Тверской бульвар - Лев Колодный

Джанумова видела, что у Распутина с утра толпился народ самого разного положения: русские и инородцы. Евреи добивались права жить в столице и учиться в институтах. Немцы просили не выселять. Польских беженцев приводила нужда. Никому не отказывал, принимал всех, помогал кому звонками телефонными, кому безграмотными записками влиятельным чиновникам, банкирам, спонсорам…

Чем больше я узнавал о Распутине, тем сильнее напоминал он мне Джуну, которой помог обосноваться в Москве Брежнев. На Соколе, где ей предоставили квартиру родственники заместителя главы правительства СССР Николая Константиновича Байбакова, люди заполняли двор дома. Прежде чем попасть в подъезд, они часами стояли на лестнице вдоль стен, медленно поднимаясь на верхний этаж. Вне очереди приходили к ней Аркадий Райкин и Леонид Леонов, Кобзон с Высоцким, Андрей Вознесенский и Роберт Рождественский с дочкой Катей, что сейчас фотографирует звезд в позах и одеяниях, известных по музейным картинам. К самым важным персонам Джуна выезжала сама: в переулок у Пречистенки к патриарху Пимену, на улицу Горького к Александрову-Агентову, помощнику Леонида Ильича, на Смоленскую площадь в высотный дом к заместителю министра СССР Юрию Леонидовичу, сыну Брежнева…

Чем больше я узнавал о Распутине, тем сильнее тускнел усвоенный в школе образ злодея. По признанию фрейлины царицы Вырубовой, Распутин чуть ли не на коленях перед государем умолял его не воевать на Балканах. Перед началом Первой мировой войны он залечивал раны после покушения на него в родном селе. «Оттуда дал две телеграммы “не затевать войны”. Он и ранее часто говорил их Величествам, что с войной все будет кончено для России и для них». Распутин составил завещание, где предрек, что если его убьют родственники царя, то «то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет». В заговоре состояли великий князь Дмитрий Павлович Романов и Феликс Юсупов, муж племянницы царя. Все сбылось. Распутина застрелили зимой 1916-го. Романовых предали смерти летом 1918 года.

Князь Юсупов-младший, разыграв роль друга, заманил Распутина в свой дворец и выстрелил ему в спину, когда после бокалов вина и пирожков с цианистым калием тот рассматривал настольный крест. Словно заговоренный, Распутин выбежал во двор, добитый выстрелами других заговорщиков. Бездыханное тело князь – по его признанию – «в бешенстве и остервенении бил куда попало резиновой палкой».

Владел домом 24 на Тверском бульваре не «участник убийства», а его отец. В этом особняке, очевидно, сын Юсупова-старшего бывал до переезда в Петербург. В мемуарах «Конец Распутина» Юсупов-младший признается: «Его глаза будто иглы пронизывают вас насквозь», «в нем действительно чувствовалась скрытая нечеловеческая сила». Эту силу он испытал на себе. «Я чувствовал, как эта сила охватывала меня и разливалась теплотой по всему телу. Вместе с тем я был точно в оцепенении: тело мое онемело… Сила его гипноза была огромна…» Ненависть князя оказалась сильнее гипноза.

Неизвестно, бывала ли в особняке Дмитрия Леоновича Рубинштейна на Тверском бульваре юная родственница из Харькова Ида Леоновна Рубинштейн. Ее дед – основатель банкирского дома «Рубинштейн и сыновья». Отец – банкир и меценат. Девочка увидела игру Сары Бернар и решила стать такой, как она. Рано осиротев, Ида росла в особняке дяди на Английской набережной Санкт-Петербурга. В гимназии легко усваивала иностранные языки, увлекалась древней историей, философией Ницше. Но рвалась на сцену. Наперекор родне поступила в училище Малого театра, класс Александра Ленского, выпустившего ее на сцену со словами: «Вы – вторая Сара Бернар».

Дебютировала Ида в роли Антигоны в спектакле, поставленном на собственные деньги. Красавицей пленился художник Лев Бакст, ставший ее постоянным сценографом. Чтобы играть античных героинь, Ида учила древнегреческий язык. Как вдруг в 22 года заболела балетом. Танцу учил великий Михаил Фокин, пораженный фигурой и пластикой Иды. Он сочинил для нее «Танец семи покрывал». Сбрасывая одеяния, Ида оставалась на сцене обнаженной, в одних бусах, вызвав восхищение одних и гнев других, включая Станиславского, изрекшего: «Бездарно голая».

Ида Рубинштейн – медицинская сестра во время Первой мировой войны в Париже. Иллюстрация из французского журнала

Современникам Ида напоминала Суламифь, возлюбленную царя Соломона. Не скупясь, она заказала четверке корифеев – режиссеру Мейерхольду, композитору Глазунову, балетмейстеру Фокину и художнику Баксту – поставить «Саломею» Оскара Уайльда. Когда спектакль запретили, уехала навсегда из России.

В Париже купила особняк с парком, обставила дом по своему вкусу: золотой занавес в гостиной, в комнатах – африканские ткани, японская скульптура, самурайские мечи. В парке – обезьяны и павлины, статуи, фонтаны, беседки. Гостей поражала ручная пантера. Замуж не выходила, признавалась: «Я могу идти по жизни только одна». Увлекалась охотой, ходила с ружьем на медведей и на львов. Не могла жить без острых ощущений, иначе чувствовала себя больной. Худобой и ростом Ида предвосхитила современных моделей. А также наших олигархов – завела яхту, летала на аэропланах.

В «Русских сезонах» Сергея Дягилева танцевала Клеопатру и Шехерезаду, ее успех у публики превосходил триумфы Анны Павловой и Федора Шаляпина. В те звездные дни Валентин Серов в церкви монастыря Сен-Шапель писал портрет обнаженной Иды и влюбился в нее. Картину купил Русский музей, невзирая на нападки критиков. Репин назвал образ картины «гальванизирующим трупом». Суриков – «безобразием».

Порвав с антрепризой Сергея Дягилева, создала, подобно Саре Бернар, свою труппу и собирала полные залы. Тратила миллионы на спектакли, которые ставила все та же четверка великих творцов, которых она привлекла в «Саломее». По ее заказу Дебюсси написал «Мученичество святого Себастьяна». Морис Равель сочинил гениальное «Болеро», Игорь Стравинский – балеты «Персефона» и «Поцелуй феи», поставленные Вацлавом Нижинским. Ида играла только необыкновенных женщин: Елену Спартанскую, «Даму с камелиями», Маргариту Готье и Настасью Филипповну. Последней ее ролью в 56 лет стала Жанна д’Арк.

Войну пережила в Лондоне, работала медсестрой в основанном ею госпитале. Вернувшись во Францию, приняла католичество и замкнулась в одиночестве на вилле вдали от Парижа, избегая всего, что любила прежде, – общество, друзей, прессу. Ночами на веранде любовалась звездами, за этим занятием она навсегда уснула в 77 лет. Завещала скрыть день, место похорон и написать на надгробии всего две буквы: инициалы I.R.

Генералы и академики под крышами Тверского бульвара

но, так он хорошо сохранился, хотя со времени его сооружения минуло шестьдесят лет. Появилось это здание при жизни Сталина, когда советским архитекторам вменялось брать из арсенала классического наследия любые средства для украшения фасадов. Что и сделали авторы. Лоджии, колонки, балюстраду дополняют чугунные решетки и башня. О доме пишут, что его построили в 1949 году для военнослужащих. Точнее сказать – военачальников. Их повышали и переводили из разных военных округов в Москву, где жить победителям в минувшей войне было негде.

Так, квартиру в новом доме получил бывший начальник тыла Группы советских войск в Германии генерал-полковник интендантской службы Александр Иванович Шебунин, в столице ставший начальником Главвоенстроя Министерства обороны СССР. Столь высокую должность бывший солдат царской армии, уроженец деревни Прилуки Архангельской губернии получил в год Победы третьим в истории Красной Армии. Первым стал легендарный Андрей Хрулев, командовавший не только Тылом, но и в самое трудное время войны – всеми железными дорогами в должности наркома путей сообщения СССР.

Солдат Шебунин в октябре 1917 года в Москве стрелял в юнкеров и офицеров. Отстаивал советскую власть на Северной Двине против англичан, на подступах к Москве против Деникина, в тамбовских лесах против восставших собратьев-крестьян. Учился всего около года на высших командных курсах «Выстрел». Жил там, где дислоцировались штабы: на подступах к Северному Кавказу и Сталинграду, в пяти странах Европы, где шли бои. Пять лет служил в Берлине, и только потом его перевели в Москву. Не будучи инженером, без высшего образования успешно командовал армиями строителей в погонах, сооружавших в годы холодной войны аэродромы в тайге, секретные стартовые площадки для пуска ракет, военно-морские базы.

Тверской бульвар, 1. Фото А.А. Скорохода

Ведал генерал-полковник и «индивидуальными дачами большой вместимости» на Икшинском водохранилище. Их строили для генералов и Маршала Советского Союза Василия Даниловича Соколовского 400 советских солдат и 200 германских военнопленных. Резиденцию маршала проектировал «бывший видный берлинский архитектор Карл Браун». Объект привлек внимание чекистов. Министр госбезопасности СССР Абакумов донес товарищу Сталину, что маршал незаконно увеличил выделенный ему участок в 2,8 гектара на гектар, возвел двухэтажный дом площадью 306 метров и двухэтажный дом с гаражом площадью 135 метров. Сталин узнал из докладной записки, что маршал обставил дома трофейной мебелью, люстрами, роялями, окружил участок металлической оградой, вывезенной из Германии. При переводе из Берлина оставил в личном пользовании десять автомобилей. Донос остался без последствий, очевидно, Сталин счел, что Герой Советского Союза, бывший начальник штаба фронтов и командующий Западным фронтом, став в Москве первым заместителем министра обороны СССР, заслужил не «шесть соток», как все советские люди.