Голос погибшей планеты - Василий Попов

По широкому коридору мимо массивных дверей из полированного дуба мы прошли до лестницы-эскалатора. По дороге доктор заботливо поддерживал меня под руку и безостановочно говорил. Он сообщил, что Счастливый город имеет шесть этажей, что на втором, где мы находимся, расположены склады, казармы охраны, общежития обслуживающего персонала и увеселительные учреждения.

— У нас три кинозала и отличный театральный зал, — тараторил доктор. — Здесь же расположены четыре ресторана, где можно выпить и прохладительных напитков, и кое-чего покрепче, вкусно поесть. Конечно, по специальным талонам, которые выдаются раз в месяц. На втором этаже находится и наша школа — ведь из десятитысячного населения города у нас около тысячи детей самого различного возраста.

Я попытался уточнить обстоятельства гибели Ва, но доктор Ко как-то сразу утратил свою словоохотливость и ответил мне очень кратко:

— К сожалению, после ужасов атомной войны мы имеем очень много случаев психических заболеваний. Ваша супруга страдала тяжелой формой депрессии.

Мы поднялись по эскалатору на верхний первый этаж. Здесь тоже был широкий, ярко освещенный коридор, но от него в обе стороны отходили коридорчики-тупички с десятками пронумерованных дверей.

— Это — помещения-люксы, — пояснил доктор. И ткнул пальцем в один из коридорчиков: — Здесь под номером седьмым находятся и ваши апартаменты, командир До.

Навстречу нам в одиночку и группами шли люди в таких же, как у меня, полупижамных костюмах. Их яйца были бледными и странно апатичными. Потухшие глаза безразлично скользили взглядом по моему лицу, походка была медленной и вялой.

— Вот мы и пришли, — воскликнул доктор, останавливаясь около одной из дверей, на которой не было номера.

И нажал кнопку звонка.

У меня екнуло сердце — ведь сейчас я встречусь с сыном, с единственным близким мне человеком, в котором течет моя кровь и кровь моей дорогой Ва.

Немолодая женщина с добрым, приветливым лицом впустила нас в просторную, просто обставленную комбату. Доктор Ко отвел ее в сторону и начал что-то нашептывать ей. Она кивала головой и бросала в мою сторону сочувственные взгляды.

Потом она усадила меня в мягкое кресло и ушла куда-то в глубь помещения, в дверь, за которой слышались детские голоса, звуки музыки, какая-то возня.

Вскоре она вернулась. На руках у нее был рослый малыш. Он с любопытством смотрел на меня большими синими глазами, очень похожими на глаза моей милой Ва.

— Вот, Пе! К тебе приехал твой папа! — представила меня женщина.

Я выхватил у нее сына и стал целовать его теплые, мягкие ножки, ручки, щеки. А малыш вдруг разразился отчаянным криком. Он отталкивал меня, вырывался изо всех сил и кричал:

— Мама Мо! Мама Мо!

Женщина осторожно взяла у меня ребенка, и он обнял ее, прижался к ней. Плакать он перестал, но смотрел на меня взглядом испуганного зверька.

— Не плачь, маленький! Ну чего ты испугался? — уговаривала мальчика женщина, ласково поглаживая Пе по еще вздрагивающей спинке. — Это твой папа. Он любит тебя. Иди к нему.

Но малыш замотал головенкой, отвернулся от меня и теснее прижался к женщине.

— Не огорчайтесь! Он ведь никогда вас не видел, потому и испугался, — успокаивала меня женщина. — Он привыкнет. И вы скоро подружитесь. А сейчас вам лучше уйти.

Доктор Ко проводил меня в предназначенное мне помещение. Хмурый служитель в расшитой золотом фиолетовой униформе молча отпер дверь и передал мне ключ.

— Располагайтесь! — улыбнулся доктор Ко, когда мы вошли в отлично обставленную комнату, напоминавшую номер комфортабельного отеля.

Пол был застлан мягким синтетическим ковром. В углу стоял письменный стол, в другом — телевизор.

— У нас своя телестанция! — сообщил доктор Ко. — Ежедневно по вечерам мы транслируем кинофильмы — в городе их большой запас. Желающие могут слушать лекции на самые различные темы — ведь в Счастливом городе немало ученых. Вон видеофон — по нему вы можете вызвать библиотеку и заказать себе любую книгу. — Доктор открыл дверь, прикрытую шелковой гардиной. — А здесь ваша спальня.

— Скажите, неужели все обитатели Счастливого города живут в таких апартаментах? — спросил я.

— Ну что вы! — Доктор снисходительно усмехнулся. — Такие помещения имеются только на этом, первом этаже. Знаете, сколько стоят эти комнаты?

И доктор назвал сумму, равную десятилетней заработной плате офицера-космонавта старшего класса.

— А как живут другие? — поинтересовался я.

— По-разному… На третьем этаже расположены однокомнатные, впрочем, тоже достаточно комфортабельные семейные палаты. Ну, обитатели четвертого этажа, где живу с семьей и я, довольствуются довольно тесными кельями с общими туалетами, душевыми и гостиными. — В голосе доктора прозвучали горькие нотки. — Впрочем, на большее мне трудно было рассчитывать — моих многолетних сбережений не хватило бы и на такую палату для меня, жены и сына, если бы я не был неплохим терапевтом широкого профиля и не пользовался бы в Селии достаточной известностью.

— Ну, а как живут на пятом этаже?

— Пятый этаж — этаж общежитий, где койки поставлены в два яруса. Есть еще у нас и шестой этаж, где расположен реактор и вся коммунальная техника. Обслуживающий персонал живет там, в небольших комнатах-кабинетах. — Доктор вдруг бросил на меня встревоженный взгляд и заговорил нарочито бодрым голосом: — Впрочем, и там людям созданы самые благоприятные условия быта и отдыха. Наш уважаемый господин комендант Ло неустанно заботится о том, чтобы в Счастливом городе всем жилось хорошо. — Доктор взглянул на часы и заторопился. — Ну, мне пора! Об ужине вас оповестят. Хорошего вам отдыха в нашем Счастливом городе.

Я остался одни. Не зная, чем заняться, я слонялся из одного угла в другой. На полке над письменным столом стояло два десятка книг — популярные романы наших писателей. Наугад я взял одну из этих книг, уселся в кресло и попытался читать. И сразу же отбросил роман в угол. Автор начинал повествование описанием ясного солнечного утра в горах, утра, напоенного ароматами трав, звоном ручья, птичьей перекличкой. Все эти красоты сейчас убиты проклятой войной — ручьи иссякли под адской вспышкой атомного взрыва или стали ядовитыми, птицы погибли, травы повяли или перестали быть привычными ласковыми травами, сам воздух таит в себе гибель…

Вскочив с кресла, я включил радиорепродуктор. И сейчас же выключил его — транслировалась музыка, которую так любила моя бедная Ва. Мы вместе слушали ее после нашей свадьбы в маленьком ресторанчике в саду на окраине столицы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});