Рейтинговые книги
Читем онлайн Неуловимый монитор - Игорь Всеволожский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 36

Отойдя от реки на несколько километров, мы пересекли пустынный шлях, прошли через дубовую рощу, миновали чей-то фруктовый сад и очутились возле старой мельницы с обломанными крыльями. Матросы, посланные вперед, вернулись и доложили, что мельница пуста.

— Вот тут и бросим якорь, — сказал Володя.

Овидько отворил тяжелую, скрипучую дверь. Скупой свет проникал в мельницу откуда-то сверху. Видимо, через дыры в крыше. Прислоненные к стене, стояли жернова. Черный паук ткал густую паутину. Старая седая крыса удивленно уставилась на нас, пошевелила усами и исчезла.

— Веселое, однако, местечко, — сказал кареглазый матрос Игорь Личинкин. — Ну, прямо «Тайна старой мельницы», как в кино.

— В кино-о? — протянул маленький и юркий Лаптий. — Нет, брат, это тебе не кино… — не преминул он ввернуть свою любимую поговорку.

Попадал ли снаряд «Железнякова» в цель, Лаптий говаривал, обращаясь, очевидно, к немцам: «Это вам не кино». Разрывался ли немецкий снаряд поблизости от корабля и осколки его разлетались веером по палубе, он говорил матросам: «Эй, братки, голову пригните, а то снесет. Это вам не кино».

И тут, хозяйственно оглядев заброшенную мельницу, он повторил:

— Н-да-а. Это вам не кино…

— Личинкин и Лаптий, — позвал Володя, — отправляйтесь.

Матросы молодцевато подтянулись и, откозыряв командиру, вышли из мельницы. Пояснений им не требовалось, они отлично знали, чего хочет от них начальник.

Выглянув через мгновение в узкое оконце, пробитое в бревенчатой стене, я уже не увидел матросов, только что перешагнувших за порог. Они словно сквозь землю провалились.

Мудряк налаживал рацию. Овидько стал на охрану поста корректировщиков. Согнувшись в три погибели, он укрылся в густой заросли кустарника, и Гуцайт был уверен, что ни одному фашисту не удастся подобраться к нам незамеченным.

Прошло полчаса, час. Время тянулось медленно.

— Так бывает всегда, — объяснил мне Володя, — когда уходят разведчики и остальным приходится ждать их возвращения.

Вокруг все застыло: лист не шевельнется, трава не шелохнется; облака в небе неподвижны, и шлях пустынен, словно вымер, и удивительным кажется, что так близко от передовой стоит подобная тишина.

Но вот дрогнул куст, затрепетал другой. Откуда-то, словно из-под земли, вынырнул Овидько со своим автоматом. Он сразу же успокоенно кивнул головой. Я понял: разведчики возвращаются.

Матросы, запыхавшись, вошли в мельницу.

— В крайней хате, товарищ начальник, немецкий штаб, — докладывал Личинкин Володе. — Думаю, штаб дивизии, не меньше. Офицеры дрыхнут под вязами. Сундуки стоят со всякой канцелярией. Рация. Нам мальчонка один все показал. Скажи пожалуйста! Клоп, от земли не видать, а все знает! «Мы, — говорит, — фрицам спуску не даем. Мы ихним автомобилям шины гвоздем прокалываем».

— В которой хате штаб? — переспросил Володя.

Личинкин показал, начертив расположение деревни.

— Отлично, — сказал Гуцайт и, повернувшись к радисту, приказал: — Дайте знать на корабль.

— Есть!

Личинкин и Лаптий продолжали рассказ: немцы перерезали в деревне всех гусей и кур, готовят пиршество — ждут генерала.

— Ну, что же, подоспеет вовремя, как раз и угостим, — засмеялся младший лейтенант. — Как у вас? — спросил он радиста.

— Беда, товарищ начальник, — ответил расстроенный матрос. — Связался было, ответили уже, да ничего не успел передать — рация отказала.

— Исправляйте.

Матрос принялся возиться с передатчиком. Но рация упорно молчала. Такая досада: привалила удача — можно накрыть и уничтожить большой фашистский штаб, — и вдруг из-за неисправности рации все может сорваться!

Мудряк побагровел. Он, казалось, готов был с головой влезть в рацию. Но как он ни бился, она упорно молчала. Я стал ему помогать, но безуспешно. Неисправность, видно, была серьезная.

Тогда Володя Гуцайт выбрал веселого коренастого матроса:

— Чумак, пойдете на корабль пешком.

— Есть идти на корабль! — гаркнул матрос.

— Тише ты! — пробасил Овидько, заглянув в окно. — Ишь горластый, что петух! Немцы услышат.

Чумак вышел из мельницы и исчез в густом кустарнике.

Через полтора часа он поднялся на борт «Железнякова».

Первый же залп монитора накрыл хату, в которой помещался гитлеровский штаб.

— Это вам не кино! — радостно воскликнул Лаптий, когда над тополями взлетели обломки досок, комья земли, бревна, а затем и сами деревья, вырванные с корнями, закрутились в воздухе, словно подхваченные внезапным вихрем.

В бинокль было ясно видно, какая поднялась в селе суматоха. За околицу на бешеном ходу вылетели мотоциклисты. Несколько зениток принялись ожесточенно бить в небо. Нагруженная солдатами трехтонка выехала в степь и, ковыляя на кочках, понеслась в сторону от села. В какие-нибудь три минуты машина была уже у мельницы.

— Неужели открыты? — спросил я Володю.

Из кабины остановившейся машины выскочил шофер, торопливо поднял капот и принялся рыться в моторе.

— Просто поломка, — успокоил меня Гуцайт.

Но мотоциклисты веером окружали мельницу.

Второй залп «Железнякова» снова накрыл штаб, разметав по сторонам повозки, сундуки, автомашины. Паника в селе усилилась. Зенитки вдруг прекратили стрельбу.

— Сообразили, видать, что не бомбежка! — сказал Володя.

Откуда-то взмыли вверх «мессершмитты».

Полетели отыскивать корабль… Несколько мотоциклистов, оставив машины, пошли к мельнице, держа наготове автоматы.

— Они не знают еще, что мы здесь, но хотят занять мельницу, — скороговоркой сказал Володя. — Вот влипли-то! И зачем я тебя, черта, взял?

Я отмахнулся.

Отступать было некуда. Мотоциклы тарахтели вокруг.

Володя шепотом отдавал приказания. Сердце мое колотилось. Я понял, что наступает решительный момент. Корректировочный пост Гуцайта, двадцать восемь раз благополучно ускользавший от гитлеровцев, на двадцать девятый раз, кажется, попался.

Овидько стал за дверью.

— Если кто войдет, — сказал Володя, — убрать без шума. Понял?

Овидько кивнул головой. Минуты текли томительно. Послышались тяжелые шаги. Сколько солдат приближалось к мельнице? Один?.. Два?.. Три? По-видимому, двое. Хрустели ветки, шуршала трава. Все ближе, ближе… Вот, скрипнув, приотворилась дверь. Просунулась голова в рогатой каске. Немец, ничего не разглядев в темноте, набрался храбрости и вошел. Овидько ринулся вперед. Послышался короткий глухой удар, и немец неподвижно распростерся на истлевших бревнах. Дверь снова скрипнула, и еще одна каска так же осторожно, с опаской просунулась в щель. Немец заглянул в помещение, осторожно переступил порог. Вдруг он наткнулся на лежащего солдата, наклонился над ним… Удар, такой же короткий и глухой, сдавленный вскрик — и второй гитлеровец свалился ничком на пол…

…Кто-то кричит по-немецки, вызывая застрявших на мельнице солдат. Окрик повторяется настойчивей и громче… Овидько чуть приоткрыл дверь, отцепил от пояса гранату. Мельница окружена. Широко распахнув дверь, Овидько кидает гранату в приближающихся фашистов. Взрыв, крики. Пули щелкают над нашими головами. Мы кидаемся на пол. Отстреливаемся. Немецкая граната разрывается под самой дверью.

— Все целы? — оглядывает нас Володя. — Все…

«Но надолго ли?» — думаю я.

Теперь уже несколько гранат летят в мельничные стены. Оглушительный грохот. Дым заполняет все помещение, заставляет мучительно кашлять. У порога вздымается пламя. Мельницу подожгли!

— Эх, братцы! — поднимается Овидько. — Помирать, так с музыкой.

Он хочет ринуться наружу.

— Назад! — остановил Гуцайт матроса.

И как раз в это мгновение в полу вдруг приподнялся квадратный лючок. Как только мы не заметили его раньше? Из люка высунулась голова мальчишки, белобрысая, с задорным хохолком. Мальчуган торопливо бормочет:

— Я Николка, пионер здешний. Скорей за мной, моряки. Я выведу вас. Вы меня не пужайтесь только.

Овидько на прощанье бросает в немцев две оставшиеся гранаты. Мы ошеломлены, но раздумывать некогда. Спускаемся в люк и ползем на четвереньках следом за Николкой, едва протискиваясь в узкой щели. Группу замыкает Овидько. Он ползет, спотыкаясь, отплевывается и все время что-то бурчит…

Спустя несколько минут впереди забрезжила узкая полоса света. Ползем на свет и из-под могильной плиты выбираемся на погост. На плите написано:

«Здесь похоронен дворянин Барыкин Тимофей Саввич, 67 лет. Мир праху его!»

Прижимаясь к земле, мы ползем за мальчуганом между могилами. Трава одуряюще пахнет. Стрекочут кузнечики. Николка вползает на церковную паперть и тихо стучит в дверь. Дверь отворяется. Навстречу нам выходит седой благообразный старичок. Он приглашает за собой.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 36
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Неуловимый монитор - Игорь Всеволожский бесплатно.

Оставить комментарий