Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Стив Дьюно

— Держи. — Я бросил ему липкий кусочек. Он выпустил палку из пасти и мгновенно поймал угощение, проглотил и вновь с удовольствием принялся грызть древесину. Сперва он тонкими полосками сдирал кору, потом уничтожал остальное.

Палка была слишком тонкой и длинной, ее неудобно было держать в лапах.

— Дай, — велел я, забрал палку и переломил пополам. — Так удобнее, верно?

Он хрюкнул и вернулся к своему занятию. Я счистил со своего обломка кору и слегка надкусил. Лу посмотрел на меня удивленно, точно я открыл какой-то страшный секрет.

— Невкусно, — резюмировал я и выплюнул кусочек дерева. На вкус оно было горьким, как перестоявший чай.

Вытащив перочинный нож из кармана, я закончил шкурить свой кусок палки. Лу поудобнее свернулся на земле, и еще какое-то время мы отдыхали в полном блаженстве, оба были заняты своим делом и думали о змеях и друг о друге.

Мне позвонила Филлис из репетиторского агентства:

— У меня есть для тебя клиент.

— И кто же это?

— Очень важная персона.

— Шейх или политик?

— Знаменитость.

— Не в первый раз, — сказал я.

— Сомневаюсь.

Я миновал пост охраны на воротах, проехал по заворачивающей дорожке к дому и покосился в зеркало заднего вида на Лу.

— Веди себя хорошо, — и бросил ему печенье. Он схватил его на лету и облизнулся. — Молодец. Сиди в машине. Здесь тебе выходить нельзя – по крайней мере, пока что.

Лу обозрел великолепный особняк, оставив на стекле влажный отпечаток носа. Я медленно заехал на парковку, поставил машину в дальнем уголке и вылез наружу.

— Веди себя хорошо.

Да, скажу честно, я нервничал.

Слева от входа в дом находилась идеально подстриженная, изумрудная поляна, шедшая слегка под уклон. Там было несколько лунок для гольфа, у которых торчали флажки. Добродушный и вальяжный пожилой джентльмен в малиновом жилете, афроамериканец по происхождению, как раз замахивался клюшкой. У его ног лежали мячи.

Он сделал аккуратный удар, и мяч закатился точно в лунку. Потом он обернулся ко мне:

— Чем могу вам помочь?

— Добрый день, сэр. Я Стив Дьюно, новый учитель Аники.

— Добрый день, сынок, — отозвался он любезно, глядя на меня немигающим, как у орла, взглядом. — Тогда тебе к Джоанне, это моя жена. Иди прямо в дом.

— Спасибо, сэр.

— Не за что.

Я не мог отделаться от ощущения, что всего за пару секунд он оценил меня, снял мерку, сделал какие-то выводы. Я, как ребенок, хотел задать разом тысячу вопросов: «Хотите познакомиться с моей собакой?» или «А давно вы играете в гольф?» Конечно, при встречах со звездами мы все ведем себя, как идиоты… но, черт возьми, это же был сам Сидни Пуатье!

Вокруг него всегда было множество таких людей, как я, он ценил наши услуги и всегда был очень добр. Однако он всегда оставался на собственной орбите, словно луна, и не делался ближе. Слава окутывала его, она была почти физически ощутимой преградой, и это было совершенно заслуженно. В любом случае, дважды в неделю приходить в этот дом стало для меня настоящим событием.

Лу считал происходящее совершенно нормальным, он мирно спал в машине, пока я занимался с Аникой, а мистер Пуатье играл в гольф на лужайке.

В погожие дни я привязывал его к дождевальному аппарату, и он сидел там совершенно спокойно, лишь изредка подтявкивая, словно желая оценить меткость уларов.

Никто из членов семьи не возражал против Лу. Впрочем, чаще всего он все же оставался в машине и дожидался меня там, наблюдая, как самый известный актер Америки загоняет в лунку мячи.

Насколько мне известно, эти две знаменитости ни разу даже не поздоровались друг с другом. Такое впечатление, что для мистера Пуатье Лу вообще не существовало. Возможно, он его не замечал. Возможно, пока я давал в доме уроки, они вдвоем наслаждались тишиной и покоем; если когда-нибудь мне представится случай, я спрошу об этом мистера Пуатье. Но, как бы то ни было, когда я думаю об этом и представляю лучшего в мире пса, который наблюдает за лучшим в мире актером, эта картинка согревает мне сердце.

Я подобрал Лу в декабре, и ему тогда было полгода. Это значит, родился он где-то в июне 1986 года. Я постановил, что день его рождения мы будем праздновать шестого июня. Сейчас я не могу даже представить, что было бы, если бы я не решился забрать этого голодного блохастого щенка с собой.

К лету Лу вымахал в крепкого, здорового, красивого пса. Люди в большинстве своем реагировали на него почти так же, как я на мистера Пуатье: они побаивались и одновременно были им очарованы. Лу притягивал к себе людей, как мотыльков на огонь.

Забавнее всего было наблюдать за теми, кто сам никогда не держал собак. Я оставлял Лу на привязи у заднего входа в «Роуз-кафе»; люди заходили туда и внезапно сталкивались с этим псом, излучавшим симпатию и уверенность в себе. Они осторожно трепали его по голове, он топтался на месте, вилял хвостом и порыкивал, после чего широко улыбался – и завоевывал очередное сердце.

Если ему кто-то особенно нравился, он принимался сопеть, как локомотивчик, хрипло и часто – так это делают многие крупные собаки. Тогда он прижимался к человеку боком, наступал ему на ногу, поднимал умильный взгляд – и дело было в шляпе.

Лу быстро понял, что приветствовать посетителей кафе – самый верный способ получать от них вкусности: кусочки круассанов, печенье, хлебные корочки. Я даже замечал, что кое-кто из завсегдатаев со временем тоже завел себе щенка – такое впечатление произвел на них Лу и его нежнейшие карие глаза, как у Греты Гарбо.

Но не все в «Роуз-кафе» были столь благонамеренны. Как-то раз я привычно оставил Лу на привязи, а сам зашел внутрь, чтобы взять супа. Выйдя на террасу с тарелкой и горбушкой в руках, я направился к тому месту, где оставил Лу. Он тоже был любителем ржаного хлеба с маслом.

Но там было пусто.

Я огляделся по сторонам. Иногда случалось, что кто-то из посетителей, давно знавших Лу, отводил его на поводке помочиться. Но рядом никого не было. С криком: «Лу!» я бросился на стоянку. И там – пусто.

— Его увели какие-то парни, — сказал мне помощник официанта, указывая вниз по улице.

— Кто?

— Понятия не имею, их было двое. Крепкие такие громилы.

Одно дело, когда твой пес перепрыгивает через забор и идет охотиться на павлинов, и совсем другое, когда кто-то ворует его посреди беда дня. Наверное, стоило бы ожидать, что уроженец Нью-Йорка проявит больше здравого смысла, но мне никогда и в голову не приходило, что Лу может кто-то украсть. В панике я устремился в погоню, готовый вступить в бой с кем угодно.

Далеко бежать не пришлось. Вскоре я увидел, как по тротуару не спеша трусит Лу, а за ним спешат двое похитителей, пытаясь наступить на поводок. Я бросился к ним. Мне не терпелось начистить кому-нибудь физиономию.

До сих пор Лу, вероятно, считал все происходящее игрой, но когда он увидел меня, с криками мчащегося навстречу во весь опор, что-то щелкнуло у него в голове. Он ощутил мою ярость и понял, что стая в опасности. И какой же меня поджидал сюрприз!

Я схватил поводок и повернулся к двум мерзавцам. Оба были выше меня ростом и шире в плечах, но я был так разъярен, что ничего не замечал.

— Давай сюда собаку! — рявкнул первый. От него несло, как из выгребной ямы. Оба выглядели под кайфом.

И тут Лу встал как вкопанный. Он совершенно преобразился. Рык, который вырвался из его груди, мог бы принадлежать созданию ада. Этот звук начинался где-то глубоко внутри, наливался силой, а потом взрывался так яростно, что у всех, кто его слышал, подгибались колени. Напугались не только оба бандита, но и я тоже. Черт возьми, что же это такое?!

Лу рычал, натягивая поводок. Он жаждал расчленить негодяев, порвать их в клочья. Он щелкал челюстями с таким звуком, как стальной топор вгрызается в дерево. Я с трудом мог его удержать, мне казалось, что стоит его отпустить, и он прикончит обоих.

Мы с Лу сделали шаг вперед, потом еще один. Он поднялся на задние лапы и зарычал еще более грозно, вытягивая передние лапы вперед.

— А ну, пошли отсюда, а то я спущу его с поводка!

Дважды повторять не пришлось. Они бросились прочь со всех ног и вскоре исчезли за поворотом. Все, кто это видел по обе стороны улицы, разразились аплодисментами. Я обнял Лу, который все еще пытался отдышаться и мелко дрожал.

— Молодец! — Я сам слегка заикался. — Ты у меня молодец.

Мы вернулись к кафе, там уже собралась небольшая толпа. Все эти люди любили Лу, он почувствовал это и сразу успокоился. Он улыбался, лизал им руки, он понимал, что есть хорошие люди и есть плохие, и хорошие псы умеют улавливать разницу, а самые лучшие псы делают свои выводы.

Он защитил меня и показал, на что он способен. Он проявил мужество и здравый смысл. Мне кажется, я никогда прежде не чувствовал себя настолько в безопасности.