Последний политик. Внутри Белого дома Джо Байдена и борьба за будущее Америки - Franklin Foer

ему в конце концов Трамп.

"Как я смогу убедить всех этих людей, которые не голосовали за меня, принять вакцину?"

Цифры были довольно удручающими. В декабре Kaiser Family Foundation провела опрос, показавший, что только 34 процента жителей страны лично хотят вакцины, причем между энтузиазмом демократов и нерешительностью республиканцев был огромный разрыв.

Масштаб проблемы означал, что Байден, по крайней мере, был готов обдумать идею обращения за помощью к Бывшему Парню. Если бы избиратели Трампа посещали его митинги, как религиозные службы, то, возможно, они были бы готовы прислушаться к своему духовному лидеру, который финансировал разработку вакцины и сам делал уколы.

 

-

Энди Славитт знал, что кучка единомышленников-демократов, сплетничающих в Белом доме, вряд ли поймет избирателей Трампа, ревностно относящихся к вакцинам. Он отчаянно нуждался в переводчике, который смог бы более точно понять их мысли. 21 января он позвонил республиканскому опросчику Фрэнку Ланцу, с которым никогда не встречался. Славитт знал, что Ланц проводил фокус-группы с сомневающимися в вакцине, чтобы выяснить, как их можно убедить засучить рукава. Для Славитта это было маленькой победой, символическим преодолением межпартийной пропасти, когда Ланц сразу же откликнулся и предложил прилететь в Вашингтон для личной встречи.

В девяностые годы Ланц организовал правую революцию Ньюта Гингрича. Ланц помог разработать "Контракт с Америкой", один из самых мощных гамбитов в истории политического консалтинга. Но когда Ланц связался со Славиттом, тот сказал ему, что он уже не тот, что прежде. В январе 2020 года, возглавляя фокус-группу для газеты The Los Angeles Times, он перенес инсульт. За три недели до инсульта его врач предупредил, что катастрофа - лишь вопрос времени. У него был лишний вес, и он питался, как подросток. Инсульт нанес ему шрам. Ланц иногда произносил слова невнятно. Одну из рук, которая иногда немела, он старался держать в кармане.

Этот опыт подтолкнул его к изучению вопроса о сопротивлении вакцинам. Он считал себя своего рода Полом Ревером, предупреждая мир о необходимости относиться к COVID с той же серьезностью, с какой он не обращал внимания на собственное здоровье. Ланц говорил своим студентам, что у них есть семьдесят два часа, чтобы сделать прививку, иначе он больше не будет с ними разговаривать.

Ланц попытался применить свои темные искусства во благо. Он начал понимать, что убеждает сомневающихся в вакцине и что их пугает. В последние месяцы правления Трампа он все пытался найти кого-нибудь в Белом доме, кто прислушался бы к его выводам, но безуспешно.

Когда Славитт встретился с Ланцем, опросчик дал однозначный ответ на предложение Байдена привлечь Трампа. Сторонники "бывшего парня" руководствовались ощущением, что элита политизировала вирус, который они рассматривали как фальшивый кризис, раздутый СМИ и демократами для дискредитации Трампа. Но даже при таком параноидальном взгляде на мир они не слепо следовали за своим лидером. По мнению Ланца, предполагать, что они будут послушно выполнять указания Трампа, было снисходительно, это не учитывало сложности их мышления и привело бы к провалу.

Это совпадало с мыслями Славитта. Каждый раз, когда он включал телевизор, ему казалось, что он натыкается на слова экспертов и ведущих кабельных новостей, унижающих невакцинированных. Но подобные разговоры лишь заставляли невакцинированных сжиматься в своих собственных фильтрующих пузырях и становиться еще более невосприимчивыми к призывам сделать прививку. Используя результаты исследования Ланца, Белый дом организовал брифинг с руководителями кабельных новостей, призвав их смягчить свои высказывания.

Не все советники Байдена разделяли эту точку зрения. Некоторые хотели, чтобы президент говорил с невакцинированными более жестко, порицая их неуступчивость. Но каждый раз, когда они требовали более жестких формулировок, Байден их отвергал. А ведь в его представлении о работе он не мог списать их со счетов. Ему нужно было продолжать долгий путь убеждения.

 

-

Когда президент собирал свою команду COVID, он в шутку указывал Энтони Фаучи, чтобы тот сел в кресло вице-президента.

В первые дни работы администрации доктор с трудом сдерживал свое воодушевление, как из привязанности к Байдену, с которым он работал в прошлом, так и из чувства катарсиса. Когда Фаучи впервые после инаугурации поднялся на трибуну в зале для брифингов Белого дома, он почувствовал, как его захлестнул прилив травматических воспоминаний. Джен Псаки спросила его: "Сколько времени вам нужно? Что вы хотите, чтобы я сказал?" Впервые за многие годы он больше не находился в неловком положении, когда ему приходилось поправлять администрацию, которой он служил.

В течение первого месяца Байден постоянно обращался к Фаучи, чтобы тот помог ему ответить на сложный вопрос: "Когда нация вернется к нормальной жизни?". В преддверии этого вопроса Кейт Бедингфилд вместе с представителями администрации по вопросам общественного здравоохранения подготовила проект ответа. Но затем Байден проигнорировал их и попросил поговорить с Фаучи, чтобы тот мог детально изучить данные и понять их самостоятельно.

У Байдена была своя теория, которая определяла его подход к ответу. Нация страдала от кризиса авторитета. Но были и очаги доверия, и в основном они существовали за пределами Вашингтона, в общинных отношениях, с врачами, религиозными лидерами и соседями. Хотя Байден мало что мог сделать, чтобы обратить вспять проблему, которая назревала десятилетиями, он мог непреднамеренно нанести вред. Ему нужно было избежать греха чрезмерных обещаний.

В первые месяцы своего президентства он метался между бурным оптимизмом и необоснованным пессимизмом. На одном дыхании он превозносил успехи своей программы вакцинации, на другом - предупреждал общественность, чтобы она не тешила себя надеждами. В феврале он предупредил нацию, что она сможет вернуться к общению с близкими без масок только следующей зимой. Это может звучать жалко или ненаучно пессимистично, но Байден сказал, что он выполняет свою клятву " стрелять прямо с плеча".

 

-

Как вернуть нацию к подобию нормальной жизни? Самым главным требованием было решение проблемы разрушения детства. Больше года детей не пускали в классы, отговаривали от свиданий и в основном держали дома. В изоляции их охватил жуткий страх. У них были рациональные основания беспокоиться о смерти своих близких. Когда родители теряли работу, а их было миллионы, семьи погружались в нестабильность и даже голод. Во время пандемии социологи из Гарварда проследили за 224 детьми в возрасте от семи до пятнадцати лет и обнаружили, что две трети из них проявляли симптомы тревоги и депрессии, столько же, сколько гиперактивных или невнимательных.

Академическая неустроенность, вызванная COVID, коснулась и семьи Байдена.

На протяжении десятилетий планировщики Джилл Байден знали, что вторники и четверги - дни, когда она преподавала английскую композицию в Общественном колледже