно подброшенный невидимой пружиной, человек вцепился в руку, сжимающую сферу. На мгновение Спитамену показалось, что сфера сейчас лопнет, такой крепкой была хватка, но, к счастью, этого, не произошло, и артефакт остался цел.

Отвратительный смрад заполнил все вокруг, но куда ужасней было искажённое ненавистью лицо незнакомца. На этом лице двигались и жили только глаза — со зрачками, сжатыми в две черные точки, окружённые желтушными белками.

Они боролись молча. Все слова выветрились у Спитамена из головы, а его противник вёл себя так, будто и не владел человеческой речью. Ухватившись за Спитаменову руку, он пробовал подтянуть тело к краю ямы. Сам Спитамен чувствовал, что начитает падать. Ещё мгновение и он соскользнёт… И тогда в яме окажутся двое.

Мужчина практически ничего не весил, однако под грязной кожей чувствовались мышцы того, кто отдавал много времени физическому труду. Работник порта? Матрос? Неизвестно, сколько бы продолжалось их борьба, однако в тот момент, когда Спитамен был уже готов соскользнуть в колодец, дверь в подвал распахнулась и в дверном проёме вновь возникла паучья фигура гибрида.

На этот раз лавочник вооружился алебардой. По виду, оружию было лет двести, во всяком случае Спитамен не помнил, чтобы солдаты и стражи Завораша пользовались такими. Наверняка это был один из предметов, выставленных на продажу в магазине.

Вторая рука у Спитамена по-прежнему оставалась свободной. Размахнувшись, он ударил кулаком незнакомца в лицо. Удар вышел неудачным: кулак скользнул по скуле. Однако следующий тычок Спитамен нанёс ровно в переносицу. Послышался хруст ломаемых костей, голова незнакомца запрокинулась назад. Хватка обеих его рук на мгновение ослабла. Очередной удар Спитамен направил узнику в челюсть. Брызнула кровь.

В этот момент позади раздался звонкий удар. Спитамен оглянулся и увидел, что лавочник уже почти спустился по лестнице. Алебарду он тащил за собой, и её лезвие, соскользнув с последней ступеньке, звякнуло о каменный пол подвала.

Губы галантерейщика растянулись в ухмылке. Он по-прежнему был в темных очках, и Спитамен, который всё еще напрягал зрение, подумал, видит ли тот хоть что-нибудь.

— А ну стой, где стоишь, — в полумраке странные пятна, покрывавшие голову лавочника, тускло отливали серебром.

День выдался хуже некуда. Кажется, это был худший день в его жизни. Его топили и он тонул, в него стреляли и протыкали палками, сумасшедший лавочник набросился с кулаками, а теперь вот пожаловал с алебардой в руках. Весь подвал выглядел как одна большая ловушка. Ямы в полу появились явно не случайно. Лучше всего об их предназначении и эффективности говорило присутствие узника.

Спитамен взглянул на залитое кровью лицо перед собой, в полные ненависти глаза… и нанёс очередной удар. От столкновения с кулаком Спитамена нос узника буквально смялся, несчастный издал короткий стон. Обе его руки разжались, и узник рухнул на дно колодца.