В дебрях урмана - Александр Михайлович Минченков

и Тамара услышала гудки, их было несколько, а ей показалось, прошёл целый час. Наконец трубку подняли, ответил отец Егора, она назвалась и сказала, что звонит из Москвы. До этого Егор рассказывал родителям о дружбе с девушкой Тамарой и что они в последние дни не встречаются из-за её исчезновения — ни разу не позвонила, найти её не мог. Он побывал на квартире, где проживали Тамара с Ларисой, хозяйка ему ответила: точно сама не знает, где девушки, они, мол, предупредили лишь об отъезде на неопределённое время, а за комнату заплатили вперёд, аж за три месяца.

Отец Егора — Семён Иванович Вершинин — услышав взволнованный голос девушки, понял — приключилась беда. Тамара сразу предупредила, что времени объяснять нет, и стала рассказывать кратко, что произошло, и назвала номер телефона, который давал им Константин, имя представителя, встретившего их в Москве на железнодорожном вокзале, и номер его автомашины. Вершинин понял, что время идёт на секунды, не перебивал и слушал, записывал. Затем спросил, когда и каким поездом они покинули Иркутск. Тут Тамара обратила внимание на телефонный аппарат и увидела на нём маленькую бирку, на ней значились цифры, сообразила: это номер телефона, с которого она говорит! И тут же продиктовала эти цифры Вершинину.

Разговор надо было заканчивать, и она положила трубку. Всё, что знала, она сообщила, да и нельзя было далее вести переговоры — слышался шум, брань и возня в квартире. Девушки как могли, сдерживали натиск на дверь взбесившегося «стражника», при этом слышались его нешуточные угрозы:

— С ума сошли, чего вытворяете! Отойдите от дверей сейчас же!

— Вы не убежите, ключи от квартиры у меня в кармане!

— Я сейчас вышибу двери, а вам завтра вышибут мозги!

Когда увидели Тамару, и она дала знать, что всё в порядке, девушки с облегчением отступили. Отодвинули тумбу и от нервного и физического перенапряжения тут же свалились с ног.

Надзиратель, оказавшись на свободе, был вне себя, готов избить каждую. Но знал: ударит хотя бы одну по физиономии или по телу, синяки неизбежны, а этого ему не простят за надолго повреждённый «товар». Он продолжал возмущаться и спрашивать: чего это их угораздило устроить баррикаду? Из-за шума и закрытой двери, за которой находилась в это время Тамара, да и сам был заперт, он не слышал, как она разговаривала по телефону.

Никто в этой таинственной квартире и не знал, что оператор московской междугородней станции связи проявила любопытство и слышала всё, о чём говорили Тамара и Вершинин. Она позвонила в городское отделение милиции и сообщила ставшие известными ей факты, при этом и передала услышанные номера телефонов. Надо сказать, всё сообща: смекалка и смелость девушек, а к этому проявленное внимание и проникнувшись чужой бедой, телефонисты и Вершинин, сообщившие в органы милиции о противоправных действиях и готовящихся преступлениях — сделали доброе дело, в результате чего розыскные мероприятия милиции были выполнены оперативно и своевременно. Устроители притона были арестованы, а все девушки, натерпевшиеся страху, оказались на свободе и отбыли в места проживания.

По возвращении в Иркутск ни Тамара, ни Лариса родителям про произошедший кошмар не рассказали — не хотели расстраивать. Егор же с Борисом слушали девушек и поражались их наивности и доверчивости…

Глава 12

Сентябрь опустился на Колыму. С каждым днём, чем дальше эти дни продвигались, солнце светило, но мало грело, заходили по небу дождливые тучи, ветер гнал их то на запад, то на восток, то с юга на север и наоборот, иной раз крутил их словно в огромной воронке. Вершины сопок иной раз скрывались в тумане или облаках, листва покидала ветви деревьев, и склоны уже выглядели угрюмо. Тайга заблаговременно готовилась к холодам. И всё же когда солнце не было закрыто серой пеленой, оно освещало леса, и разноцветная палитра радовала взор. Каждый период года примечателен своей особенностью и неповторимостью. Осень — пятнами ярких красок, шуршанием опавшей листвы и их специфичным прелым запахом; зима — обилием снега, хрустящего под ногами и искрящегося миллионами мизерных бриллиантов; весна — пышностью расцветания всего живого, многообразием зелени распустившихся кустарников и деревьев, поднявшихся трав и пробудившихся цветов; а лето — О! Эта та часть периода года, когда все: и люди и звери, птицы и насекомые наслаждаются теплом и благоуханием природы, млеют под яркими лучами солнца, созерцают грозу и радугу, радуются течению рек и зеркальной поверхности озёр и никак не могут насытиться их красотой и свежестью.

Гребнев глядел на изменившиеся после лета наряды деревьев, и невольно всплыли воспоминания о парке в Иркутске. Как раз осенью, когда он освободился из колонии, шёл по аллее, ногами наступая на опавшие жёлтые листья, и заметил одиноко сидевшую на скамеечке девушку. Приостановился и в шутку спросил:

— Девушка, меня ждёте?

— Нет, не вас, — грустно улыбнулась она.

— Что так уединилась и печалишься? Обидел кто, так мы с тем сразу разберёмся.

— Вы с ними не разберётесь.

— Никак банда хулиганов? Так мы и на них управу найдём.

— Экзаменационная комиссия института.

— Понятно, испытания не осилила. И стоит унывать?

Борис к девушке обращался на «ты», она же, в свою очередь, на «вы», её как-то не прельщало к незнакомцу обращаться иначе.

— Смотрю на студентов, на их счастливые лица, а мне обидно — не поступила.

— Нашла переживания. Я вот никаких институтов не кончал, живу, как видишь. На работу сейчас устраиваюсь, зарплату обещают достойную. А подумаю, может, махну на золотые прииски, кучу денег заработаю и буду путешествовать по стране, жить в своё удовольствие. Хочешь, тебя возьму с собой в путешествие?

— Вы же ещё кучу денег не заработали, а предлагаете? — снова улыбнулась Лариса, и по ней было видно: парень ей нравился, шутник, уверенный в себе, раскованный.

— Договорились, тогда я провожу тебя до дому.

— Во-первых, мы не о чём не договаривались, во-вторых, зачем? Мы друг друга не знаем.

— В-третьих, узнаю, где живёшь, а в-четвёртых, когда карманы деньгами набью, мне же нужно знать, по какому адресу за тобой заехать. Кстати, давай хоть скажем, как будем себя называть, не возражаешь? — И не дожидаясь ответа, протянул руку и представился: — Борис. — И попросил: — Пожалуйста, перестань называть меня на «вы», будет проще.

Лариса назвалась своим именем, а когда их ладони соединились, Лариса почувствовала сильную руку Бориса.

На следующий день она познакомила Бориса со своей подругой Тамарой, а поскольку у Тамары был уже друг, то вскоре Борис и пожал руку молодому человеку, назвавшемуся Егором.

Где-то спустя полтора года Борис, желая показать себя перед Ларисой достаточным