Пути и судьбы - Беник Сейранян

Да и мог ли Сантур снизойти до всех этих путаных грязных расчетов. Ведь он с каждым днем поднимался все выше, завоевывал имя и положение. Теперь ходили даже слухи, что в свое время он заставил отца купить фаэтон с огненными скакунами, потому что ему не раз приходилось участвовать в крупных экспроприациях.

— Ах, если бы вы знали, как утекали через его руки мои денежки, — довольно беззлобным тоном «признавался» Ерванд Якулыч в разговорах с приятелями.

— Да, никому так не повезло, как Ерванду Якулычу, — замечали они. — Но молодец у него Сантур!.. Не парень, а меч обоюдоострый…

И верно, на что было жаловаться Ерванду Якулычу? Теперь, когда он выходил из дома, дворник Кудрат сходил с тротуара и вытягивался перед ним столбом. Ерванд Якулыч медленной, тяжелой походкой, заложив руки за спину, проходил мимо смущенного, чувствовавшего себя преступником дворника и словно говорил всем своим ехидно-высокомерным видом: «Ну, что, Кудрат, видел?»

«Видел, хозяин, видел», — боязливо мигая, без слов отвечал ему дворник.

Ерванду Якулычу казалось, что жизнь его теперь будет катиться вперед как по рельсам и что он каждый вечер будет возвращаться домой из своей лавчонки в счастливом состоянии человека, сорвавшего хороший куш за карточным столом.

Но ему суждено было еще раз удивиться.

Однажды, покончив с делами и заперев свою лавочку, Ерванд Якулыч спокойно возвращался домой. Шел он, как всегда, заложив руки за спину и решая на ходу различные мировые проблемы. На полдороге к дому перед ним вдруг вырос соседский мальчик и, едва переводя дыхание, сообщил, что… Лена бежала из дому.

Ерванда Якулыча точно обухом по голове хватили. Как? Когда? С кем?.. Вцепившись в худенькое плечо вестника когтистыми пальцами, он тщетно пытался услышать что-нибудь вразумительное. Сев на извозчика, Ерванд Якулыч помчался домой.

Потрясенная горем Марта протянула мужу коротенькую записку, в двух строках которой говорилось:

«Уважаемая госпожа, ваша дочь Лена бежит сегодня с известным артистом (приводились фамилия, имя и отчество знаменитого трагика). Торопитесь».

Какой-то незнакомый человек вручил эту записку одному из игравших во дворе мальчиков.

Ерванд Якулыч тотчас взялся за дело. С помощью приятелей сына ему удалось на одной из станций по дороге к Батуми ссадить с поезда и вернуть домой заблудшую дочь.

Но оглянемся немного назад…

5

Сойдя с трамвая, Лена, как загипнотизированная, ступила на тротуар и остановилась. Нет, это был не сон. Она еще видит вагон трамвая, в котором они ехали, — он и она. Она еще слышит его голос: «А теперь до свиданья, я схожу. Не забудьте. Ладно?..»

Но почему она так смутилась? Почему не смогла отказать? Неужели так трудно было произнести «нет»? Надо было объяснить ему, что она еще школьница и ей, неудобно будет на виду у всех подойти к нему, известному всему городу человеку.

Но легко ли было отказать, когда она даже не знает, как это делается!

Что же теперь он о ней подумает? Ну, конечно, он уверен, что она приняла его приглашение. В назначенный час он, должно быть, выйдет с контрамарками в руках и будет напрасно искать ее среди собравшейся перед театром публики. А потом расстроится и уйдет, подумав, что она над ним подшутила. Как же он будет в таком настроении играть? И во всем виновата одна она, Лена.

Интересно, как бы поступили в подобном случае ее подруги? Наверное, и не задумались бы, а побежали бегом.

Но кто бы их пригласил? А вот ее пригласили! Он сам пригласил ее.

Нет, надо пойти, непременно пойти. Ведь она уже не ребенок. Разве она не замечает, как на улице на нее заглядываются. Это только дома ее все еще считают маленькой, а так люди теперь стали смотреть на нее совсем другими глазами. Лена не может объяснить, как именно, но она чувствует, что эти взгляды не похожи на взгляды матери, отца, подруг, знакомых.

Да и к чему все эти сомнения? Разве такой человек мог назначить свидание дитяти? Нет, тут что-то есть, ту г какая-то тайна. И тайна эта заключается в том, что Лена раньше всех своих сверстниц делает шаг в мир взрослых — в особый мир, полный загадок и неожиданностей.

Вот она стоит сейчас и думает — пойти или не пойти? Ну, и глупая же девчонка! Конечно, надо пойти. Но как? Взять с собой одну из подруг? А кого? Ирину?; Нет, — болтунья. Услышит — разнесет по всему городу. Интересно, пойдет ли Эмма, эта недотрога и жеманница, которая и шагу не ступит без материнского разрешения. Седу она сама не хочет. В кругу подруг Седа, пожалуй, единственная, кто может посоперничать с нею в красоте. Кого же тогда? Тамару? Но согласится ли она?

Но не может же Лена, в самом деле, пойти одна? Надо непременно кого-нибудь пригласить.

С этими мыслями она поспешила к Тамаре, решив ей одной открыть свою тайну. Пусть та как-нибудь спровадит подруг, оденется и пойдет вместе с Леной в театр. Лене и в голову не приходило, что Тамара может отказаться, такой та была покорной и преданной. Но на этот раз Тамара оказалась непреклонной.

Разговор шел в саду, и Лена тут же сорвала несколько гвоздик для своего букетика.

— Ты с ума сошла, Лена, — горячилась Тамара.

Они шептались, не замечая того, что, спрятавшись за кустами, их подслушивает проказница Ирина. Ирине хотелось тут же выскочить и, хлопая в ладоши, объявить, что ей все известно, но она сдержалась. Смех Ирины и ее радостные возгласы разнеслись по саду только тогда, когда Лена, завернув гвоздики в бумагу, обиженная, ушла домой.

Вся красная от возбуждения, Ирина выбежала из своего укрытия и помчалась к девочкам:

— Девочки, послушайте, что я вам расскажу!..

6

Вечером, выйдя из театрального подъезда, артист, к своему удивлению, увидел перед собой нескольких девушек в белых платьях с букетиками красных гвоздик на груди у каждой. И без того большие глаза его стали еше больше от недоумения. Что это — видение?.. Или, может, над ним решили посмеяться? Он еще больше смутился, когда вдруг грянул звонкий девичий смех. Покраснев до корней волос, прославленный трагик в смятении кинулся назад, в театр, словно ему при всем честном народе отвесили звонкую пощечину.

Лена не знала, конечно, о затеянной подругами проделке. Она в назначенный час подошла к театру и затаив дыхание ожидала появления своего кумира. О присутствии подруг она узнала, лишь услышав взрыв их громкого смеха.

Позорное бегство артиста заставило и ее невольно расхохотаться. Однако, возвращаясь в одиночестве домой, она в досаде кусала губы.

Нет, это была не шутка. Так не шутят. Это просто зависть, зависть и ехидство. Они хотели унизить ее, посмеяться над нею.

Что он теперь подумает? Не решит ли, что все это подстроила сама Лена, желая осрамить его перед всеми? Какой стыд! Если бы она только могла объяснить ему все, оправдаться. Ведь у нее и в мыслях не было, что подруги могут сыграть над ней такую штуку. Она знает — все это подстроила Ирина, а вместе с нею и Седа, считающая себя красавицей, а на деле не стоящая и мизинца Лены. Они вдвоем организовали этот заговор. А остальные последовали за ними, как слепые. Вот все и разоделись и собрались у театра. Бесстыдницы! Нашли повод для шуток!

Эти мысли не давали ей покоя и в последующие дни. Причем, чем дальше, тем больше. Наконец она решила бежать с артистом, просить его принять ее в свою труппу и таким образом отомстить насмешницам-подругам.

Вернув беглянку с дороги, родители взяли ее из школы и два года продержали дома, разлучив с подругами. Потом ее перевели в другую школу — возвращаться в старую Лена не захотела.

Со временем все было забыто. Даже родные простили девушке ее легкомысленный поступок и никогда ей о нем не напоминали. Непоколебимой осталась одна лишь Софья Минаевна.

Возможно, тут примешивалось и кое-что другое. Надо сказать, что доктор и его жена почти всегда держались в стороне от Варназовых, особенно от Ерванда Якулыча и его сынка. Единственной связующей нитью между двумя семействами была Лена. Может быть, Софья Минаевна хотела, чтобы оборвалась и эта последняя нить? Может, это было и странно, но теперешнее положение Сантура ничуть не повлияло на отношения к Варназовым доктора и его жены. Больше того, доктор вовсе не хотел ничего знать о Сантуре, а Софья Минаевна при одном упоминании о нем с такой гадливостью морщила нос, словно откуда-то понесло невероятно отвратительным запахом.

Но все это давно отошло в прошлое. А в настоящее время Лена была занята одной мыслью — она твердо решила выйти замуж за Микаэла. Любопытно, как отнесутся к этому ее дядя и тетка? Не попробует ли Софья Минаевна исподтишка помешать, расстроить все? Пусть попытается, это даже интересно! Лена будет иметь против себя некоего невидимого противника, который невольно только подогреет ее и подтолкнет к достижению поставленной цели.