Сахарские новеллы - Сань-мао

class="p1">– Я…

Я думала было продолжить уговоры, но увидела их недобрый взгляд. То, как они разглядывали меня, не сулило ничего хорошего. Я сменила тон.

– Что ж, не хотите помочь – воля ваша. Ничего не поделаешь.

Я хотела развернуться и уйти. Какие-то ненормальные в пустыне.

Но не успела я и глазом моргнуть, как один из троих мужчин вдруг дернул головой, второй тут же прыгнул мне за спину, правой рукой обхватил меня за талию, а левой дотронулся до груди.

От страха я чуть не потеряла сознание. Инстинктивно я начала кричать. Словно дикий зверь, я билась в его железных ручищах, крича и изо всех сил пытаясь освободиться. Но все было бесполезно. Он перехватил мое туловище и развернул к себе, приблизив ко мне свое страшное лицо.

Хосе со своего места видел, что происходит на склоне холма и кричал, чуть не плача:

– Убью! Убью вас всех!

Он отпустил камень и попытался пробраться сквозь трясину. Увидев это, я от ужаса забыла про себя и сквозь слезы закричала ему:

– Хосе, не надо! Умоляю, не надо!

Стоило мне заплакать, как трое сахрави переключили внимание на Хосе. Я повернулась к державшему меня психопату и, собрав все свои силы, двинула ему ногой в живот. Застигнутый врасплох, он взвыл от боли и согнулся пополам. Оказавшись на свободе, я бросилась бежать. Второй мужчина широкими прыжками устремился за мной. Присев на корточки, я набрала две горсти песка и швырнула ему в глаза. Он закрыл лицо руками, и я, воспользовавшись этими секундами, скинула шлепанцы и босиком что было сил понеслась к машине.

Но эти трое не стали бежать за мной. Они сели в свой джип и медленно поехали в мою сторону.

Думаю, они просчитались: решив, что водить машину умеет только Хосе, а я, как ни старайся, далеко не убегу, они неторопливо поехали меня ловить. Я запрыгнула в машину, завела мотор, взглянула в сторону державшегося за камень Хосе и ощутила такую боль в душе, словно меня хлестнули кнутом.

– Беги, Сань-мао! Уезжай скорее! – отчаянно кричал Хосе.

Отвечать ему времени не было. Я изо всех сил нажала на газ. Машина завелась и, прежде чем успел подъехать джип, понеслась вверх по холму. Джип пытался преградить мне дорогу, но я, словно пилот-камикадзе, полетела прямо на него, и он поспешно отъехал в сторону.

Педаль газа выжата до упора, но от фар джипа не укрыться, они словно приклеились к моей машине и не отпускали меня. От напряжения сердце готово было выпрыгнуть из моей груди, я почти задыхалась.

На полном ходу я заблокировала все четыре двери. Левой рукой я шарила позади сиденья, пока не ухватилась за спрятанный Хосе выкидной ножик.

Вот и горный лабиринт. Ни секунды не раздумывая, я устремилась внутрь и обогнула один из песчаных холмов. Джип следовал за мной. Как безумная, я металась между дюнами; джип то немного отставал, то снова меня настигал, и уйти от него никак не получалось.

И тут до меня дошло, что, если не погасить фары, джип так и будет преследовать меня, а потом закончится бензин, и мне конец.

Подумав об этом, я с отчаянной решимостью изо всех сил нажала на газ. Наполовину объехав дюну, не давая джипу себя обогнать, я на полном ходу выключила фары. Крепко вцепившись в руль, я резко свернула влево и поехала вокруг холма, оставшегося позади джипа.

Дугообразная дюна отбрасывала в ночи широкую тень. Я прижалась к ней как можно ближе, открыла правую дверцу, вылезла наружу и отбежала от машины, сжимая в руке ножик. В тот момент я многое бы отдала за то, чтобы наша машина была черной, коричневой или хотя бы темно-зеленой. Но увы, она была ярко-белой.

Я видела, как кружил джип, разыскивая меня. Преследователям и в голову не пришло, что я могла спрятаться, и они, сделав несколько кругов, умчались вперед, набирая скорость.

Я пробежала несколько шагов по песку. Джип действительно уехал, но я боялась, что он вернется, и вскарабкалась на вершину песчаного холма – удостовериться, что свет фар полностью скрылся вдали.

Скатившись с дюны вниз, я вернулась в машину. Я была вся в холодном поту, перед глазами расплывались темные круги, к горлу подступала тошнота. Я снова вылезла из машины и легла на землю, чтобы холод привел меня в чувство. Медлить было нельзя, ведь Хосе до сих пор оставался в трясине.

Через несколько минут я полностью пришла в себя. В небе светился ковш Большой Медведицы, под нею приютилась Малая Медведица, указывая мне путь своими яркими, словно алмазы, звездами. Ночью ориентироваться в горном лабиринте было проще, чем днем.

Я стала соображать: если я поеду на запад, выберусь из лабиринта, затем преодолею еще сто двадцать километров, чтобы добраться до КПП, потом позову людей на помощь, повезу их назад… даже если очень спешить, к ночи никак не успеть, и Хосе… к тому времени Хосе… я закрыла лицо руками, не в силах думать дальше.

Я постояла еще немного. Вокруг не было ничего, чем я могла бы помечать дорогу, – один песок. Но метки были необходимы, чтобы рано утром разыскать это место.

От холода ломило все тело; пришлось бежать обратно в машину. И вдруг мой взгляд упал на заднее сиденье. Оно ведь целиком съемное! Я мигом открыла ящик с инструментами, нашла отвертку, открутила все шурупы. Ухватившись обеими руками за сиденье, я наконец смогла его снять.

Я вытащила сиденье из машины и бросила на песок. Завтра это место будет проще найти. Я снова села в машину и включила фары, собираясь ехать в сторону КПП. Я старалась контролировать себя и не давать волю эмоциям. Я ведь ехала за помощью, а вовсе не бросала Хосе одного.

Фары осветили брошенное на песок черное сиденье. Я завела мотор…

И вдруг меня словно молнией ударило: ведь сиденье такое большое, к тому же плоское, оно наверняка не утонет. От волнения меня проняла дрожь. Я подобрала сиденье и засунула его обратно в машину. Затем развернулась и поехала обратно, к трясине.

Боясь заплутать, я ехала медленно, держась оставленных ранее следов шин. И все равно я делала лишние круги и то и дело теряла след. Добравшись, наконец, до трясины, я побоялась подъезжать слишком близко и просто направила на нее свет фар. Трясина была по-прежнему тиха и темна, и лишь время от времени на ее поверхность подымались пузыри. В этой тиши я не могла разглядеть ни Хосе, ни торчавшей