О смелом всаднике (Гайдар) - Борис Александрович Емельянов

весело, охотились и ловили рыбу.

Но однажды Гайдар вернулся в лагерь задумчивый и грустный.

Мы сразу поняли: что-то случилось. Даже маленького щенка Кутьку Гайдар не погладил.

Обиделся Кутька, отошел в сторону и лёг под кустом, накрыв морду лапами.

Наташа взглянула на Гайдара и вздохнула, и я спросил, по нашему обычаю, прямо и просто:

— Кто тебя огорчил, друг?

И тогда Гайдар расстегнул патронташ, повесил его рядом с ружьями на кол у палатки и сказал:

— Огорчили меня, товарищи, чрезвычайные события. Знаете ли вы в лесу большое высокое дерево, у которого молния расщепила верхушку?

— Есть три дерева в том лесу с расщепленными верхушками, — сказал я.

— Одно упало вчера, когда был ветер, — сказала Наташа.

— Правильно говоришь, моя хорошая! — обрадовался Гайдар, потому что радовался он каждому верному слову. — Но не о том дереве разговор. Мое дерево стоит на краю большого оврага, и наверху у него в расщепе — гнездо большого орла с белой головой и разными глазами.

— Знаем, — сказали мы все вместе.

— Так, хорошо… — сказал Гайдар. — А теперь, охотники, расскажу я вам про самое главное. Вышел я на охоту на рассвете и возле того самого дерева сел отдохнуть. Я сидел так тихо, что старый тетерев-косач подобрался ко мне на пять шагов и полчаса ходил вокруг, бормотал и ругался: кто-то оборвал в том месте самую лучшую ежевику…

— Ежевику я собирала, — сказала Наташа. — Только нечего ругаться старому косачу — ее там вон сколько…

— Не знаю, — сказал Гайдар, — но только вдруг шарахнулась эта птица через кусты в большом страхе. А я, заметьте, не шевелился и увидел, как из-под яра на тропинку вылезает волк…

— Подумаешь, невидаль! — сказали мы. — Рассказывай, не волнуйся. Каждую ночь волки воют на Толстой Гриве.

— Но этот волк был не простой, — сказал Гайдар.

— Какой же? — спросили мы. — Синий, черный, белый? Ростом с лошадь?

— Волк был серый и даже немного облезлый, — сказал Гайдар, — но дело в том, что шел он по дну пересохшей старицы и катил впереди себя арбуз…

— Понятно, — сказали мы. — Хорошо, что не воз с сеном.

— Так я и знал, что вы мне не поверите, — грустно сказал Гайдар.

Покрутили мы головами и больше ничего товарищу не сказали. Никто из нас не слышал, чтобы волки катали по лесу арбузы.

И не верить Гайдару мы не привыкли, и поверить ему тоже не могли.

Всем лагерем мы вышли к старой осине.

Шли долго.

Мой охотничий пес два раза делал стойку, и я убил старого тетерева с белой лирой и огненными бровями. Но серого облезлого волка мы так и не встретили. А через неделю приехал к нам в лагерь из поселка Коловертного дед Захар — старый рыбак и колхозный сторож.

— Помогите, охотники, отбиться от волков! — сказал он. — Бахчи разоряют, спасу нет. Полное наступление открыли на колхозные арбузы. Не столько едят, сколько портят. Сорок арбузов разгрызет серый черт и только сорок первый съест.

Гайдар подошел поближе к старику.

— А бывает так, дед, что волки с бахчи арбузы укатывают? — спросил он.

— Почему же не бывает! — сказал дед. — В позапрошлом году я сидел под яром, ловил сазанов, так он меня чуть не убил арбузом. Докатил до яра да и спихнул арбуз в воду. Как бомбой ударил!

— Ну а ты что?

— А я его удилищем.

— А он что?

— Убёг, — сказал дед.

С вечера мы сели в засаду на колхозных бахчах, сами увидели, как волки грызут арбузы, а на рассвете попросили прощения у Гайдара за то, что не поверили его рассказу о лесной встрече.

— То-то, — сказал он, крепко пожимая нам руки. — Как же можно товарищу не верить, если вы сами настоящей правды не знаете!

★

Слепой беркут

Ночью, возвращаясь с охоты, Гайдар и я заблудились в лесу.

Лесная полоса в пойме Урала неширока, лес с двух сторон огорожен рекой и степью, и в ясную ночь дорогу здесь найти легко.

Но вечером тучи внезапно сдвинулись и закрыли звезды. Мы не успели засветло выйти из болота на тропу. Началась гроза. Ветер закрутился в верхушках деревьев. Зарокотал гром. Хлынул дождь.

Мы пробовали укрыться от ветра и воды под старой ольхой на берегу незнакомой старицы и долго, терпеливо намокали, тесно прижимаясь к скрипучему стволу дерева. Косой дождь доставал нас и здесь.

Гроза была необыкновенной, круговой, шла со всех сторон. Мы никогда еще не видели такой грозы.

Молнии огненными птицами пролетали по лесу, все озаряя ослепительным, мгновенно угасающим светом, и снова темнота становилась тяжелой и непроницаемой. Грохотание грома слилось в один сплошной гул.

Неподалеку испуганно завыла волчица, и жалобно откликнулись ей молодые волки.

Совсем близко от нас рухнуло скошенное молнией дерево.

— Что лучше, — спросил Гайдар, — когда одна молния попадает в тебя или когда вместе с молнией падает на человека дерево в три обхвата?

Мы засмеялись, решили, что одна молния лучше, покинули убежище под ольхой и двинулись наугад вперед по зарослям терновника и ежевики.

Промокшие и промерзшие, мы проплутали так до рассвета.

Утро застало нас на склоне глубокого оврага, на самом выходе из леса.

За редкими деревьями и кустами виднелась тронутая ранним утренним солнцем степь. На ближнем холме, в каких-нибудь двух сотнях шагов от нас, стояли сломанные постройки казахского аула.

Здесь в лесу каждый лист, каждая ветка брызгали на нас холодной водой. Со степи веяло теплом.

Мы вышли из леса и поднялись на холм.

Была пора осенних уборочных работ. Аул казался пустым.

Бессонная ночь утомила меня. Я присел у открытой двери крайней кибитки на куче самана, вытер ружье, снял мокрую куртку… Внезапно удивленное восклицание Гайдара заставило меня снова вскочить на ноги. В дверях кибитки, слегка расправив мощные крылья, сидел огромный беркут.

Я долго жил в степи и знал, что один на один такая птица берет волка. Молчаливый сторож пустого дома мне не понравился.

Ни колпачка, ни цепи на беркуте не было. Я осторожно потянул Гайдара назад; он оттолкнул мою руку.

Медленно, спокойно, как бы спрашивая, кто мы и что нам надо, беркут наклонил голову и сложил крылья.

Серая пленка на его глазах не пошевелилась, и я понял, что мы никогда не увидим орлиного взгляда птицы. Беркут был слеп.

— Птичина! — сказал Гайдар. — Откуда ты такая?

Глухой кашель послышался за стеной кибитки, и на пороге, запахивая халат, показался древний седой казах.

Военная гимнастерка Гайдара и узкий ствол охотничьего браунинга у него за плечом, видимо, ввели