Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И, видать, не поймешь, — отвечал Архип, не глядя на него.
Издали послышались раскатистые глухие хлопки, похожие на выстрелы. Мужики насторожились разом. Мещеряк, готовый был и дальше отстаивать свою правду, замолчал вдруг. А хлопки звучали все чаще и чаще. Струги остановились.
— Что там? Бой?
— Атаман струги остановил! Что-то будет, братцы! — молвили тихо мужики и откладывали весла.
— Началось, — прошептал Архип и, перекрестившись, взялся рукой за прицепленную к поясу саблю.
О том, что Передовой полк попал в засаду и был смят, Хворостинин узнал тотчас и остановил движение войска уже на подходе к Шклову. А немного позже отступающие ратники полка вместе с другими ранеными привезли и самого воеводу Романа Бутурлина. Он уже был в беспамятстве, заостряющееся мертвенно-бледное лицо становилось восковым. Его положили в походную телегу, в кою насыпали сена, и там он, задыхаясь и кашляя кровью, уже отходил. Лекари, осмотрев рану, доложили, что он был ранен пулей в грудь, где она и засела плотно, и воеводе осталось жить считанные минуты, ибо началось нутряное кровотечение — что-то клокотало и булькало в горле воеводы каждый раз, когда вздымалась при слабом дыхании его грудь.
Иван Бутурлин, едва сдерживая слезы, стоял подле телеги, гладил брата по взмокшим растрепанным волосам. Хворостинин тем временем выслушивал доклады о том, что Шклов занят вражеским войском, и все их воины, чудно одетые в легкие панцири, вооружены длинноствольными пищалями, у них много конницы, что также стреляет с седел и что они мало походят на литовских ратников.
— Наемников привели, молвил удрученно Катырев-Ростовский.
— Без пушек будет худо, — с досадой протянул Хворостинин, — позовите казачьего атамана!
Ермак прибыл незамедлительно. Подошел и Иван Бутурлин, только что простившийся с умершим братом и теперь, судя по его грозному виду, жаждал мести. Сообща воеводы постановили, что надобно брать город в двух направлениях — казакам надлежало атаковать Шклов со стороны Днепра, а коннице — с поля.
— На стругах надобно подойти близко и бить из пищалей. Татарская конница тем временем станет наступать и выманивать противника из города. Никакого полона приказываю не брать! — наставлял Хворостинин. — Тебе, Ермолай Тимофеевич, быть сродни наконечником копья нашего войска. На тебя вся надежа. Как сумеешь их потрепать, как сумеешь людей своих вывести, тем и обернется сражение.
Ермак, холодно глядя на Хворостинина, молча кивнул и ничего лишнего молвить не стал. С тем и отбыл к своим.
— С Богом, — сказал напоследок Хворостинин и двинулся к своему боевому коню, коего слуга держал под уздцы. Воевода легко взмыл в седло, надел тут же поданный ему островерхий шлем и, опустив забрало, поехал вперед. Заревели трубы, и войско начало строиться и разворачиваться для наступления на раскинувшийся пред ним небольшой городок.
Струги тронулись первыми. Мещеряк скинул с себя пояс, к коему прицеплены были футляр для фитиля и зарядцы с порохом, и приказал Архипу:
— Бросай свою саблю! Заряжать будешь пищали! Запомнил, что я говорил вчера?
— Да, — растерянно глядя на товарища, ответил Архип. Матвей, а следом и остальные мужики, кроме тех, что гребли, улеглись в стругах, укрывшись за невысокими бортами. Матвей уложил рядом с собой свою саблю и две пищали. Все словно замерло вокруг. Из тумана показались очертания городского посада.
— Я бью из одной, тут же берешь ее, заряжаешь, я бью из другой, отдаешь ту, что зарядил — и так следом. Гляди с порохом не балуй, ежели много насыплешь, мне руки оторвет, тут дело такое, отец!
Едва он это сказал, со стороны берега прогремели выстрелы, и на казацкие струги обрушился град пуль. Они шипели и свистели в воздухе, с глухим стуком врезались в борта стругов, выбивая фонтаны деревянных щепок. Архип невольно вжался в угол палубы, поджав ноги и зажмурив глаза. Пули неустанно визжали и свистели над ним, снова и снова били в борта струга, и Архип слышал вскрики и стоны раненых. Еще никогда он не чувствовал себя таким уязвимым и едва ли не впервые после сражений под Казанью ощутил животный страх смерти.
— Твою… — крикнул было Мещеряк, но снова с берега раздался грохот выстрелов, и снова засвистели пули.
— К берегу! Подходи! — слышались крики с соседних струг. Архип почувствовал, как струг разворачивается и медленно движется вперед. Он открыл глаза и увидел, как казаки, припав к краю струга, ударили из пищалей в ответ. Матвей бросил ему в руки разряженную пищаль и, взяв следующую, прицелился. Архип схватил оружие, обжигаясь, трясущимися пальцами отсоединил фитиль, бросил его в футляр с отверстиями. Пока откупоривал зарядцу и засыпал в ствол порох, Матвей швырнул ему уже следующую пищаль и крикнул:
— Скорее, стерва ты! Скорее!
Но бросился сам заряжать второе ружье. Все заволокло дымом. Струг тем временем прибился к берегу. Архип и Мещеряк одновременно зарядили оружия, и Мещеряк, выстрелив, вновь бросил оружие Архипу. Рядом пуля раздробила череп мужику, коему Архип прошлым вечером отдавал после себя бурдюк с квасом. Несчастный рухнул на дно борта и, заливая кровью все вокруг, беззвучно бился, корчился, силясь подняться, но вскоре затих, лишь мелкой дрожью било его окровавленные руки. Кто-то, убитый, свалился за борт в реку. Кто-то истошно орал, и крик его тонул в ружейных залпах. Архип, силясь совладать с собой, старался быстрее заряжать оружие и, кажется, начал справляться. Вот Мещеряк, целясь, вдруг вскрикнул и, едва не уронив пищаль в реку, скатился на дно борта. Архип, краем глаза увидев, что из предплечья Матвея хлещет кровь, сильной рукой оттащил его назад, на свое место, а сам, взяв пищаль, занял место Матвея, уже обильно политое его кровью. Приставил приклад к плечу, прицелился. В пищальном дыму и тумане смутно маячили темные фигуры. Архип оглянулся. Казаки, что были с ним в одном струге, неустанно стреляли, другие заряжали им оружие, да так быстро, что Архип невольно подивился такому мастерству.
— Целься, да на спусковой крюк нажимай. Гляди, к плечу плотнее приставь, дабы руку не выбило отдачей! — посоветовал кто-то из казаков. Архип прицелился, выстрелил, но, кажется, никуда не попал. Взяв в руки вторую заряженную пищаль, понял, что ствол ее ходит ходуном и попасть куда-либо было невозможно.
— Ишь, прыткий! — послышался в этом страшном грохоте выстрелов хохот кого-то из казаков. Чертыхнувшись,
- Рождение богов (Тутанкамон на Крите) - Дмитрий Мережковский - Историческая проза
- Все дороги ведут в Иерусалим - Доктор Нонна - Повести
- Повесть о полках Богунском и Таращанском - Дмитрий Петровский - Историческая проза
- Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор - Историческая проза
- Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Котёнок Пират, или Ловкий коготь - Холли Вебб - Повести
- Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- И лун медлительных поток... - Геннадий Сазонов - Историческая проза
- Пожиратели человечины. Cборник - Сергей Зюзин - Повести
- Карта утрат - Белинда Хуэйцзюань Танг - Историческая проза / Русская классическая проза