Сахарские новеллы - Сань-мао

жених. Но я, будучи чужестранкой, недолго думая отодвинула занавеску и прошла прямо в комнату Гуки.

В комнатке было темно и очень душно. Гука сидела на сваленных в углу коврах. Увидев меня, она оживилась, вскочила и бросилась целовать в обе щеки, приговаривая:

– Сань-мао, не уходи!

– Я не ухожу. Давай я принесу тебе чего-нибудь поесть. – Я вышла из комнаты, взяла большой кусок мяса и отдала Гуке.

– Сань-мао, как ты думаешь, теперь у меня родится ребеночек? – тихо спросила она.

Я не знала, что ей ответить. За пять дней ее пухлое личико осунулось, глаза ввалились. Я смотрела на нее с болью в сердце.

– Принеси мне таблеток! Таких, чтоб детки не появлялись, – горячо прошептала она.

Я не могла оторвать глаз от ее десятилетней мордашки.

– Хорошо, принесу, не волнуйся. Это будет наш с тобой секрет.

Я потрепала ее по плечу.

– А теперь можешь идти спать. Свадьба закончилась.

Ночь в лысых горах

Однажды, вернувшись с работы, Хосе не вошел, как обычно, в дом, а стал сигналить из машины, и гудок его словно звал меня: «Сань-мао, Сань-мао!» Я отложила каллиграфию, которой занималась ради забавы, и подбежала к окну.

– Ты чего не заходишь? – спросила я его.

– Я узнал, где искать окаменелости черепах и моллюсков! Поедем?

Я подпрыгнула от радости и сразу же ответила:

– Поедем, поедем!

– Так выходи же скорее, – поторопил меня Хосе.

– Сейчас, переоденусь, возьму еду, одеяло… – кричала я ему в окно, бегая и собирая вещи.

– Давай быстрей, ладно? Ничего не бери, мы часа через два-три вернемся.

По природе своей я человек импульсивный. Поторапливаемая Хосе, я в ту же секунду выбежала из дома. На мне было длинное до щиколоток платье, а на ногах – шлепанцы. Выходя, я схватила висевшую на двери кожаную флягу, внутри которой был литр красного вина, вот и все мое снаряжение.

– Готово. Поехали! – я подпрыгивала на сиденье, полная радостного нетерпения.

– Двести сорок километров туда и обратно. Три часа в машине, час – на поиск окаменелостей. К десяти вернемся, как раз и поужинаем, – рассуждал вслух Хосе.

Услыхав про двести сорок километров, я непроизвольно взглянула на катившееся к западу солнце и хотела было возразить. Но после того, как этот тип завел себе машину, он совершенно на ней помешался. К тому же, как человека с первой группой крови, переубедить его в чем-либо невозможно. Поэтому, хоть дальнее путешествие в сумерках и казалось мне сомнительной затеей, я решила не протестовать.

Километров двадцать мы ехали по шоссе к южной границе поселка. После контрольно-пропускного пункта дороги больше не было; нам предстоял путь через бескрайнюю пустыню.

К боковому окну подошел караульный и, поглядев на нас, сказал:

– А, это снова вы. Куда собрались так поздно?

– Да тут недалеко, километров тридцать. Ей, знаете ли, кактус понадобился, – сказал Хосе и поддал газу.

– Зачем ты ему соврал? – укоризненно спросила я.

– Если б я не соврал, он бы нас не выпустил. Сама посуди, разве он позволил бы нам так поздно ехать в такую даль?

– А если, не ровен час, что-то случится? Ты и направление, и расстояние сообщил ложное, как же нас найдут? – спросила я.

– Никто и искать не будет. Помнишь, как погибли те хиппи? – снова вспомнил он о той жуткой истории: все мы слышали о трагической гибели хиппи в пустыне.

Было уже почти шесть. Хотя солнце начало клониться к закату, свет был так ярок, что резал глаза; но вот повеяло холодом.

Машина быстро ехала через пустыню по оставленным чьим-то автомобилем следам шин. Плоская земля, укрытая песком и щебнем, простиралась дальше, чем мог охватить взор. Впереди возник мираж – сначала один слева, потом еще два – справа; они имели облик озер, окруженных зеленым кустарником.

Кроме завываний ветра ничего не было слышно. Мертвенно тихая земля казалась спящим великаном, свирепым и жестоким, и мы ехали по его распростертому недвижимому тулову.

– У меня такое чувство, что однажды мы умрем в этой пустыне, – вздохнула я, глядя в окно.

– Почему?

Машина, то и дело подскакивая, мчалась вперед.

– Каждый день, с утра до вечера, мы тревожим ее, выискиваем в ней окаменелости, выкапываем ее растения, преследуем ее антилоп, разбрасываем бутылки из-под газировки, бумажные коробки, грязь и мусор, бороздим ее колесами машин. Пустыне это не нравится, взамен она требует наши жизни. Вот так: у-у-у, у-у-у… – я изобразила, как сдавливаю чью-то шею. Хосе расхохотался – он обожал, когда я несла всякую чепуху.

К этому времени я полностью закрыла боковое окно, потому что воздух незаметно, но довольно сильно похолодел.

– Вот и горный лабиринт, – сказал Хосе.

Я посмотрела на далекую линию горизонта. Маленькие черные точки, показавшиеся вдали, постепенно увеличивались. В радиусе трехсот километров это единственная холмистая гряда. Она представляет собой скопление высоченных песчаных дюн, рассыпанных на двадцати-тридцати квадратных километрах пустынной земли.

Ветер сотворил эти песчаные горы – дугообразные, неотличимые друг от друга. Они похожи на скопление полумесяцев, выкорчеванных небесным экскаватором и перенесенных в пустыню Сахару. Еще более удивительно, что все эти холмы, около сотни метров вышиной, расположены на примерно одинаковом расстоянии друг от друга. Забредя сюда, легко утратить чувство направления и заблудиться. Я называю это место «горным лабиринтом».

Горный лабиринт приближался, и вот наконец перед нами выросла первая дюна.

– Поедем через лабиринт? – тихо спросила я.

– Да. Как въедем, сразу повернем направо, и через пятнадцать километров будет то самое место с окаменелостями, о котором мне говорили.

– Уже почти половина седьмого, скоро бесы начнут в стены стучать. – Я прикусила губу, не понимая, отчего мне так не по себе.

– Что за суеверия, какие еще бесы. – Хосе не верил мне, и все тут.

Мало того что он был бесстрашен и безрассуден, но вдобавок еще упрям и твердолоб. В конце концов мы оказались в горном лабиринте и двинулись дальше, огибая песчаные холмы. Солнце было позади нас, а ехали мы в направлении востока.

На этот раз лабиринту не удалось нас пленить: не прошло и получаса, как мы выбрались из него. Впереди на песке уже не было отпечатков шин; местность эта была нам незнакома, к тому же мы ехали в обычной машине, не приспособленной к вождению в пустыне. На душе у меня было неспокойно. Хосе вылез из машины оглядеть местность.

– Давай вернемся! – Мне уже совершенно расхотелось искать окаменелости.

– Еще чего. – Хосе и слушать меня не стал. Машина рванула вперед и двинулась дальше по совершенно незнакомой земле.

Через два-три километра перед нами возникла