Звонок из Мемфиса - Андрей Михайлович Коротаев

Юра.

– Грибы, – автоматически ответил Николай, а после подумал, прилетит ему от Андрамата или нет.

– Классная группа. Я тоже.

Конфуз случился уже в первый учебный день, когда Николай появился в аудитории. Профессор по топонимике, узрев в зале лишь одного студента, приуныл. Сообщив Николаю, что в прошлом его предмет посещало в десятки раз больше молодых людей, он начал монотонно бубнить о теореме Пуанкаре. Андрамат внимательно следил за речью профессора и тем, что тот писал на доске. Николай спал с открытыми глазами. На двадцатой минуте инопланетянин не выдержал:

– Чушь собачья, – закричал он устами Николая.

Николай проснулся.

Профессор – сама интеллигентность – уступил кафедру Кошке, сев за парту:

– Что ж, насладимся вашей интерпретацией теоремы.

Дискуссия завязалась уже через три минуты. Кошка махал на теоретика грязной от мела тряпкой, доказывая правильность своих суждений.

Профессор, весь белый от пыли, сдался.

– Молодой человек, вы потомок Перельмана?

– Нет, Зевса! – гордо поднял голову Николай.

– Очень похоже. Но вывод, который вы показали, хотя я еще проверю, противоречит общепринятому мнению.

– Да. На вашей планете, – добавил от себя инопланетянин, – все ему противоречат.

– Скажите, что вы еще можете?

– Ну, могу про Ходжа-Зингинпункина, – ответил Андрамат, начав расписывать теорию Ходжа.

– Карету мне, карету! – простонал профессор, выбежав вон из аудитории.

Кошка посмотрел в расписание. Далее шли предметы: физкультура, история СССР, классическая литература.

– Ладно, это неинтересно. Пошли домой, – сказал инопланетянин.

Когда Николай вошел в лекционный зал на следующий день, аудитория была заполнена людьми. Вся ученая Москва в составе академиков, профессоров, доцентов ожидала его появления.

– Уважаемый Николай Георгиевич! Мы просим вас выступить перед нами в расширенном составе. По теореме Пуанкаре и по теории Ходжа, если есть еще что-то, мы послушаем.

Андрамат устами Николая произнес, как будто выступал в Стокгольмской ратуше, где обычно награждают Нобелевской премией малоизвестных миру людей:

– Дамы, господа. Товарищи и… товарищи. Уважаемые рабочие и крестьянки математических нив. Я несказанно тронут, даже рад тому, что вы нашли время посетить мое выступление в университете. За миллиарды лет, прошедшие со времен Большого взрыва, далее углубляться не будем, вы этого не поймете, науки на моей родной планете шагнули далеко в будущее.

Присутствующие переглянулись, но, решив, что это шутка, зааплодировали.

Грибной человечек поклонился:

– Прежде всего позвольте сообщить, что математикой я занимаюсь всю жизнь. Игра ума в море формальных алгебраических правил и неформальных предположений тронула мое сердце еще в детстве – когда я установил, что две звезды, умноженные на ноль, прежде всего останутся звездами. Ноль не отменяет их, так сказать, наличие в пространстве. Это противоречит законам формальной математики. Но неформальной не противоречит! Так, шаг за шагом, я, применяя выработанный метод, опроверг все теории, теоремы, высказывания и прочие.

Зал несогласно молчал.

Андрамат стал обижаться.

– Хорошо. Начнем с опровержения теоремы Ферма, так как предложенные мне Пуанкаре с Ходжем слишком просты в анализе. Следите за руками.

Кошка взял мел и, словно ведьма на метле, стал носиться по огромной графитовой доске, подпрыгивая до потолка или опускаясь на корточки, записывая, комментируя формулы. Через десять минут его остановил колокольчик, принесенный кем-то из профессоров.

– Перекур, – объявили из зала.

Николай помыл руки в стоявшей у доски раковине. Пальцами расчесал гриву, разгладил бороду, вместе со всеми вышел из аудитории выпить кофейку.

– Позовите Кондратьева, – услышал он за спиной.

Кондратьев был легендарной личностью: физик, математик, космолог, любитель женщин и шансона.

Проходя мимо зеркала, Николай взглянул на себя. Его смутила фигура, которая изменилась до неузнаваемости. Теперь перед ним стояла голова Карла Маркса на длинной худой палочке тела. Как будто знаменитую голову насадили на кол.

– Андрамат! Кто это?

– Кто? Это ты. Не я же…

– Как же я таким стал?

Инопланетянин – видимо, тоже через глаза – взглянул на Николая.

– Согласен! Диспропорционально. Возможно, я перестарался, изменяя обстановку в своей квартире. Использовал часть телесных ресурсов. Тебе больше не стоит смотреться в зеркало.

Но Николаю такой совет не понравился.

– Эй-эй-эй! – зашевелился Андрамат. – О чем это ты сейчас подумал?

Студент промолчал, в дурном настроении пройдя в кафетерий.

В аудиторию Николай вернулся таким же расстроенным. Внутри головы бегал, суетясь, Андрамат: дергал за рычажки, нажимал на кнопки – пытался включить речь Кошки и изменить выражение лица.

Снова раздался звон колокольчика, тот же голос произнес:

– Николай Георгиевич, можно начинать.

Инопланетянин нашел нужный контакт. Николай переключился на материал.

Глаза Кошки загорелись, словно двигатели ракеты перед стартом, волосы зашевелились, как у горгоны Медузы перед стычкой с Гераклом, чем напугали присутствующих. Николай окинул доску, где шла битва инопланетянина с математикой, взглядом нашел место, где остановился:

– Продолжим. Граждане планеты Земля! Доказательство теоремы Ферма – ложь похитителей Нобелевских премий. Профанация! Расчеты, сделанные на неверном основании, ввергли вашу планету в крупнейший сингулярный экономический кризис. Профаны, не знающие основ теории, взялись судить о производных функциях.

Работая тряпкой в левой руке и мелом в правой, Николай двигался перед доской, как в танце. Приведенный сотрудниками ректор Кондратьев, сначала увлеченный дешевым аттракционом, стал серьезным, затем грусть мелькнула на его лице. Видимо, он тоже сделал несколько расчетов из неверных оснований.

– Перекур!

– Сколько можно курить? – возмутился Андрамат.

– Отдохните. У многих накопилось легкое интегральное головокружение.

– Безобразие! Часа не посидят спокойно. И это светила науки!

К студенту подошел ректор. Был он кругловат, но солиден и сразу внушал доверие своими детскими голубыми глазами. При этом Кондратьев когда-то считался ловеласом, возможно, как раз из-за своих небесных глаз и обаятельной улыбки.

– Молодой человек! – начал он. – Я многое видел на своем веку, но скажите мне… Откуда вы взялись?

– Из Старой Свали.

– Откуда в Старой Свали такое?

– Из космоса, – брякнул Николай, Андрамат испуганно притих.

– Очень образно. У меня ощущение, что учить вас нечему. Приходите сразу на работу. Красный диплом я выдам вам завтра.

– А физкультура и история?

– С этим ознакомитесь самостоятельно.

Так на третий день обучения первокурсник окончил университет с красным дипломом. Николай сообщил об этом родителям, а Андрамат – Вселенной. Кошки не поверили услышанному. Вселенная верила: она не такое видела!

– Коленька, сынок, ты смеешься над нами.

– Нет, мам. Смотри.

Сын отправил на телефон справку о получении высшего образования экстерном. Не в силах остаться наедине с радостью и Андраматом, выпускник отправился в Москву к родителям. Георгий Рудольфович так разнервничался, что бегал из кухни в комнату и обратно. Событие, которое планировалось в идеале через пять лет, в реальности – никогда, свершилось нежданно-негаданно. Супруга растерянно хлопала глазами. Денег на ресторан накоплено не было. Из рассказов друзей семья знала – в таких случаях принято