Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

— Чёртов сукин сын! — и с криком ярости опустил свою бутылку шнапса на голову упрямого постового. Тот хотел в последний момент закрыться рукой, отняв её от носа, но не успел. Получив близкий контакт стеклянной тары из-под алкоголя и своей головы, он распростёрся на мостовой, разделив судьбу своего коллеги, который отдыхал там же уже несколько минут.

Поглядев налитыми кровью глазами на прохожих, собравшихся перед зданием метрах в двадцати, он усмехнулся. Неудивительно, что боятся подходить ближе… Весь взъерошенный, с красными глазами, в расхристанной одежде, он был не из тех с кем хотел бы близко пообщаться какой-нибудь достопочтенный бюргер. Нет, это дело полиции и не следует вмешиваться. Во всём должен быть порядок, отличительная черта германской нации.

Обернувшись, он внимательно осмотрел ограду посольства. Высокие, кованые прутья, метров четырёх в высоту, они заканчивались остриями, как средневековые копья поставленные торчком. Соединялись они приваренными горизонтальными перемычками. Протиснуться между ними нечего и думать, он не младенец… Значит… Значит, придётся перелезать, медленно и осторожно, если не хочется насадиться на эти копья нежными частями своего тела. Посмотрев на окна посольства, которые были задёрнуты плотными шторами, он сокрушённо вздохнул. Была у него надежда что соотечественники, увидев или услышав драку, выбегут наружу и откроют крепкую калитку сами, но видно, не судьба… Обитатели здания хранили полный нейтралитет и не горели желанием облегчить ему жизнь.

Эх, где наша не пропадала!..

Поплевав на руки, Александр подошёл к ограде и начал снимать своё длинное пальто. Во время драки он успел согреться и не боялся замерзнуть, а вот зацепиться длинными полами пальто за копья не хотелось. Чёрт, едва не забыл! Подойдя к обоим вырубленным полицейским, он вытащил из кобур их пистолеты и перекинул через ограду. Так, на всякий случай, вдруг очнутся не вовремя, когда он будет перелезать и расстреляют беззащитного нарушителя. Обидно будет, столько выдержать и на самом пороге спасения так глупо умереть.

Подтянувшись, он поставил ноги на нижние перемычки, ухватился руками за верхние, и начал подтягивать своё тело вверх. С трудом, но у него это получилось. Наконец, ухватившись за острия ограды, он поставил ноги на верхние перемычки и начал осторожно перелезать через них. Усилившийся шум со стороны улицы привлёк его внимание. Несколько человек, видимо, самых храбрых, осторожно подошли к полицейским, которые так и лежали без сознания. Другие осуждающе смотрели на него, тихо переговариваясь. Потеряв к ним интерес, он продолжил свой опасный трюк. Тем временем, тело начало остывать в больничной пижаме и его начала бить лёгкая дрожь, которую усиливали холодные прутья. Перебравшись на ту сторону, он вздохнул свободнее, полдела сделано, осталось только спуститься вниз и всё будет хо..

И в этот момент удача отвернулась от него. Усилившаяся дрожь привела к тому, что ноги, обутые в модные ботинки Вилли, явно не приспособленные для лазания по оградам, предательски соскользнули с верхних перемычек и Александр, охнув, полетел вниз.

Приземление оказалось на редкость неудачным. Упал он на полусогнутые ноги и, видимо, это спасло его от переломов. Зато теперь болело всё тело, ноги, задница, спина, руки… Он чувствовал себя так, будто участвовал в драке с профессиональным боксёром, который ради развлечения решил отбить ему всё тело. И у него это чертовски хорошо вышло. Что ж так не везёт-то, сука? Во всех книгах у попаданцев всё получается с первого раза, а у него всё через жопу!

Застонав от боли, он перевернулся на живот и попробовал встать. Ноги прострелила резкая боль, и с криком Саша снова повалился на землю. Видимо, придётся ползти… А до двери метров тридцать. Может и больше..

«Ну же, вперёд, Саня! Последний рывок и я дома… а там ванна, чашечка кофе..» — грели его обнадёживающие мысли. Подтягиваясь на руках и упираясь в землю коленями, он всё-таки дополз до двери и привалился к ней, хрипло дыша.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Товарищи, помогите! На помощь… помогите! — на русском языке пытался докричаться до обитателей посольства он. Но дверь оставалась закрытой и за ней не слышалось ни звука.

— У меня есть срочная информация для товарища Сталина! Ему грозит опасность! Откройте, пожалуйста! — просил он, слабо стуча кулаками по двери.

Та по-прежнему была равнодушна к его усилиям и не открывалась. И внезапно Александр почувствовал, как его охватывает ярость. Такая, какой ещё не было с ним в этом мире.

— Вы, траханые ублюдки, какого хуя молчите?! Вы, блядь, знаете что я вытерпел чтобы оказаться здесь, под вашей засранной дверью?! Меня, сука, чуть не убили несколько раз только из-за того что я хотел спасти вас, нашу страну и товарища Сталина! Открывайте, сволочи, иначе я сам выбью эту ебучую дверь, и вы пиздец как пожалеете, что не открыли, гады!..

Он продолжал крыть их матом и когда уже потерял надежду, что его впустят, дверь, наконец, открылась. Не веря своим глазам, он уставился на человека, первого советского человека, который встретился ему здесь. А тот сказал:

— Ну, ты горазд матерные коленца закладывать, немчура! Мы тут аж заслушались… — и по-доброму усмехнулся.

Глава 5

Ева Браун.

Ева сидела в своей комнате одна и думала. Сегодня, в обычное воскресенье, день начался как-то сумбурно. С самого утра она была счастлива от того что её любимый Адольф позвал к себе в кабинет и они весело провели время за разговорами и шутками. Гитлер, когда этого хотел, мог быть очень приятным в общении, и в такие минуты она чувствовала себя самой счастливой девушкой Германии. К сожалению, такие минуты бывали редко. Фюрер Германской нации был очень занятым человеком и на Еву выделял, по её мнению, очень мало своего времени. Гораздо меньше, чем на своих соратников по Пивному путчу и увлечения архитектурными проектами вместе с Альбертом Шпеером.

Сам Шпеер нравился Еве. Образованный, тактичный, интеллигентный… Общение с ним было интересным, кроме тех случаев когда они с Адольфом погружались в споры по переустройству Гамбурга, Мюнхена и других немецких городов. Но так как она сама в этом почти ничего не понимала, то ей приходилось скучать, пока они выбирали какой стиль выбрать для тех или иных зданий, районов и кварталов. В такие моменты девушка представляла, как хорошо было бы сейчас прогуливаться вместе с Гитлером в тенистых аллеях Тиргартена или же съездить в горы, в Бергхоф.

Ева не могла понять отношение Адольфа к самой себе. Бесспорно, она для него что-то значила, но что именно? С одной стороны, он хоть и редко, вызывает её к себе и она, как влюблённая девочка, с радостью летит к нему. С другой, он может внезапно уйти, сказав, что у него вдруг появились важные дела и машина отвезёт её обратно. Он не хочет выводить её на публику, почти не говорит комплиментов, а секс..

Ева вздохнула.

Интимные отношения вообще не особо привлекали Адольфа. В те немногие моменты, когда она сама намекала на это, он либо сводил всё в шутку или хмурился и говорил, что сейчас не хочет этого. Ева подозревала, что он чего-то боится, но скорее вырвала бы себе язык чем спросила об этом снова. В первый и последний раз когда она это сделала, Адольф в ярости вскочил с кресла, обозвал её похотливой шлюхой и прочёл лекцию какой должна быть настоящая немецкая женщина. Испуганная Ева тотчас извинилась, но это не помогло, Гитлер тут же вышел из спальни, оставив её в слезах, которые она не смогла сдержать.

Девушка отважилась посоветоваться со своей сестрой, но та ничем не могла помочь ей. Лишь высказала предположение, что у фюрера что-то случилось с мужской силой во время Великой войны и возможно, поэтому он так себя и ведёт. Посоветоваться же с другими женщинами она боялась, Магда Геббельс старалась не общаться с ней, а мать Гели Раубаль ненавидела её, постоянно распуская о ней всякие гнусные сплетни. Общаться же с секретаршами фюрера она опасалась, так как не знала их достаточно хорошо чтобы советоваться по таким вопросам.