В Школе Магии Зарежья - Сенкия Сияда

Музыка стала громче, потому что парни стали нам подпевать, хлопать в ладоши и прищелкивать пальцами в такт. Им движения очень понравились. Фипс Бригсович косил на скопление народа глазом, но ему не было ничего видно, а отойти к нам он не мог, так как принимал зачеты.

И вот, когда мы с Тамаркой дошли до особенно неприличной части и недвусмысленно махали руками и тазом встречно друг другу, в зал с горящим взором ворвалась Линель Ивановна.

— А! Вот вы где!

Мы с Тамаркой замерли кто как.

— Фипс Бригсович, я сделаю студентам небольшое объявление, пожалуйста, не отвлекайтесь на меня! — по-деловому бросила она учителю физкультуры и, впечатывая туфли в пол, пришла к нам.

— Ребята, через полторы недели в актовом зале состоится концерт в честь Праздника середины зимы. Я назначена куратором этого проекта. Требуются участники. Желающим просьба подходить в понедельник в актовый зал для записи в номера, — она развернулась к нам с Томкой, — Девочки, ВЫ участвуете в обязательном порядке, личная просьба директора.

— Но у нас же отработка, — вякнула Томка.

— Отработка у вас до ужина, а репетиции будут после. Всем спасибо. — Развернулась и порывисто ушла из зала. А мы так и стояли, открыв рот и переваривая информацию. Я никогда не видела Линель Ивановну такой: деловой и обремененной чувством собственной значимости. Витая мыслями в своей временной новой должности, она даже не заметила нашей синей окраски.

А я задумалась: что бы провернуть такое, чтобы все мстители испугались и впредь побоялись лезть? Но пока ничего, кроме мелкого пакостничества в голову не приходило, поэтому в толкотне на выходе из зала я прирастила вредной Марисе часть левой брючины спортивных штанов к правой. Пока не начнет широко шагать — не заметит.

Из гимнастического зала мы с Томой рванули прямиком в знахцентр.

— Эллириана, спасай нас! — выдохнули мы, заскочив внутрь. Знахарка вышла из зарослей с лейкой в руках и выпучила глаза:

— Что это с вами такое?

Мы наперебой с Тамарой, перемежая рассказ обзываниями одноклассников нехорошими словами, поведали о том, что нас подло заколдовали утром.

— Я не смогу это развеять, — выслушав нас, сказала Эллириана, — вам нужно к знахомагу. Идите к Виллику, он сейчас где-то в лазарете.

Мы побежали в лазарет, где молодой знахомаг Виллик выдал нам неутешительный диагноз:

— Это специальное заклинание без противодействия, оно не несет как такового вреда, поэтому Магическая цензорная комиссия разрешила его применение и внесла в реестр.

— Не несет вреда?! — взревели мы, махая руками над головой.

— Успокойтесь, оно же не для окрашивания людей обычно используется, а например, чтобы окрасить какой-то участок карты, стены, любого другого предмета. Внутренности ведь у вас не посинели и белки глаз тоже. Это связано с тем, что заклинание рассчитано на небольшое проникновение. Одежда, как тонкая и неживая материя, прокрасилась вся, кожу краска покрывает только сверху, а вы во время активации заклинания, видимо, очень кстати моргнули. Иначе ходили бы с полностью синими зенками, — хихикнул Виллик.

— И что, мы всю жизнь будем ходить синими? — упавшим голосом спросила Тамарка. Я же не упала духом и спросила:

— А ты не можешь нас перекрасить в бежевый?

— Заклинание само сойдет дня через три-четыре. А рисковать с магической краской даже я не рискну. Вдруг цвета смешаются и получится..., — он помахал рукой, подбирая описание, но так и не нашел и продолжил. — А сейчас, по крайней мере, ничего, живенько так! — и захохотал, отгораживаясь от нас кроватью. Мы запустили в насмешника подушкой и побрели в комнату.

— Афанасий, вылазь, разговор есть! — сказала я, забравшись с ногами на кровать.

— Ну-ну, я вас слушаю! — появился, сидя верхом на моей подушке, домовой.

— Извини, в общем, — буркнула я. — Я хочу тебя попросить о кое-каком одолжении.

Афанасий исчез, показав мне язык.

— Ставлю три ковша молока! — негромко сказала я.

— Пять! — появился на подоконнике домовой, растопырив четырехпалую руку. Понабрался у людей всяких привычек, я уж молчу о том, что он этими руками и неприличные жесты мастерски выделывает.

— Идет, — буркнула я.

— И возможность собирать Домовой комитет пять раз в неделю в удобное мне время! — быстро добавил домовой.

— А не жирно будет? — взрыкнула я, представив, как день за днем нас с Томой нагло выталкивают за дверь волосатые руки, да еще и волосатые ноги в зад подпинывают. — Один раз в неделю и не разом больше! И только когда нас с Тамаркой нет! И молока тогда три ковша!

— Ладно, — покладисто согласился домовой, и я поняла, что продешевила. Стало ясно, что он даже на такое не надеялся. Шельмак исчез и снова возник на подушке. — Я весь внимание, — и приложил руку к остренькому волосатому уху.

Домовой вернулся только через час:

— Я все разузнал! Всех коллег из второго бытового на уши поднял!

Мы с Томкой замерли, задержав дыхание. Афоня, встав в позу, держал театральную паузу.

— Ну! — выдохнула я.

— Это книга за четвертый курс. Называется «Бытовые мелочи». Синяя обложка с красными буковками.

На последних его словах мы сорвались с места и синими молниями рванули в библиотеку.

Подходя к столовой, мы уже перестали сильно грустить из-за своей некоторой синюшности, синюю одежду не поменяли и, являясь достаточно ушлыми особами, изыскивали выгоду из сложившейся ситуации.

— Разойдись! Сейчас всех запачкаем! — заорали мы с Тамаркой и бесстрашно врезались в толпу возле раздачи. И первый раз безо всякой очереди и толкотни добыли себе обед.

Даже Лепий Цикирович, выделяя нас из толпы, сильно не валил на пересдаче по энергетике. Правда, нам и списывать из-за этого пришлось во сто крат аккуратнее, но все обошлось, мы сплели заданные заклинания, оттарабанили теорию и, довольно улыбаясь, ушли, получив по пятерочке.

Разумно полагая, что сегодня одноклассники будут настороженно ожидать ответной гадости, на дело мы решили пойти только следующей ночью, после которой начинался новый учебный семестр. За остаток субботы и воскресенье о нас умудрилась проведать вся школа, и в нашей незапирающейся комнате успела перебывать с гостинцами куча посетителей, с которыми мы отмечали окончание сессии. Приходили и зеваки, что наблюдали позавчера за плотником. Многие из интересующихся просто бесцеремонно подходили и следили за нами через дырку в двери. Мы с Томкой от нечего делать иногда проводили соревнования по меткости и закидывали вуайеристов косточками от вишни в сахаре. Если в этот момент у нас сидел кто-то из гостей, то он радостно присоединялся. Правда, под конец дня пришла Фрось Семенна, нашлепала нас нашим же полотенцем и приказала убрать кучу мусора под дверью. Потом, сидя у нас вместе со всеми и распивая чай, поцокала, глядя на синие лица, выдала очередной ворох городских и школьных сплетен, и со страшными глазами рассказала байку о том, что в Хольем укрене спустя год все-таки завелась какая-то неведомая нечисть. Тамарка взглянула на меня, подмигнула, и мы расхохотались, поняв, кого приняли за нечисть опасливые городские жители. Даже Лорг со своей бригадой изволили спуститься со своего этажа и глянуть на сегодняшних звезд школы. Мы обрадовано потеснились, порадовали гостей еще раз неприличным танцем. Всем очень понравилось. Танец медленно, но верно становился подпольным хитом. Из тех, о знании которых никто не признается, но какие почему-то всегда исполняются в тесной компании или в состоянии сильного опьянения, или и в том и в другом одновременно. Плотник так и не появился.

И вот настал час Ятъ.

Я предварительно днем наведалась в знахцентр и незаметно для Эллирианы пощипала одно растение. Дождавшись глубокой ночи, мы с Томкой выскользнули из комнаты и хладнокровно и методично наложили подретушированные заклинания на двери всех, до единого, одногруппников.

Утром стены второго этажа главного корпуса школы потряс многоголосый вопль, крики, визги и возмущенные голоса. Мы, предварительно сделав на кровати муляжи человеческих тел, ушли ночевать в комнату к Сапню и Лоргу, которые были в курсе нашей пакости. Я сдвинула со своих глаз и носа Тамаркины волосы (Лорг был изгнан на кровать к возмущенному Сапню, а оттуда — на пол, а на их предложение распределить вес по двум кроватям равномерно я попеняла им отсутствием гостеприимства, а подружка оскорбилась со словами «вы еще в общую баню нас позовите!») и удовлетворенно прислушалась к доносившемуся снизу топоту многочисленных ног, грохоту и разъяренному рычанию, достойного стада драконов. Завтрак мы с Тамаркой пропустили, и, когда все утихло, сходили в свою комнату. Она была раскурочена, от муляжей тел осталась жалкая рвань и клочки, словно они пали, защищая крепость Свияжную.