Древнегреческий для скептиков (СИ) - У. Дарья

Алина не нашлась с ответом, поэтому просто сочувственно промолчала. В детях она не разбиралась, и что тут можно посоветовать даже представить не могла. Сегодня стихотворная террористка Мария Ерофеева была сдана матерью в детский сад, но в гости подруга приехала всё равно не одна, а с четырёхмесячным Иваном, который терпеливо принимал участие во всех разъездах своей родительницы, и по рабочим вопросам, и по личным. Пока девушки пили чай и болтали, младенец дисциплинированно посапывал в автолюльке.

— Ну всё, теперь рассказывай, как дела, — довольно протянула Ленка, наконец-то, отпив вожделенный чай.

— Да всё отлично, скоро у нас конференция в кампусе будет, много профессуры приедет, так что…

— Да что ты мне про работу?! Кому это вообще интересно! Ты про Зайцева давай, и во всех подробностях. Поцеловались вы, и что дальше?

Пришлось Алине в лицах пересказывать знаменательный послепоцелуйный разговор, да еще со всеми деталями. И как карандаш в его руке сломался, и как Андрей волосы теребил, и как к окну отворачивался.

— Вобщем, я ему симпатична, но он считает, что служебный роман — это моветон, — подвела итог Дельфинова.

Ерофеева молча сделала глоток из кружки, не торопясь комментировать откровения подруги. Новый начальник Алины ей с самого начала не понравился, слишком уж он был распрекрасен, словно пыль в глаза пускал. Обычно Дельфинова была настроена более чем скептически в адрес таких вот очаровашек, но в этот раз разве что слюни не капали, когда она про него рассказывала. А уж глаза горели, точно как прожекторы на стадионе. Такому красавчику место в модельном агентстве, а не в университете, где полно молоденьких впечатлительных студенток. Но Алина очевидно уже попала под его чары, да и совета у неё не спрашивала, так что Ленка тянула время, стараясь подобрать слова правильно — чтоб было нейтрально-необидно, но при этом не скрывало её отношения.

— Да, не зря говорят, женщины любят ушами, — в итоге произнесла девушка.

Алина фыркнула.

— Исходя из этой логики, у шепелявых заик совсем никакой личной жизни!

— Нет, дикция и тембр голоса, конечно, тоже важны, но вообще-то, выражение не о том.

Ленка обхватила ладонями кружку и многозначительно посмотрела поверх неё на подругу. Алина же невольно вспомнила вкрадчивый бархатный баритон профессора Катракиса.

— Имеется в виду, — продолжила подруга, — что девушки с легкостью западают на сладкоречивых засранцев. Стоит мало-мальски приличному парню запеть соловьём про очи чёрные, и его акции резко возрастают.

— Девушки западают на тех, кого выбирает их сердце. А ему, как известно, не прикажешь! — резко возразила Алина.

— Оно, конечно, так, — протянула Ерофеева, — Но главное правило счастливых и долгосрочных отношений — выбирай сердцем, но только из тех, кого предварительно одобрил разум.

Дельфинова только фыркнула:

— Ну и кто из нас двоих циник?

Некоторое время установившуюся тишину нарушало лишь мерное позвякивание ложки, которая всё ещё надеялась размешать щедро насыпанный сахар.

— Мы же теоретически сейчас рассуждаем, да? — нахмурилась Алина, конечно же, понимая, к чему клонит подруга, — Андрей не осыпает меня комплиментами, если ты на это намекаешь.

Лена только ехидно покивала:

— Да-да, он тебя осыпает в основном дополнительной работой, а не комплиментами. Но всё равно его не брошу, потому что он хороший.

На этой поэтической ноте лежащий в автолюльке малыш, не просыпаясь, выдал характерный звук детской неожиданности. Ленка впрочем и бровью не повела. Как ни в чем не бывало продолжила потягивать чай из выданной кружки с надписью «Все люди как люди, одна я филолог».

— Лееен… — неуверенно протянула Дельфинова, — А тебе не надо его… ну… помыть что ли? Или переодеть?

Алина не сильно разбиралась в младенцах, но столь невозмутимо игнорировать очевидное и пахучее пока не умела.

— Не тронь лихо, пока оно тихо, — прокомментировала дважды молодая мать. — Если меня чему и научила жизнь, так это тому, что сначала надо допить чай, пока не остыл, и только потом идти разгребать Авгиевы конюшни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Международный скандал

Олимпийское спокойствие — полная невозмутимость в любых обстоятельствах.

Древнегреческие боги обитали на горе Олимп, куда вход простым смертным был закрыт. До бессмертных небожителей не доносились ни человеческая суета, ни тревога, поэтому на Олимпе царило неизменное спокойствие, а сами боги были величавы, торжественны и невозмутимы.

Дельфинова оплатила в столовой комплексный обед и, поудобнее подхватив поднос, осмотрелась по сторонам, выбирая, где можно присесть. Через несколько столиков, у окна о чём-то увлеченно переговаривались две коллеги из деканата, но, увидев Алину, дружелюбно помахали ей, приглашая присоединиться.

— Дамы, приятного аппетита! — церемонно произнесла она, устраиваясь за их столиком. — Как дела? В Багдаде всё спокойно?

Деканат постоянно бурлил от переизбытка студенческой энергии, хотя, казалось бы, в летние месяцы должно быть поспокойнее. Дельфинова всегда с удовольствием слушала рассказы коллег про студентов и их проблемы, но про себя каждый раз благодарила судьбу, что ей приходится иметь дело лишь с преподавателями. Правда и среди них попадались эксцентричные особы.

— Какое там спокойно, Алина, — всплеснула руками одна из девушек, пухленькая Настя с длинной русой косой, перекинутой через плечо, — Ты что, не слышала про наш международный скандал?

— Деньги, оружие, наркотики? — с олимпийским спокойствием поинтересовалась Алина, протягивая руку за солонкой.

— Вот вечно ты шутки шутишь, а мы между прочим тут негодуем!

— Я, конечно, всегда знала, что деканат — место не для слабонервных, но чтобы такие страсти… Ты меня заинтриговала, рассказывай! Что случилось?

Девушки переглянулись, и Настя продолжила.

— На первый курс магистратуры поступил один индийский студент, Джефри Шарма. Честно говоря, совершенно неприятный тип. Общаться с ним — сущее наказание. Он ведет себя как сноб, вежливо разговаривать в деканате даже не пытается. Да еще и с оплатой постоянно у него проблемы возникают. Учится этот индиец на договорной основе, платит в рассрочку, и каждый раз задерживает платеж, да еще и с таким видом, как будто это мы ему должны доплачивать, что он снизошел до академии своим присутствием.

— Точно, — поддержала её коллега, Ольга, — мы же не коллекторы в конце концов! Я понимаю, ситуации разные возникают, мы всегда с девочками стараемся как-то помочь студенту, напомнить, предупредить заранее… но тут каждый раз натыкаемся на такое откровенное хамство, что хочется пойти руки помыть!

Настя серьезно кивнула.

— Одним словом, неприятно, но деваться некуда — как говорится, клиент всегда прав. Но мы и подумать не могли, что этот Джефри также себя и с однокурсниками ведёт! Недавно в деканат обратилась с жалобой девушка из его учебной группы. Оказывает, этот индиец — из высшей касты, аристократ практически, и там, у себя на родине, привык к соответствующему обращению — чтоб уважительно разговаривали, помнили своё место при общении с ним, и особенно это касается женщин.

— Представляешь, эта студентка, Марина, показала нам переписку в чате их группы, где Шарма просто поливает всех грязью, оскорбляет, а про девушек там вообще сплошные bitches и russian whores1! — от возмущения Оля даже повысила голос, но потом опомнилась и продолжила уже на тон тише. — Понятное дело, его отвратительное поведение вызвало соответственное отношение к нему одногруппников — общаться с ним теперь никто не хочет, даже от совместной работы на занятиях ребята отказываются. Замкнутый круг получается — чем больше он хамит, тем меньше с ним разговаривают, а уж ни про какое уважение и речи нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})