Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - Стейн Ривертон

Американец прочитал его мысли и улыбнулся. Зловещий крик в соседней комнате снова умолк.

— Видите, я оставляю здесь все, что принадлежит вам, — быстро сказал американец. — Все ваши ценности, ваше оружие. Я к вам пришел добровольно. И теперь намерен уйти. Я оказал вам доверие, а вы, между тем, обдумываете способ, как бы вам задержать меня.

— Вы правы, — согласился Рист, — но будьте осторожны. Не следует меня недооценивать. Извините, мне надо поговорить с вами еще об одном деле. Не будете ли вы любезны, снова сесть?

— Нет. Я же сказал вам, что намерен уйти. Больше меня здесь ничто не интересует. Вам нечего сказать мне.

Вы просто пытаетесь выиграть время, чтобы придумать какой-нибудь ход. Возможно, рассчитываете на чью-то помощь. Или ждете кого-то, кто должен прийти через несколько минут. Не знаю, но я все-таки покину вас. И вы не сделаете никаких попыток, чтобы помешать мне уйти. Это мой вам добрый совет.

Он испытующе оглядел Риста с головы до ног.

— Ваш щеголеватый вид не обманывает меня, — сказал он. — Вы выглядите, как денди, этакий безвольный король балов. Но я умею разбираться в людях. Вы, безусловно, человек не слабый. А теперь взгляните на меня. Что вы обо мне скажите? Даю вам честное слово, что в рукопашной схватке я окажусь сильнее вас и сразу же собью вас с ног. Поэтому не вздумайте приближаться ко мне. И не забывайте, я оставил пистолет на столе. Мне, безусловно, было бы проще покинуть ваш дом с пистолетом в руке, но я не хочу ничего брать у вас. Признайтесь, что я поступаю великодушно. Я понимаю, как только я выпрыгну из окна, выброситесь к пистолету, схватите его и поставите обойму на место. На это уйдет примерно полминуты. Мне этого вполне достаточно. Благодарю вас за беседу, она доставила мне истинное наслаждение. Но согласны ли вы расстаться со мной на моих условиях? Мне в высшей степени присуще чувство стиля. Я ненавижу всякие глупые и бесполезные проявления несдержанности.

— Я не сдвинусь с места, — спокойно сказал Рист. — Можете идти.

Американец подошел к окну совсем близко, достал рукой до гардины и откинул ее в сторону. В комнату ворвался шум волн, и дым от сигар заклубился сильнее. Теперь американец стоял вплотную к подоконнику. На фоне прозрачного летнего неба вырисовывался черный, островерхий частокол деревьев.

— Прощайте, милостивый государь, — весело сказал гость. — Последний вопрос: вы играете?

— Да.

— Азартно?

— Чаще всего, да.

— Я тоже. И когда я возвращаюсь домой с выигрышем, я говорю: Игра окончена, да здравствует игра!

— Вы всегда выигрываете?

— Всегда, — ответил американец. — И я благодарен вам за этот азартный, полный напряжения час. Но сейчас игра кончена.

Он легко, как гимнаст, перескочил через подоконник, зашуршал гравий под его ногами, зашелестели кусты, словно бегущее животное раздвигало ветки, и издалека донесся веселый голос американца:

— Да здравствует игра!

И все стихло.

Рист не спеша подошел к окну и выглянул. Трудно было понять, в каком направлении скрылся его гость. Возможно, он побежал к морю, а возможно, в противоположном направлении — к дороге. Дом окружал темный, непроницаемый сад. Деревья больше не шелестели. Гость мог стоять даже совсем рядом и наблюдать за Ристом, который должен был быть хорошо виден в открытом окне на фоне освещенной комнаты. Были слышны только вечные удары волн, набегавших на берег. Рист быстро закрыл окно и вернулся к столу. Он вставил обойму в пистолет и открыл двери столовой.

В столовой горела висячая лампа. Рист остановился на пороге и оглядел комнату. Она явно носила следы борьбы — стулья были опрокинуты, вазы разбиты. На полу лежал какой-то куль, завернутый в скатерть. Рист сразу понял, что это человек. Из плотной японской скатерти, расшитой шелком, торчали волосы и физиономия преступника. Вылезшие из орбит глаза со злобой смотрели на Риста. Рист сорвал скатерть и увидел, что у преступника связаны руки и ноги, а во рту торчит кляп. Он вынул кляп. Преступник долго хватал ртом воздух, он был так измучен, что не мог даже пошевелиться. Немного придя в себя, он начал браниться, что явно принесло ему облегчение.

— Это вы так страшно выли? — спросил Рист.

Преступник глубоко вздохнул, сплюнул и просипел:

— Попробовал бы сам кричать с этой затычкой во рту.

Вдруг он спросил:

— Вы его прогнали?

— Его больше здесь нет, — ответил Рист.

Преступник внимательно посмотрел на Риста, потом спросил:

— Значит, разделим добычу на двоих?

— Что вы имеете в виду?

— Имею в виду, что вы его там убили!

— Нет, он просто убежал.

— Значит, побежал за полицией. Поторопитесь!

— Почему? Что я должен сделать?

— Прежде всего вы должны разрезать эти проклятые веревки. Я не могу пошевелиться. И спрячьте свой пистолет. Он не нужен между братьями.

Рист, не расставаясь с пистолетом, перерезал шнурок, которым были связаны ноги преступника. Это был шнурок от гардин.

— Теперь руки, — нетерпеливо потребовал преступник.

— Не будем спешить, — ответил Рист. — Все постепенно образуется.

Он поднял преступника на ноги и помог ему сесть на стул. Тот положил на стол связанные руки и стал пытаться развязать узел зубами. Рист направил на него пистолет.

— Успокойтесь, — сказал он. — И объясните, за кого вы меня принимаете?

Преступник сбоку, подозрительно взглянул на него.

— Разве мы не договорились, что разделим добычу на двоих? — снова спросил он.

— Не понимаю, что вы хотите этим сказать.

— Не понимаете, что он в любую минуту может вернуться сюда с полицией?

— Я не боюсь полиции, — ответил Рист. — Это мой дом.

— Ваш дом? — улыбнулся преступник, положив голову на руки. — Ваш дом?

Почему-то это ему показалось смешным. Он громко и заливисто захохотал. Он весь трясся от смеха, прижимая к животу связанные руки. Рист молча наблюдал за ним. Это был человек средних лет, по виду — обычный бродяга, небрежно одетый, с распухшим от пьянства лицом и грязными руками. Лицо его Ристу показалось знакомым по альбому преступников, который имелся в полиции, но имени его Рист вспомнить не мог.

— Неплохую он сыграл шутку, — все еще икая от смеха, проговорил преступник. — Посмотрите, чего у вас недостает.

— Сейчас мне не достает полицейского, — ответил Рист и подошел к телефону. Провод был оборван, отчего преступник снова развеселился.

— Напрасно смеетесь, — сказал Рист. — Теперь вам придется просидеть здесь всю ночь со связанными руками.

— Лучше бы вы отпустили меня и побежали за тем, другим. Я-то ничего у вас не украл. То есть…

Он задумался.

— То есть, тот человек отнял у вас то, что вы у меня украли?

Преступник кивнул:

— Верно, сударь, — ответил он, — совершенно верно. Хорошие были, между прочим, вещички. Я уже подсчитал, что часовщик-еврей на Багергаде даст за часы не меньше пятисот крон. Но тут явился этот тип…

Рист пытался вспомнить, кого напоминает ему этот человек. И наконец вспомнил: он был пойман на воровстве два года назад.

— На этот раз вы так легко не отделаетесь, — сказал он преступнику. — В последний раз вы получили всего пятнадцать месяцев.

18

Третий

Вдруг до преступника что-то дошло.

— Так вы относитесь к их числу? — спросил он.

— Да, я работаю в полиции.

— И этот дом ваш?

— Верно.

— Вдвойне повезло! — воскликнул преступник и засмеялся. — Могу вас поздравить.

— Расскажите, как вы проникли в мой дом?

— Это я могу. Для меня большая честь, что я сумел влезть к полицейскому. Так вот, несколько дней я бродил тут в округе и просил какой-нибудь работы.

— И ничего не получили?

— Нет, слава Богу, Зато набрел на ваш хорошенький домик. Он так удобно расположен. Уединенно и привлекательно. И по вечерам никого нет дома. Я был бы круглым идиотом, если бы упустил такой случай. Вы со мной не согласны?

— Когда вы решили забраться в дом? — спросил Рист.

— Сегодня вечером, выпил в трактире и решил.

— Вы говорили об этом кому-нибудь?

— Нет, нет, вы уж извините меня, но такими лакомыми кусочками с друзьями не делятся.

— Вы совершенно уверены, что никому не сказали о своих планах?

— Совершенно, сударь, чтоб я сдох, если вру.

— Допустим, и вы проникли сюда через окно?

— Верно. Как видите, я здесь хорошо поработал. Смотрите сами. Ни один из ваших шкафов не пострадал. Вы хороший человек и пользуетесь замками, открыть которые плевое дело. Многие пользуются теперь всяким хитроумными новинками, об которые зубы сломаешь. Конечно, мы их все равно открываем, но при этом страдает и мебель. Знали б вы, сударь, как я радовался этим безделушкам, которые здесь нашел! Дивные штучки, их было бы так легко обратить в деньги. Мои карманы были аккурат полны. Будь я чуток поумней, я бы сразу и ушел. Но на свою беду я вспомнил о серебре. В таких богатых домах всегда есть столовое серебро. И я пошел в столовую. Только успел открыть буфет и залезть в ящики, как тут он и нагрянул. Конечно, я принял его за хозяина и подумал, что на этот раз мне легко не отделаться. А кому охота снова оказаться в тюрьме, из которой только что вышел. Так просто я бы ему не дался, и это было бы уже посерьезней обычного взлома. Если бы люди вели себя потише и не мешали нам работать, многие убитые остались бы в живых. Словом, я приготовился налететь на него, но увы. (Преступник вздрогнул при воспоминании о том, что ему пришлось пережить, и стал ломать руки). Не понимаю, как все получилось, только вдруг я оказался на полу, в голове у меня шел звон, а он сидел на мне верхом. За одну минуту он связал меня и воткнул мне в рот этот отвратительный кляп. А потом выгреб из моих карманов все, что я украл. За это время он не произнес ни слова. Этот человек действовал так ловко, что я даже проникся к нему уважением. Он подносил к свету одну вещь за другой и внимательно их разглядывал, совсем как врач, который разглядывает стакан с лекарством. Потом рассовал все по своим карманам. Не знаю, как я это выдержал. И то сказать, ведь я чуть не задохся от этого кляпа. Покончив с этим, он пнул меня ногой, я и сейчас это чувствую, сударь, и сказал мне: Лежи тихо, свинья. Так и выразился и ушел. Думаю, сейчас он направился прямиком в полицию, а для меня это конец. Остается лишь покориться судьбе. Я рад, что мне не удалось его убить, а то с меня спросили бы куда больше. Потом я услышал голоса за стеной. Это, значит, когда вы вернулись домой. Я долго не подавал голоса. Но этот проклятый кляп уходил все глубже и глубже мне в горло, и я подумал, что нет смысла лежать тут и ждать, пока я окончательно не задохнусь. И попытался кричать, но только это плохо у меня получилось. Никогда в жизни я подряд столько не говорил, сударь. Я вам мешаю?