В Школе Магии Зарежья - Сенкия Сияда

— В гости гости хаживали,

Пирожки нашивали.

— скакнула я козочкой, махнув воображаемым платочком. —

Ох, румян пирожок

— и, состроив страшное лицо, подскочила к Сапню, резко вытянув в руке шпаргалки: —

Из костей от гостей!

Но парням было настолько лениво, что никто и бровью не повел. Я пожала плечами, положила Сапню на живот стопку листочков и сказала:

— Спасибо. И за банку тоже спасибо. Без нее мы бы не выжили.

Сапень медленно взглянул на шпаргалки, но не пошевелился и сказал:

— За спасибо сыт не будешь, — и уставился на меня, как кот, переевший сметаны: наглый от того, что налакался ворованного продукта и лень двигаться, и плевал он уже на хозяйку с занесенным веником.

Я встала, сузив глаза и уперев руки в боки.

— А я тебя вчера возил, — с каким-то намеком сказал сзади Лорг. Я, не меняя позы, развернулась к нему.

— А я вчера в тараканьих бегах выиграл, — с придыханием дополнил Маркус, который, кстати, свой приз уже получил сразу после выигрыша. А я взревела, поняв, что сейчас и Никас с Кафыком припомнят по подвигу, выхватила палочку и со всей силы толкнула водяной шар Никаса прямо в лицо Сапню. Шар расплескался водными брызгами, мокрый Сапень сел, моргая глазами и открывая рот, как рыба, выкинутая на берег. А я поняла, что переборщила. Сапень медленно встал, прожигая меня взглядом. Я вздрогнула, крутнулась на пятках и дала деру в коридор. Сапень, глухо рыкнув, выхватил свою палочку и кинулся следом. Как я ни лавировала, ни петляла, мерзкий Сапень не отставал и припер меня к стене жилым этажом выше, и в итоге я оказалась банально облита водой из питьевого фонтанчика. А я в ответ незаметно наложила на две неровно лежавшие на голове Сапня пряди имитацию развесистых лосиных рогов. Пришлось поднапрячься, чтобы вытянуть еле торчавшие мокрые волосы до таких размеров, но результат меня вполне устроил. Во всяком случае, на него с улыбочками оборачивались на этаже старшекурсников, а когда мы вернулись в комнату к остальным, они замерли на середине разговора, а потом заржали как жеребцы, даже Тамарка. Картину подпортило только то, что рога, как объект нематериальный, свободно проходили сквозь стену и косяк, так как не укладывались в габариты дверного проема еще и ввиду высокого роста их обладателя и не отцентрированного вступления его внутрь. Разоблачив рога и развеяв имитацию, Сапень вслух пожалел, что не отомстил мне большей гадостью, чем простое обливание водой. Я напряглась, готовясь отражать атаку, но потенциальный мститель рухнул обратно на кровать. Я пристроилась рядом и, хоть Сапень и перевернул подушку другой стороной, не пожелала лежать на мокром и сидела, опершись вместе с Кафыком спиной на скомканное одеяло.

— А, кстати, зачем вы у нас двери выломали? — спросила Тамарка, почесав коленку.

Лорг удивился:

— Мы? Мы не ломали, она сразу была сломана.

Мы с Тамаркой недоуменно посмотрели друг на друга:

— Тогда кто? — спросила Томка.

— Знаешь, — медленно произнесла я, — я думаю, наши одноклассники узнали все еще вчера вечером... — и многозначительно замолчала. Тамарка почесала руку и выпучила глаза:

— Хорошо, что нас не было дома, — и, подумав, добавила: — Сильно же они разозлились!

— Это вы про что? — заинтересовался Маркус.

— Так это из-за вас весь ваш класс отстранили от коронации? — догадался Никас.

Пришлось рассказывать. Парни хохотали и в конце истории долго выспрашивали у Тамарки, где она видела картинки, я была уверена, что для того, чтобы самим сходить и посмотреть.

— Тамар, а ты чего чешешься-то? — возвратившись к лености, невзначай спросил Лорг.

Я из искренней душевной доброты решила взбодрить друзей, понадеявшись, что Тамарка меня потом простит.

— А это она очень заразную болезнь подцепила, — невинно произнесла я, с удовольствием наблюдая, как у Лорга и Маркуса вытягиваются лица, а у Тамарки отвисает челюсть от столь наглого вранья. И, пока никто не пришел в себя, добавила. — От нее волосы выпадают, и чирьи огромные лезут... — сказала я, вставая и отгораживаясь столом от Тамарки, которая, поднимаясь, свела брови и закручивала рукава. Лорг и Маркус с ужасом смотрели на сидевшую между ними деваху, а когда она встала, друг на друга, пытаясь определить на глаз степень прогресса описанных мной симптомов. — ...Зеленые большущие такие, по всему телу, — и, пока меня не начали бить, крикнула: — Шутка! Купились! А-а!

Тамарка не оценила моего чувства юмора и долго гоняла меня вокруг стола, пока злопамятный Лорг не подставил мне подножку, и я не шмякнулась на кровать поверх него и Маркуса. Подскочила встрепанная Томка. Они схватили меня и начали щипать, щекотать и пихать. Я изворачивалась, как дождевой червяк, визжала, попробовала кусаться, пока, наконец, с всклокоченной головой кое-как не вырвалась от извергов и полезла под бок к Кафыку, поджав коленки и плаксиво вынося вердикт:

— Фетюки обидчивые!

Тамарка толкнула нашу дверь, и мы вошли.

— Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, — проворчала Томка. Я огляделась.

— Да-а, в таком бардаке ни один уважающий себя вор грабить не будет. Кто сегодня дежурный? — на всякий случай спросила я.

— Ты, — с готовностью отозвалась Тамарка. «Хвос, не прокатило», — расстроилась я.

— Пошли к плотнику, — спохватилась подруга.

— Тамар, сходи одна, — с тяжким вздохом осматривая беспорядок, отозвалась я, — а я пока прибираться начну.

— Я одна не пойду, — Тамара попятилась вглубь комнаты. — А если я его не найду? Придется идти оставлять заявку к Трулю Шлисовичу...

— Какая разница? — философски спросила я, подбирая валяющиеся на полу книги, — Нам предстоит целый месяц к нему ходить, причем уже через... — я задумалась, потом округлила глаза: — Два дня?!

— А я не хочу умирать раньше назначенного времени, — зарыдала Тамарка, уткнувшись лицом в ладони, вздрагивая плечами и иногда кося на меня хитрым ярко-зеленым глазом.

— Ладно, — смилостивилась я, — вечером перед ужином вместе сходим.

Тамарка обрадовано подскочила:

— А я тогда пока допишу шпаргалки по энергетике.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — пробурчала я себе под нос, недовольная тем, что надо прибираться.

— Вот Афанасий, скажи мне, зачем мы тебя только держим? — рассуждала я, стоя кверху задом и елозя мокрой тряпкой по полу.

Тамара строчила шпаргалки в тишине, прерываемой плеском воды в ведре и моим ворчаньем.

— Ведь толку от тебя — ноль! Ты бы хоть приносил пользу, — мой голос стал глуше, потому что я забралась под кровать, — Прибирался иногда, что ли, а то только и знаешь, что собирать своих дружков и рассаживать их на наших кроватях. Апчхи!

Я выбралась из-под кровати, почесывая запястьем нос. Из-под шторы выкатился комок серо-желтого меха:

— Мы, между прочим, важным делом занимаемся!

— Ой-ой-ой! — передразнила я, довольная, что теперь хоть не с самой собой разговаривать. — Знаю я ваши дела! Хлебать молоко и жевать пряники, с кухни украденные!

— Да если бы не наш комитет по защите прав домовых!.. — захлебнулся возмущением Афанасий и стал быстро ходить вдоль окна, загибая коготки на руках. — Нас могли бы изгонять наговорами без предоставления вида на жительство; подселять по сожителю в уже зарезервированное помещение; создавать тяжкие условия жизни и работы; не кормить; и, наконец, проводить над нами всяческие непристойные опыты, — домовой аж подпрыгнул, — чем занимались ранее особенно противные и гадкие ученики вашей школы!

— Да-а? — заинтересовалась я, — И что это были за опыты? Поподробнее, пожалуйста!

— Тебе зачем? — насторожился домовой. — А впрочем, неважно. Важно, что сейчас мы уже подготовили законопроект о выделении нам дня на официальный праздник в честь домового, а также идут разговоры о внедрении своего представителя в школьный Совет, — и он назидательно поднял палец.

Я прыснула и захихикала. Афанасий возмутился моим несерьезным подходом к важнейшей проблеме и засопел. И быть мне первым человеком, поколоченным домовым, если бы Тамарка, не отрываясь от писанины, не приказала:

— А ну цыц оба! Писать мешаете!

Школьным домовым строго-настрого запрещалось мешать учебе учеников, поэтому Афанасий сразу же куда-то исчез. Я хмыкнула, подхватила ведро и пошла в туалет выливать грязную воду.

Наконец комната блистала относительной чистотой и свежестью. Я схватила свою фуфайку и уселась на кровать, со вздохом осматривая повреждения:

— Ну, по крайней мере, все не так плохо как с юбкой. Всего две дырки. Аккуратно заштопать, почистить от грязи и можно будет доходить в ней зиму.

Я встала, чтобы взять из шкафа одежную щетку, и тут что-то блестящим ручейком выпало из кармана фуфайки и со стуком упало на пол. Я подняла и стала рассматривать добытый кулон, о котором уже успела напрочь позабыть.