Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Национальная политика реализовалась германскими властями также с помощью проведения собраний и митингов, организации выставок и музеев, деятельности музыкальных коллективов. В Смоленске были проведены совместные собрания рядовых граждан и полицейских{482}, на Украине — организованы концерты с исполнением народных песен и сцен из произведений Т.Г. Шевченко, в рамках которых, по данным советской разведки, пропагандировались русофобия и антисемитизм. В Житомире были созданы «Украинский музей» и «Украинский архив». В Белоруссии пропаганда велась через «Белорусские народные дома» (подобие клубов или домов культуры), а художественная самодеятельность находилась под строгим контролем гестапо. Пропагандистским средством служили также ознакомительные поездки в Германию, организованные для представителей местного населения оккупированной территории{483}. Так, в апреле 1942 г. три делегации из России (Смоленск), Белоруссии и Украины были приняты А. Розенбергом, который держал перед ними речь на русском языке. Информация о поездках делегаций распространялась германской пропагандой{484}.
Нацистская национальная политика имела три основные задачи. Во-первых, мотивировать население оккупированной территории на оказание помощи германским властям и войскам. Во-вторых, деполитизировать настроения местного населения, чтобы предотвратить его сопротивление оккупационным властям. В-третьих, разобщить народы оккупированной территории, и тем самым предотвратить объединение представителей разных национальностей под антинацистскими лозунгами.
Для решения этих задач использовались разнообразные методы. В первую очередь оккупанты пропагандировали антисоветизм, сопряженный с антисемитизмом (евреи были обвинены во всех ошибках и преступлениях Советской власти). Материалы на эту тему публиковались практически в каждом номере газет и журналов, множестве книг, брошюр и пр. Так, в июне 1942 г. на русском, украинском и белорусском языках была издана и распространена среди населения оккупированной территории книга В.И. Мальцева «Конвейер ГПУ», посвященная его пребыванию в советской тюрьме{485}.[27] В Киеве оккупанты издали большим тиражом брошюры «Правда о прошлом Украины», «Еврейство и его роль в Восточной Европе», «История борьбы с еврейским коммунизмом». В Прибалтике были организованы выставки на тему «Жертвы красного террора»{486}, изданы книга «Ужасный год» (о «советской оккупации» 1940–1941 гг.){487} и аналогичного содержания иллюстрированный журнал{488}. Выпущенная нацистской пропагандой в начале 1942 г. брошюра «Der Untermensch» («Недочеловек») имела антисемитскую и антикоммунистическую направленность, выставляя народы СССР как жертв «Недочеловека» (некий собирательный образ) в лице «коммунистическо-еврейской» власти{489}.
Нацистские власти пытались создать у населения впечатление, что германская власть кардинально «лучше», чем советская. Пропагандировалась «освободительная миссия» Германии по «уничтожению советской системы» и необходимость сотрудничества местных жителей с оккупационными властями, чтобы «сделать невозможным возвращение большевизма». Солдаты и офицеры вермахта получили указание разъяснять населению, что они «пришли не как завоеватели, а как освободители», «спасители» от «большевистских зверств» и «массовой высылки в Сибирь». Пропагандировалось, в частности, что «только вступление на территорию Украины победоносных германских войск спасло эту когда-то цветущую страну от полного уничтожения и вернуло ей свободу». Распространялись сведения, что «население освобожденных от большевиков областей с радостью встречает германских солдат»{490}. Таким образом воспитывались «благодарность за изгнание большевизма» и страх перед его возвращением, для чего нужно было уповать на германскую власть. Оккупанты манипулировали сознанием населения, убеждая его в том, что если оно не будет помогать германским властям, то лишится будущего. Так, украинцам внушали, что в их интересах — «помогать тому, чтобы эта война закончилась победоносно для освободителя Украины от большевистского ига», так как «национальная судьба Украины зависит исключительно от позиции ее населения в европейской борьбе за свободу». Белорусам говорили, что «в борьбе против Москвы» они «не могут праздно стоять в стороне… потому что только немецкий меч обеспечит их существование в качестве народа»{491}. Казакам было дано понять, что их судьба «в значительной степени будет зависеть от того… как… [они] дальше будут себя вести»{492}.
Германские власти убеждали население в своей «близости» к нему, для чего часто выступали не от собственного имени, а через посредство местных СМИ и общественных организаций. Например, некоторые листовки, обращенные к русскому населению, издавались от имени мифической организации «За Родину»{493}. Оккупанты привлекали к этой деятельности местных «антисоветских элементов», убеждением и угрозами пытаясь преодолеть их пассивность и выжидательную позицию{494}.
Много внимания оккупационные власти уделяли «прогерманской» пропаганде. От имени участников делегаций, отправленных в ознакомительные поездки в Рейх, публиковались хвалебные отзывы о жизни в Германии, информация о которой ранее «скрывалась большевиками»{495}. Пропагандистские издания помещали материалы о «красоте» городов Германии. В феврале — марте 1942 г. в Тарту была открыта «культурно-историческая выставка, наглядно и документально показывающая влияние германского искусства и германской науки на культуру Восточной Европы». Изданная германскими властями книга для чтения «Родная речь», предназначенная для использования в русских школах, содержала хвалебный очерк Г. Вагнер «На государственной трудовой повинности в Германии» и рассказ И. Шмелева «В немецкой деревне», прочитав который учащиеся должны были «указать отличительное свойство немецкого крестьянина»{496} (из рассказа следовало, что это хозяйственность и предприимчивость).
Одним из посылов пропаганды, направленной на завлечение населения оккупированной территории СССР на работу в Германию, был призыв «собственными глазами… увидеть условия жизни и работы в Великогермании и сравнить их с условиями в бывшем Советском Союзе»{497} (характерным являлось указание на то, что СССР уже якобы прекратил свое существование). Пропагандировалось, что работа в Германии — это «великая честь»{498}, и поэтому «рабочие едут в Германию веселые и с песнями и жаждут познакомиться с немецкими условиями жизни»{499}. Целью таких посылов было показать «превосходство» Германии, воспитать преклонение перед ней.
Особым аспектом германской политики была борьба с советской пропагандой. Прежде всего это касалось формирования образа войны как «превентивной», а не захватнической со стороны Германии. 5 июля 1941 г., в ответ на проникнутую патриотическим чувством речь И.В. Сталина от 3 июля 1941 г., германское радио объявило: «Германия совершенно не нуждается для ведения войны в зерне Украины или в нефтеисточниках Кавказа»{500}. Впоследствии публиковались материалы под общим лозунгом «Как СССР готовил нападение на Германию». Одной из мишеней нацистской пропаганды стал советский писатель И.Г. Эренбург, обращавшийся в своей яркой публицистике к русскому национальному фактору. Оккупанты стремились опорочить его — в первую очередь, указывая на еврейское происхождение{501}. В то же время нацисты сами использовали посылы советской пропаганды, к которым до войны привыкло население СССР, — в частности, антикапиталистическую риторику («без капиталистов, без помещиков»){502}.
Наконец, еще одной задачей германской политики на оккупированной территории СССР была деполитизация национального фактора, сведение его к «этнографическим» аспектам. Издававшиеся оккупантами газеты и журналы старались одеть на себя маску «национальных органов» местного населения, часто пользовались народными пословицами и поговорками, публиковали народные песни, статьи о фольклоре, «возрождении национального самосознания», истории страны, материалы по краеведению. Жителям оккупированной территории оккупанты внушали, что их чаяния должны быть ограничены удовлетворением бытовых нужд{503}.
Деполитизация настроений была необходима для выполнения задачи по маскировке планов колонизации оккупированных территорий СССР. Вопрос о национальном будущем народов, проживающих на оккупированных территориях, обходился молчанием. План работы пропагандистов СД, изданный 29 марта 1942 г., гласил, что в беседах с местным населением необходимо избегать политических дискуссий{504}. Солдаты и офицеры вермахта получили указание_«не касаться вопросов “будущего устройства” в завоеванных областях»{505}. А. Розенберг дал указания о недопустимости высказываний, что «оккупированные… восточные области являются германской колонией, и что с населением следует обращаться как с жителями колоний», так как «такого рода высказывания способствуют сильным волнениям среди населения»{506}.
- 56-я армия в боях за Ростов. Первая победа Красной армии. Октябрь-декабрь 1941 - Владимир Афанасенко - Военная история
- Блицкриг в Европе, 1939-1940. Польша - Б. Лозовский - Военная история
- Детская книга войны - Дневники 1941-1945 - Коллектив авторов - Военная история
- Афган: русские на войне - Родрик Брейтвейт - Военная история
- Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов - Военная история
- Москва на линии фронта - Александр Бондаренко - Военная история
- Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II - Борис Галенин - Военная история
- Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев - Военная история
- Маршал Конев: мастер окружений - Ричард Михайлович Португальский - Биографии и Мемуары / Военная история
- Нахимов. Гений морских баталий - Юрий Лубченков - Военная история