Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика - Федор Синицын

«Германский фактор» в Литве, Латвии и Эстонии имел большую значимость. В предвоенный период Германия рассматривала Прибалтику в качестве плацдарма для экспансии. Как уже говорилось, нацистские идеологи планировали, что этническая территория литовцев, латышей и эстонцев должна была войти в состав немецкого «жизненного пространства», а сами прибалтийские народы подвергнуться «германизации». Германское руководство готовило для этого политическую почву. Так, в июле 1937 г. советская разведка сообщала, что «немцы принимают все меры к тому, чтобы глубже внедриться в Эстонию»{430}. В марте 1939 г. Германия осуществила в Прибалтике территориальную экспансию, аннексировав у Литвы Клайпедский (Мемельский) край. До заключения Пакта о ненападении советская пропаганда вполне обоснованно поднимала вопрос о «происках германского фашизма в Прибалтике» в рамках «подготовки “большой войны”… и захвата территорий на Востоке». Утверждалось, что «германский фашизм ставит себе задачей не только захват территории прибалтийских стран и восстановление господства баронов, но и прямое физическое уничтожение народов, населяющих эти страны»{431}. Реализации германских планов помешало вхождение Литвы, Латвии и Эстонии в «сферу интересов» Советского Союза. Немецкое население Прибалтики после ее вхождения в «сферу интересов» СССР было репатриировано в Германию{432}.

Острым и актуальным по сей день является вопрос о правовой оценке присоединения Прибалтики к СССР. По нашему мнению, хотя не было советской агрессии, но не было и искренней добровольности со стороны прибалтийских стран. Правительства и народы Литвы, Латвии и Эстонии не сопротивлялись вступлению советских войск, в том числе потому, что после заключения Советско-германского пакта о ненападении и начала Второй мировой войны они были изолированы от помощи извне.

Четвертым полем реализации советских внешнеполитических устремлений в «лимитрофной зоне» стала Бессарабия. Как уже говорилось, Советский Союз никогда не признавал законность румынской оккупации Бессарабии. В составе Украинской ССР была создана Молдавская АССР, которая служила плацдармом для развития советской молдавской нации и соответствующей советской агитации в Бессарабии. При этом молдаване составляли только около 30% населения этой автономии. Советская пропаганда утверждала, что молдаване — это нация, не только отдельная от румын (такая точка зрения имеет под собой основание), но и более близкая к русским и украинцам, а молдавский язык не принадлежит к языкам романской группы{433} (эти утверждения не соответствуют действительности).

После подписания Советско-германского пакта о ненападении СССР получил возможность реализовать свои планы по возвращению Бессарабии. Способствовало этому и военное поражение Франции, которая была союзницей Румынии. 26 июня 1940 г. В.М. Молотов вручил румынскому послу в Москве ноту советского правительства, в которой говорилось: «В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (Россия) часть его территории — Бессарабию — и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами, с Украинской Советской Республикой»{434}. Таким образом, в притязаниях на Бессарабию был задействован «украинский фактор», а не «молдавский», хотя украинское население Бессарабии составляло около 20% (русское — 8%), молдаване же составляли около 50% ее населения{435}.

Кроме Бессарабии, в советской ноте шла речь о Северной Буковине, «население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной, как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава»{436}. Северная Буковина, населенная, в основном, русинами, до 1918 г. входила в состав Австро-Венгрии и затем, вопреки решению Буковинского народного собрания, была аннексирована Румынией. Румынские власти проводили в отношении украинского и русинского населения Бессарабии и Северной Буковины политику национального угнетения. Было закрыто большинство украинских библиотек, ограничен выпуск газет и книг, сокращено народное образование на украинском языке, ряд населенных пунктов был переименован по-румынски, украинцев заставляли брать румынские фамилии. При помощи фальсификации результатов переписей искусственно завышалась доля румын в населении Северной Буковины{437}.

Правительство Румынии было вынуждено согласиться с требованиями СССР и передать ему Бессарабию и Северную Буковину. К 3 июля 1940 г. советские войска заняли эти территории. 2 августа 1940 г. Молдавская АССР была преобразована в союзную республику с передачей ей большей части территории Бессарабии[23]. Северная Буковина, северная (Хотин) и южная части Бессарабии (Буджак) были включены в состав Украинской ССР. Советская пропаганда провозгласила «освобождение Бессарабии от румыно-боярского ига» и «воссоединение молдавского народа» в качестве «новой победы сталинской внешней и национальной политики»{438}.

Оценивая присоединение Бессарабии к СССР, следует согласиться с мнением М.И. Мельтюхова о том, что применение термина «советская агрессия» к оккупированной Румынией территории Бессарабии невозможно. Это был возврат оккупированной территории, тем более что еще в 1918 г. Румыния сама обязалась вывести войска из Бессарабии. В результате возвращения Бессарабии была восстановлена историческая граница России и Румынии по рекам Прут и Дунай{439}. Что касается присоединения к СССР Северной Буковины, то его можно трактовать как аннулирование нелегитимных действий Румынии по аннексии этого региона в 1918 г.

В целом возвращение населенных украинцами и русскими территорий (Северная Буковина, Хотин, Буджак) в состав СССР следует оценить положительно. Вопрос о вхождении в состав Советского Союза территорий, населенных молдаванами, также нельзя оценить негативно, хотя этот вопрос пока не может быть разрешен однозначно ввиду продолжающихся споров вокруг молдавской идентичности. В то же время перегибы в советизации Бессарабии и Северной Буковины, осуществленные в предвоенное время, оказали отрицательное воздействие на часть местного населения{440}. В июне 1941 г. из Молдавской ССР, Черновицкой и Измаильской областей УССР было депортировано 30 тыс. чел. из числа неугодного для советской власти «элемента»{441}. «Германский фактор» в решении бессарабского и буковинского вопроса проявил себя, в основном, в «добровольно-принудительной» репатриации 124 тыс. немцев из вновь присоединенных к СССР территорий в Германию{442}.

Общая оценка реализации политических устремлений СССР в «лимитрофной зоне» была дана советской пропагандой в виде констатации «огромных побед внешней политики партии и правительства… обеспечившей свободную и радостную жизнь народам западных областей Украины и Белоруссии, Северной Буковины, Литвы, Латвии и Эстонии, и значительно укрепившей границы нашей Родины»{443}, а также увеличения демографического потенциала страны на 23 млн. чел.{444}

Несмотря на громкие заявления, на самом деле власти СССР не полностью доверяли новым согражданам. Так, 12 августа 1941 г. в «Указаниях по отбору танковых экипажей», изданных ГлавПУР Красной Армии, говорилось: «Подбирать людей, хорошо владеющих русским языком (русских, украинцев, белорусов)», однако «в состав боевых экипажей не включать: призванных из западных областей Украины и Белоруссии, Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины»{445}. По некоторым сведениям, в начале Великой Отечественной войны в Красную Армию не принимали добровольцев из Латвии{446}.

Еще один аспект международных отношений в предвоенный период, который косвенным образом отразился на взаимодействии советско-германских интересов, — это военно-политическое противостояние Советского Союза и Японии — одного из важнейших союзников Третьего рейха. В октябре 1936 г. Германия и Япония подписали Протокол о военно-политическом сотрудничестве, через месяц переросший в «Антикоминтерновский пакт». В июле 1937 г. Япония начала агрессию против Китая. В том же году при помощи японских спецслужб во Внутренней Монголии был созван «Монгольский конгресс» и образовано прояпонское «автономное правительство»{447}, которое возглавило созданное на территории центральной части Внутренней Монголии марионеточное государство Мэнцзян. Это образование, наряду с Маньчжоу-Го, могло рассматриваться как плацдарм для будущей «большой войны» Японии с МНР{448} — ближайшим союзником СССР. Советская пропаганда отмечала, что «японское командование придает большое значение вопросу об объединении монгольских ламаи[с] тов и японских буддистов»{449}. Действительно, японская разведка и военные пытались использовать в своих целях идеологию панмонголизма. Япония призывала все народы монгольской группы, в том числе бурят и калмыков, к созданию единого монгольского государства, при этом пропагандируя культурную и расовую близость монголов и японцев{450}. Такие намерения Японии были опасны для СССР.