Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Стив Дьюно

— Красавец, — подтвердила Ким, которой все же не удалось увернуться от приветственного лизания в щеку.

— И этот пес встал грудью на револьвер? — изумился Дин. — Я думал, он крупнее.

— Он легко меняет размеры, — сказал я. — То огромный, как страж у врат ада, то крохотный такой, что поместится в ладонь.

— Прямо человек в собачьей шкуре, — заявил Дин, глядя Лу в глаза. Тот приветственно наступил ему на ногу. — Все, я избран.

Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилась дорога. Карликовые елочки уступили место пихтам, желтым соснам, канадским елям, ольхам, лиственницам и осинам. Вместо пологих рыжих холмов со всех сторон к дороге подступали скалистые горы, вершины которых венчали белые шапки. Мы взбирались все выше и выше, и вот уже на обочине стал попадаться снег. Под солнцем он таял, и сбегающие вниз ручейки посверкивали на солнце. Когда мы миновали очередной сугроб, Лу принюхался и заскулил.

— Он когда-нибудь раньше снег видел? — поинтересовался Дин, почесывая Лу за ухом через окошко клетки.

— Навряд ли в Мендосино были снегопады, — ответила Нэнси.

— Держу пари, он окажется от снега без ума, я таких псов знаю, — заявил Дин. Я знал, о чем он говорит: есть собаки, которых вид снега приводит в буйный восторг, они сходят с ума от радости и готовы часами носиться и валяться в сугробах.

За следующим поворотом я притормозил, и мы все выбрались размять ноги. Увернувшись от снежка, которым швырнула в меня Ким, я выпустил Лу наружу. Он пулей метнулся к грязному влажному сугробу и принялся скакать, подбрасывая снег в воздух и радостно пытаясь его укусить.

Снег стал для Лу новой, неизведанной игрушкой, и он был счастлив, как ребенок из Канзаса, впервые оказавшийся у моря. Лу подскакивал, взбрыкивал, делал в воздухе пируэты, хватал снег зубами, подбрасывал, а затем пытался ловить и прижимать лапой.

— Он в восторге, — заметила Ким.

— Сам с собой играет в снежки, — засмеялась Нэнси, пытаясь сделать снимок.

— Лучше делом займись! — крикнул Дин, швыряя в Лу снежком.

А ведь так оно и должно было случиться – очень скоро, только я пока об этом не знал.

В нашем распоряжении оказались апартаменты на втором этаже небольшого дома, из которого открывался потрясающий вид на горы. Красиво, как в кино.

— Где тут у них баллоны с кислородом? — поинтересовался Лин, задыхаясь, как астматик. Мне тоже было трудно отдышаться. Мы всегда жили на уровне моря, а сейчас оказались намного выше, и у нас в буквальном смысле перехватило дух.

— Как же мы дойдем до Синего озера? — спросил я. Намеченный маршрут должен был увести нас еще выше в горы, на добрых двенадцать тысяч футов. Чем же мы там будем дышать?

— Вот ребенок, — засмеялась Ким, дружески толкая меня в плечо. Она три дня в неделю ходила в спортзал, занималась аэробикой и бегом. Мышцы у нее были прочными, как тиковое дерево.

— Да, я ребенок. Детям нужен кислород.

Мы начали обживать квартиру. Я забрал себе комнату Дэрил, чтобы иметь возможность до конца жизни хвастаться тем, что спал в постели Дэрил Ханны. С Нэнси, разумеется. Но об этом можно было и не говорить.

Лу обнюхал все уголки, задерживаясь в тех местах, где, скорее всего, побывал другой кот или собака, которых привозили с собой хозяева лома. Я видел, как он ловит запахи и задумывается, точно дегустатор, пробующий редкий коньяк.

— Шпиц или кролик? — спросил я у него. Он на меня покосился, затем продолжил идти по следу, пока не добрался до кухни. Там он ловко открыл дверцу буфета. Внутри обнаружился полупустой пакет с собачьим кормом.

— Молодчина, Шерлок, — похвалил я его, переставляя пакет повыше. Лу недоуменно уставился на меня: как же так, почему я не вознаградил его за проявленную смекалку? — Тебе это нельзя. Живот болеть будет. — У него в глазах застыла глубокая обида. Это была его еда, он же ее нашел!

Когда Лу огорчался, он ложился, укладывал морду на передние лапы и укоризненно смотрел. Я открыл пакет с его лакомствами и швырнул ему печенье. Лу схватил его на лету и ушел в угол, чтобы там сгрызть. Я видел, что он все еще дуется на меня.

Вечером мы с Нэнси лежали в постели (Дэррил Ханны!) и обсуждали прогулку, запланированную на завтрашний день. Мы собирались добраться до Синего озера, расположенного на четыре тысячи футов выше Теллерайда.

— Нам предстоит пройти по тропе почти восемь миль и подняться на полмили, — сказал я, пытаясь мысленно представить себе эту геометрию. — То есть довольно приличный наклон дороги и вдвое меньше кислорода, чем нам надо.

— Жестко, — согласилась Нэнси. Лу посмотрел на нас и полез под кровать. Там теперь было его любимое место.

— Это самоубийство. Ким нас убьет.

— Зато спускаться будет весело. — Нэнси старалась сохранять оптимизм.

— Вниз доберется только Ким. Остальные по дороге загнутся.

— Ким и Лу, — возразила она. Лу вылез из-под кровати и на нас посмотрел.

— Даже его на такое не хватит.

— Он здоровый годовалый пес. Он справится.

— На двенадцати тысячах футов?

— Да он и не заметит!

Лу уселся рядом с кроватью, с моей стороны.

— Р-р?

— Чья сейчас очередь? — спросил я.

— Он же тебя выбрал, — и Нэнси предательски отвернулась, накрывшись с головой одеялом.

— Пойдем, Лу.

Воздух снаружи оказался сухим, прозрачным и более холодным, чем я ожидал. Он удивительно пах чистотой – то ли от снега, то ли от близкой реки, и это было удивительное ощущение, точно все самые сладкие ароматы с земли поднимались сюда, в горы Колорадо, чтобы мы могли насладиться ими.

Лу наслаждался каждым новым запахом. Он обнюхивал кусты, деревья, траву, помечал все вокруг, царапал когтями грязь и долго обнюхивал найденное перо, трогая его лапой.

Мы отошли от лома по утоптанной тропе, и я спустил его с поводка. Он побежал вперед, туда, где росли тополя и ольхи. Глядя на него, я невольно вспомнил тот день, когда мы познакомились, и как его стая скрывалась за деревьями, точно отряд ниндзя, и как Лу сперва трусил за ними следом, а потом вдруг остановился, прислушавшись: возможно, интуитивно он ощутил, что его будущее не с ними, и сейчас я следил, как он носится среди деревьев, и точно знал, что теперь я – его единственная семья, и мы не расстанемся до конца его жизни. Он чувствовал то же самое, я уверен.

Ким штурмовала дорогу так резво, будто ее в спину кололи штыком. Дин задыхался со мной наравне, но у него ноги были длиннее, и он поспевал за своей спортивной супругой без особого труда. Мы с Нэнси отчаянно старались не отстать, а Лу радостно бегал от одной пары к другой и вилял хвостом. Он считал своим долгом присматривать за всеми нами.

Я спрятался за большим камнем. Лу бросился на поиски, тогда как Ким сурово требовала, чтобы мы не задерживались и шли быстрее. Чуть позже Лу метнулся с тропы куда-то в стороны и вернулся, весь перемазанный в какой-то дряни.

— Что он там нашел? — спросила Нэнси, вытирая ему пасть.

— Не уверен, что мы хотим это знать.

— От него пахнет помойкой.

— Это его любимый ресторан. — Я потрепал Лу по холке, счищая грязь.

— Дьюно! — послышался рык сержанта Ким.

— Иду, Сатана! — закричал я в ответ.

Каждые двадцать минут она позволяла нам пятиминутный привал. Я уже через пятнадцать был уверен, что подхватил болезнь высоты. Налицо были все симптомы: головная боль, тошнота, утомление, нехватка воздуха. Ощущение было такое, словно меня нагрузили кирпичами.

— И почему я должен нести его еду и воду? — спросил я у Нэнси, указывая на Лу сладким батончиком. Лу какое-то время тащил в зубах палку, но потом бросил, когда понял, что ни у кого нет сил с ним играть.

— Я же тебе говорила купить специальный собачий рюкзак.

— Мы его померили в магазине, но Лу огорчился.

— Откуда ты знаешь?

— Ты же знаешь, как он в таких случаях смотрит в пол.

Если Лу считал, что с ним поступают несправедливо, он отходил в сторону и отворачивался. В тот день он вел себя как сорванец, которого впервые вырядили в парадный костюмчик, так что я решил сберечь тридцать баксов и ушел из магазина без рюкзака.

Поэтому теперь я волок на себе галлон воды, два бутерброда, яблоко, пакетик сухофруктов и орехов, ветровку, бинокль, фотоаппарат, карты, справочник по птицам, компас, нож, аптечку и мешок собачьей еды… на высоте в десять тысяч футов. И кто тут вьючное животное, скажите на милость?

Ким была беспощадна. Мне хотелось подставить ей подножку, привязать к дереву, надеть на ногу ядро – что угодно, лишь бы ее замедлить. Нет, она, конечно, была права: если не поспешить, мы никогда бы не успели обернуться до темноты. Но пятиминутные привалы проходили слишком быстро, а до нового надо было идти и идти.

— Ненавижу тебя, — заявил я ей на следующей остановке. Я так тяжело дышал, что даже из фляжки глотнуть не мог.