Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века - Эдуард Берзин

Но в декабре 1624 г. на собрании пайщиков эта инструкция была аннулирована. Борьба между сторонниками и противниками частной инициативы тянулась до марта 1626 г., когда Совет семнадцати отложил решение вопроса о свободной торговле «до выяснения ситуации». Этот вопрос так и не был решен за все время существования Компании. Врейбюргерам было разрешено вести на землях Компании плантационное хозяйство, но весь урожай пряностей они должны были продавать по фиксированным ценам представителям Компании.

Кун, поняв, что большего ему не добиться, начал готовиться к отъезду в Индонезию. Английское посольство, пристально следившее за деятельностью своего самого упорного врага, немедленно сделало демарш перед голландским правительством. Английский посол Карлтон потребовал не выпускать Куна на Восток, более того, привлечь его к ответственности как истинного виновника «амбонской резни». Кун был вынужден сесть на корабль, отходящий в Индонезию, тайно, так что об этом не знал даже адмирал, командующий эскадрой. Только шесть, дней спустя, 25 марта 1627 г., Карлтон получил донесение об отплытии Куна и потребовал объяснений от Генеральных штатов. Голландское правительство ответило, что ему ничего об этом неизвестно, а разрешение на выезд Куну не выдавалось. Несколько месяцев спустя, в сентябре 1627 г., когда Кун благополучно достиг Индонезии и вновь вступил в должность генерал-губернатора, Карлтон снова обратился к Генеральным штатам и потребовал отозвать Куна в Голландию. На это он получил издевательский ответ: «Обратитесь к амбонскому суду, так как дело о казни англичан входит в его компетенцию» [242, с. 172–173].

К моменту приезда Куна в Батавию Бантам все еще был сдавлен голландской морской блокадой. Молодой султан Абдул Кадир, избавившийся наконец от регента Ранамангалы, решил нанести голландцам ответный удар. В лесах, окружающих Батавию, появились бантамские отряды, у берегов и даже на рейде Батавии быстроходные бантамские прау стали наносить внезапные удары по голландским кораблям, так же стремительно после этого исчезая. 24 декабря 1627 г. значительный бантамский отряд атаковал Батавскую крепость. Группа бантамских воинов пробилась даже в цитадель, но не смогла в ней закрепиться. Окруженные превосходящими силами врага, бантамцы прибегли к амоку и пробились обратно за стены города, усеяв свой путь трупами голландских солдат. Кун усилил гарнизон Батавии, построил в окрестностях города ряд передовых укреплений и создал специальные кавалерийские подразделения, которые должны были преследовать бантамских партизан. Борьба с Бантамом была далеко еще не закончена, когда для голландцев возникла угроза со стороны другого, более мощного противника — Матарама [158, с. 235; 242, с. 173–174; 263, с, 142].

Государство Матарам и голландская Ост-Индская компания в первой четверги XVII в

В последней четверти XVI в. во внутренней части Центральной Явы в бассейне рек Опак и Прага, впадающих в Индийский океан, возникло государство Матарам. Свое имя оно унаследовало от раннесредневекового индонезийского государства Матарам, гегемония которого над Явой относится к периоду около 1000 г. н. э. Начало новому Матараму положило поселение, основанное в середине XVI в. близ развалин древней столицы Ки Паманаханом, капитаном дворцовой гвардии султана Паджанга. Эту землю он то ли получил в дар от султана за свои военные подвиги, то ли просто занял самочинно, потому что в то время это был бесхозный, практически незаселенный участок джунглей. Постепенно округляя свои владения, Ки Паманахан к моменту своей смерти, в 1584 г., владел небольшим княжеством. Ки Паманахану наследовал его сын Сутавиджайя, вошедший в историю под именем Сенапати Ингалага — Предводитель в борьбе [133, с. 4; 209, с. 22].

Сенапати, так же как и его отец, не был связан с правившим на Яве княжеским кланом ни узами родства, ни узами брака. Правители отдельных областей рыхлого феодального образования во главе с султаном Паджанга считали его выскочкой. Но Сенапати был энергичен, обладал большим дипломатическим и воинским талантом. Первый шаг к возвышению он сделал в 1585 г., когда уговорил правителей двух небольших княжеств — Кеду и Багелена, расположенных к западу от Матарама, не посылать больше дани в Паджанг, а признать своим сюзереном его, Сенапати. Затем он укрепил свой город каменными стенами и сам перестал посылать традиционную дань в Паджанг [132, с. 101; 133, с. 72].

Разгневанный султан Паджанга Ади Виджайя потребовал у Сенапати объяснений. Но тот устроил посольству султана пышный прием и, завоевав расположение сына Ади Виджайи — Пангерана Бенава, стоявшего во главе посольства, сумел оттянуть вооруженный конфликт до более удобного для себя времени. В 1587 г., укрепив свои позиции, Сенапати дерзко напал на отряд паджангских воинов, конвоировавших опального вельможу, которого султан отправил в ссылку. Освободив этого аристократа и пригласив его к своему двору, он бросил теперь уже открытый вызов Ади Виджайе. Султан, собрав армию, выступил в поход на взбунтовавшегося вассала. Противники встретились у Прамбанана. Если верить поздней матарамской летописи, «войска Паджанга заняли всю землю, а у Сенапати было только 800 человек» [114, с. 101]. Неравенство противников несомненно очень преувеличено придворным летописцем победившей династии, но в том, что армия султана значительно превосходила по численности войско Сенапати, сомневаться не приходится. Это видно по тактике Сенапати. Не вступая в открытый бой и умело маневрируя, он стал поджигать лес на путях движения султанской армии. Рискуя оказаться в огненном кольце, Ади Виджайя поспешил отступить в Паджанг [209, с. 30]. Дальнейшие события матарамская летопись «Бабад Танах Джази» излагает очень туманно: «Сенапати сидел ночью… и молился, — сообщает летописец. — Вдруг появился дух по имени Джурутаман, который любил Сенапати… Джурутаман сказал: „Господин! Если ты хочешь завоевать Паджанг и погубить султана, прикажи мне только, я лишу его жизни“. Сенапати сказал: „Джурутаман! Я верю тому, что ты сказал, но я не сделаю выбора. И если ты изберешь путь действия, я не скажу тебе ни да, ни нет“» [132, с. 101–102]. Не нуждаясь в дальнейших поощрениях, Джурутаман помчался в кратон (дворцовый комплекс) Паджанга, а Сенапати вернулся в Матарам. Джурутаман невидимкой проник в кратон и ударил лежащего на постели Ади Виджайю в грудь. От этого болезнь, которой тот страдал, обострилась и султан вскоре умер [133, с. 87].

Если отбросить мистический элемент, нетрудно заключить, что Ади Виджайя был отравлен тайным агентом Сенапати. Заботясь о своей репутации, Сенапати поспешил на похороны в Паджанг, где рыдая целовал ноги покойного. После похорон Ади Виджайи правящий клан собрался на совет, чтобы избрать нового султана. Сенапати все еще никто не принимал во внимание. Султаном Паджанга был избран пользовавшийся поддержкой мусульманского духовенства зять Ади Виджайи князь Демака — Арья Пангири. Сын Ади Виджайи — Пангеран Бенава получил в удел княжество Джипанг [132, с. 102; 158, с. 157].

Отстранение от власти прямого наследника стало началом раздора, который вскоре расколол правящий клан Явы. К тому же князья убедились, что прогадали, предпочтя пассивному и простоватому Пангерану Бенаве энергичного и властолюбивого Арья Пангири. Этот последний стремился ликвидировать патриархально-феодальную форму власти совета родственников с тем, чтобы править как единоличный властитель-деспот. Для этого он пригласил к себе на службу большое число иностранных наемников — балийцев, бугов, китайцев и, опираясь на них, отнял у местных феодалов треть земель На землях султаната Паджанг началось всеобщее волнение. Сенапати ловко использовал создавшуюся ситуацию и убедил Пангерана Бенаву отправиться в поход за наследием отца. В защиту «легитимного государя» теперь поднялись и другие князья, но захвативший инициативу Сенапати стал вождем коалиции. В 1588 г. наемная армия Арья Пангири потерпела поражение, а сам он был взят в плен. Клановые традиции не позволяли казнить родственника, поэтому Арья Пангири связали ноги шелковой тканью и отправили на носилках в его родовой удел — Демак [133, с. 92–94; 242, с. 102].

Пангеран Бенава был посажен на паджангский трон, но старые порядки уже не вернулись. Новый султан стал марионеткой в руках Сенапати, который хитростью или силой подчинил себе большую часть мелких центральнояванских князей и располагал теперь большой армией. Первым это почувствовал Арья Пангири. Когда в конце 1588 г. войска Сенапати вторглись в его княжество, он, не принимая боя, бежал в Бантам, где и провел остаток жизни при дворе дальнего родственника. В 1589 г. сошел со сцены и Пангеран Бенава. Он отрекся от престола и стал жить как отшельник.

Сенапати объявил Паджанг провинцией Матарама и посадил туда своего губернатора, но вскоре понял, что поспешил. Эта мера оказалась настолько непопулярной в феодальных кругах, что в 1591 г. Сенапати снова вернул Паджангу статус княжества и посадил там в качестве своего вассала сына Пангерана Бенавы. Этот князь, хотя тоже был марионеткой, удержался на своем месте до 1617 г., когда династия Сенапати перестала уже нуждаться в соблюдении декорума. Сенапати до самой смерти так и не принял титул султана. Он, как и его сын Седа Инг Крапьяк (1601–1613), ограничился более скромным титулом — панембахан. Консолидируя свои владения на Центральной Яве, Сенапати распространил свою власть на западе до границ княжества Чиребон. В 1590 г. он заключил союз с князем Чиребона. Чиребон на долгие годы стал буферным государством между Матарамом и султанатом Бантам.