Папа для потеряшек (СИ) - Свит Кэти

— Много он знает, — бурчу себе под нос,— твой Мак.

— Ну не только мой, — многозначительно подмечает брат. За что я отдельно его треснуть хочу! Но вместо этого прикусываю губу.

Одно неправильное слово, и он замолчит. Не расскажет мне правды.

— Маковецкий категорически против твоих отношений с Ипполитом и сказал, чтобы в его отсутствие я ни в коем случае тебя не подпускал к нему. Мак уверен, что Смоленский крайне…— замолкает. Подбирает слова. — Опасная личность.

— Ты шутишь? — усмехаюсь. — Только если занудством своим, — вспоминаю его вечное недовольство. Всем. Но я совершенно спокойно к этому относилась, пропускала его мимо ушей, и меня оно особо не напрягало. — Или количеством охраны.

— Знаешь, — задумчиво продолжает брат,— у порядочного и законопослушного гражданина такого количества охраны, как у твоего Ипполита, нет.

— Ну да, конечно! — фыркаю. Брат едва заметно усмехается.

А потом я понимаю. Да он просто от темы уходит! Перевел разговор на Смоленского и рассказывать остальное не спешит.

Ну уж нет! Не бывать этому!

— Где Макар? Что с мамой и девочками? — задаю в лоб самые важные вопросы. Я не успокоюсь, пока он мне правду не скажет на них!

Дава обреченно закатывает глаза. Понял, что я раскусила его коварный план.

— Оля, угомонись, — просит меня.

— Говори! — продолжаю настаивать. — Где мама и девочки? — щурюсь, ставлю руки в бока.

— Они в квартире, — ахаю. Блин! А если их тоже похитят? — С ними все в порядке, — спешит заверить меня.

— Давид, да блин! — психую. — Хватит выдавать мне информацию по крупицам! Расскажи уже все нормально, — едва не молю брата.

— Хорошо, — соглашается спустя минуту раздумий. — Мак предупредил, что отправился «поговорить» со Смоленским и, скорее всего, этот разговор ничем хорошим не закончится. Потому что Мак против ваших с ним отношений, а Ипполиту ты для чего-то нужна.

Я внимательно слушаю. Не перебиваю. Хоть хочется так сильно, аж жуть!

— Попросил выдвигаться к тебе. Был уверен, что его на какое-то время «обезвредят». Решил подыграть, — не могу сдержать усмешки. Маковецкий в своем репертуаре. Любитель подставиться один за всех. — Вот я и выехал.

— Поэтому трубку не брал? — вдруг понимаю.

— Конечно! — кивает брат. — А потом мы вытаскивали тебя из лап людей Смоленского, откачивали от дряни, которую они в тебя напихали, а Макар пытается разобраться с властями, особо не выдавая себя.

— Мама! — ужасаюсь. — Девочки!

— С ними все в порядке, — заверяет меня. Успокаивает. — Едут сюда.

— Но… как? — шепчу.

Я не понимаю. Если уж меня при всей моей маскировке смогли обнаружить, то как маме удалось уйти от преследователей? Уверена, там явно еще кто-то оставался, раз уж на то пошло.

— Мама что, зря в театральном училась? — ухмыляется. — Она разыграла ТАКОЕ! — говорит, не скрывая улыбки, брат.

— Что? — подаюсь вперед. Становится любопытно.

Глава 21. Макар

Мимо наглухо затонированных окон микроавтобуса то и дело проносятся машины экстренных служб. Вой сирен наполняет городские улицы, от них невозможно ни спрятаться, ни укрыться.

— Парни, ну что? — уточняю у своих людей. Они ждут Татьяну Дмитриевну, вместе с моими дочерьми в условленном месте. Охрана уже вывела их из дома, избавилась от «хвоста».

Осталось всего лишь дождаться встречи.

— Все спокойно, — раздается в динамике. Вновь повисает тишина.

Сегодня после пропажи малышек я много думал и размышлял. Сопоставлял все имеющиеся у меня факты.

Пока ничего не нашел. Но я обязательно обнаружу связь Смоленского и Оли. Уверен, она ему нужна лишь для мести.

После того как ублюдок позвонил Торковской и я понял, что тот около ее подъезда, у меня не оставалось иного выбора, как вновь вмешаться. Гад должен исчезнуть из ее жизни.

Я вышел из квартиры, показал своим парням, чтобы были начеку. Благодаря камере, что установлена в подъезде, особо тратить драгоценное время на это не пришлось.

Спускаясь по лестнице, дозвонился до Торковского и попросил того как можно быстрее явиться. Давид хоть был недоволен моей просьбой, но поделать ничего не мог. Марат слишком далеко сейчас, при всем желании он так быстро, как нужно, не доедет до нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А помощь будет очень нужна.

Уже сидя в камере, я был очень рад своей предусмотрительности, ведь все оказалось далеко не так просто, как выглядит на первый взгляд. У Смоленского оказались довольно хорошие связи в органах. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы выбраться оттуда.

Когда вышел, был в шоке. Олю пытались похитить, девочки и Татьяна Дмитриевна «под колпаком». Смоленский до сих пор не пришел в себя.

— Встретились.— Голос в динамике вырывает меня из размышлений.

— Ждем, — бросаю короткое. — Парни! Готовимся!

— Мы уже, — отвечают бодро.

Льнем к окну.

Я знал, что Татьяна Дмитриевна человек крайне специфичный и непростой, но никогда от нее не ожидал того, что она выкинула.

Торковская-старшая позвонила в службу спасения и заявила, что заминирован жилой дом! Не тот, в котором она проживает, а соседний. Который стоит очень близко к нему.

Реакция на звонок последовала молниеносно.

Приехавшие спецслужбы оцепили периметр, начали массовую эвакуацию жильцов из квартир. В общей суматохе и неразберихе хитрая женщина смогла затеряться в толпе и исчезнуть.

Но это еще не все.

Увидев своих парней, рядом с которым бодро вышагивал хлипкий старичок и бежали мальчишки, я далеко не сразу распознал в них мать Оли и своих дочерей.

— Папа! Папа! — Салон микроавтобуса наполняется веселыми детскими голосами.

— Привет, мои драгоценные! — раскрываю объятия, ловлю в них дочерей. — Татьяна Дмитриевна, здравствуйте, — с осторожностью обращаюсь к женщине. Конечно, при ней нет кухонного полотенца, которым она меня отлупила, но все равно расслабляться ни на секунду не стоит. Может выйти боком.

— Здравствуй, — отвечает, усаживаясь в кресло. — Что стоим? Кого ждем? — обращается к водителю.

— Парни, поехали, — даю команду ребятам. Машина тут же трогается с места.

Усаживаю дочерей рядом с собой, краем глаза смотрю, как Татьяна Дмитриевна отлепляет усы и снимает густые брови.

В шоке сижу.

— Мы в шпионов играли! — наперебой верещат малышки.

— Бабушка сказала в мальчиков переодеться! — говорит Олеся.

— А сама дедушкой стала! — добавляет Алиса.

— Понравилась игра? — ухмыляюсь.

— Да! — задорно кивают. — Еще хотим!

— Ну уж нет! — строго отрезает женщина. — Я второго такого испытания не выдержу, — добавляет уже чуть тише. Резко подаюсь вперед.

— Вам плохо? Лекарства нужны? — тут же интересуюсь.

— Сейчас все будет нормально, — откидываясь на спинку кресла, произносит негромко. Кладет таблетку в рот, запивает.

В этот момент я понимаю как никогда четко:возраст и время никого не щадят.

Передо мной не суровая мать моих друзей, которая нас все детство гоняла и в хвост и в гриву. А женщина в возрасте, которой требуется забота и внимание. За которой нужен уход.

— За девочками последи, — просит.

— Хорошо, — киваю. — Ну что? К маме едем!

— Да! — кричат, поднимая руки.

До места, где расположился Давид со своими парнями, мы добираемся без особых проблем. Дочки практически всю дорогу смотрели мультики, а я то и дело косился на их бабушку.

Меня беспокоит ее состояние. Я к подобному не привык.

Заезжаем на охраняемую территорию коттеджного поселка. Без лишних вопросов минуем КПП, проезжаем дальше. Спустя пару минут оказываемся перед трехметровыми металлическими воротами.

Пара гудков, и они открываются.

Заезжаем.

— Привет, брат, — обнимаю Давида.

— Здорово, — обнимает в ответ.

— Вы тут как? — уточняю. Смотрю за спину друга, оцениваю обстановку. На первый взгляд все хорошо.

— Нормально, — отмахивается. — Позже все расскажу. Здесь мама, ей нервничать нельзя, — говорит еле слышно. — Как она?