Великий сон - Реймонд Чандлер

На постели лежал Гейджер. Две исчезнувшие из гостиной полосы китайского шелка были выложены на груди в виде креста, закрывая окровавленный халат. Окоченевшие прямые ноги в черной пижаме были обуты в домашние туфли на толстой подошве. Руки поверх шелка скрещены в запястьях, ладони с ровными пальцами покоились на плечах. Губы сомкнуты, и усики а-ля Чарли Чан выглядели так неестественно, словно были наклеены. Широкий заострившийся белый нос.

Я до него не дотрагивался, даже не подходил близко — наверное, был, как лед, холодный и окоченевший, как доска.

Из открытой двери потянуло, и по бокам разгоревшихся свечей потекли капли черного воска. Воздух в комнате был тяжелый, и попахивало мистикой. Выйдя, я запер двери и возвратился в гостиную. Парень не шевельнулся. Я постоял, прислушиваясь, не раздастся ли звук полицейской сирены. Все зависело от того, когда Агнес заговорила и что сказала. Если упомянула Гейджера, полиция может появиться с минуты на минуту. Но она может и не заговорить несколько часов. А вдруг ей вообще удалось улизнуть?

Я посмотрел вниз на парня:

— Хочешь сесть, приятель?

Закрыв глаза, притворился, что не слышит. Подойдя к столу, я поднял трубку и набрал номер Берни Олса — оказывается, ушел в шесть. Позвонив на квартиру, застал его дома.

— Это Марлоу. Сегодня утром ваши ребята нашли у Оуэна Тейлора револьвер?

Он закашлялся, пытаясь скрыть удивление.

— Это сугубо полицейское дело, — ответил он неопределенно.

— Если нашли, в нем должны быть три пустых патрона.

— Откуда тебе, черт побери, известно, — изумился Олс.

— Приезжай на Лауерн-Террас, номер 7244. Покажу, кому достались пульки.

— Ты это мне сообщишь просто так, хм..?

— Просто так.

— Выгляни в окно — увидишь, как я уже подъезжаю, — объявил Олс. — Я ведь заметил, что ты в этом деле чересчур осмотрителен.

— Не то слово, — отозвался я.

XVIII

Олс стоя разглядывал парня — тот сидел на диване, откинувшись назад. Олс смотрел на него молча, светлые брови были взъерошены — жесткие и округлые, как щеточка для чистки овощей, которые при случае раздают служащие фирмы по производству щеток.

— Признаете, что вы застрелили Броди? — спросил он.

Мальчишка снова процедил любимые четыре слова. Олс, вздохнув, посмотрел на меня.

— Может не сознаваться — у меня его оружие, — сказал я.

— Господи, — опять вздохнул Олс, — хоть доллар плати каждый раз, чтобы от тебя по частям что-то вытащить. Это страсть такая или что?

— Не сказал сразу по привычке.

— Ладно, уже кое-что. Я позвонил Уайлду. Подъедем к нему с этим трутнем. Он сядет со мной, а ты меня можешь сопровождать, на случай, если попробует бодаться.

— Как тебе нравится то, что в спальне?

— Потрясающе. Я в общем-то даже рад, что этот юный Тейлор сверзился с мола. Не хотелось бы мне хлопотать, чтобы он попал в руки палача за то, что прикончил такую вонючку.

Зайдя в спальню, я задул черные свечи. Когда возвратился в гостиную, Олс поставил парня на ноги, а тот уставился на него черными злыми глазами, и лицо было жестким и белым, как застывший бараний жир.

— Пошли, — приказал Олс, обхватив плечи юноши, словно защищая его.

Выключив везде свет, я вышел за ними. Расселись по машинам, и я, следуя за парой задних фонарей Олса, скатился по длинному серпантину асфальта, надеясь, что это мое последнее посещение Лауерн-Террас.

Государственный прокурор Теггат Уайлд жил на углу Четвертой авеню и Лафайет-Парк, в белом доме, огромном, словно гараж, с воротами на столбах из красного песчаника и несколькими акрами ухоженного газона. Это был один из тех солидных, старомодных домов с деревянными колоннами и балками, которые когда-то, по мере расширения города к западу, целиком переносились на новое место. Уайлд принадлежал к старинному лос-анджелесскому семейству и, возможно, родился в этом доме, когда он еще возвышался на старом месте, на Вест-Адамс или еще где.

На автомобильной дорожке стояли две машины — большой личный седан и полицейская с шофером в форме, который, прислонясь к боковой дверце, покуривал, поглядывая на месяц. Олс, подойдя к нему, что-то сказал, и шофер посмотрел на парня в его машине.

А мы направились к дому и позвонили. Прилизанный блондин повел нас по коридору, потом спустились в расположенную на нижнем уровне просторную гостиную, набитую массивной мебелью, затем — еще коридор. Он постучал в большую дверь и вошел с докладом. Через секунду двери распахнулись, и мы вступили в кабинет с деревянными панелями, растворенными французскими окнами до полу, с видом на темный сад из таинственных деревьев. Через окна лился запах влажной земли и цветов. На стенах висели большие потемневшие картины, были там кресла, книги, а к запаху влажной земли и цветов примешивался аромат первоклассного сигарного дыма.

Теггат Уайлд сидел за письменным столом — кругленький джентльмен средних лет с голубыми глазами, способными принимать дружелюбное выражение, хотя в действительности не выражали ничего. Перед ним стояла чашка черного кофе, а в левой руке, в тонких ухоженных пальцах он держал сигару в пестрой обертке. На углу стола в голубом кожаном кресле расположился второй джентльмен — у этого глаза были холодные, черты лица резкие, весь плоский как доска, а взгляд суровый, как у распорядителя стоянки. Красивое холеное лицо выглядело так, словно он брился не больше часа назад. На нем был безукоризненно отглаженный коричневый костюм, а в галстуке красовалась черная жемчужина. Длинные нервные пальцы свидетельствовали о сообразительности. Похоже, он приготовился к бою.

Придвинув стул, Олс уселся со словами:

— Добрый вечер, Кронеджер. Это Фил Марлоу — частный детектив, у него осложнения. — Олс улыбнулся.

Кронеджер удостоил меня взглядом, но без малейшего кивка — разглядывая, словно фотографию, затем вздернул подбородок.

Уайлд предложил:

— Садитесь, Марлоу. Я попытаюсь смягчить капитана Кронеджера, но вы же знаете, как обстоят дела. Теперь это большой город.

Усевшись, я закурил сигарету, а Олс, глядя на Кронеджера, спросил:

— Что вы установили по убийству на Рэндалл-Плас?

Тип с резкими чертами лица, нервно хрустнув пальцами, заговорил, не поднимая глаз с пола.

— Труп и в нем две пули. Два экземпляра оружия, из которого не стреляли. На улице мы задержали одну блондинку, в тот момент, когда она пыталась завести чужую машину, хотя ее собственная, той же модели, стояла рядом. Была напугана, так что мы ее зацепили, и дама вышла в цвет. Была там, когда Броди заполучил свинец. Твердит, что убийцу не разглядела.

— И все? — спросил Олс.

Кронеджер слегка нахмурился:

— Это же произошло всего около часа назад. Чего вы ждали — фильма об убийстве?

— Хотя бы описания убийцы.

— Высокий парень в кожаной куртке, если это можно назвать описанием.

— Он сейчас за дверьми, сидит в моей телеге. С наручниками. Марлоу изловил его вместо вас. А вот и оружие убийцы, — Олс, достав из кармана пистолет-автомат, положил его на угол стола.

Кронеджер лишь взглянул на него, но не сделал попытки взять.

Уайлд захохотал. Откинувшись в кресле, он посасывал сигару, не выпуская из рук. Нагнувшись к столу, отхлебнул кофе. Достал из верхнего кармашка смокинга шелковый платок, промокнул губы и сунул назад.

— Есть тут еще два трупа, — продолжал Олс, пощипывая себя за подбородок.

Кронеджер застыл — раздраженные глаза превратились в две точки со стальным блеском.

— Слышали вы о машине с мертвым юношей, которую сегодня утром выловили из Тихого океана у мола на Лидо? — осведомился Олс.

— Нет, — признался Кронеджер со злобой в голосе и взгляде.

— Этот покойник из машины был шофером одной богатой семьи, — повествовал Олс. — Семью шантажировали в связи с одной из дочерей. Мистер Уайлд порекомендовал этой семье Марлоу, при моем посредничестве. А Марлоу, похоже, слишком рьяно взялся защищать клиентов.

— Обожаю частных детективов, которые слишком рьяно раскалывают убийства, — с иронией процедил Кронеджер. — И нечего гак дьявольски его разукрашивать.

— Хм, — скептически произнес Олс. — Нечего так его разукрашивать… К сожалению, мне дьявольски редко выпадает возможность разукрашивать полицейских в этом городе. Большую часть своего времени я объясняю, как им следует закидывать ногу на ногу, чтобы не вывихнуть сустав.

Крылья острого носа капитана побелели от гнева, и в наступившей тишине стало слышно его сиплое дыханье.

— Моих людей вам нечего учить, как им обращаться с ногами, мистер Остряк, — очень тихо отрезал он.

— Увидим, — отозвался Олс. — Тот шофер, о котором я говорил, что утонул возле Лидо, вчера вечером застрелил человека из вашего округа. Некоего Гейджера, промышлявшего порнографическими книгами на Голливудском бульваре. Жил с бездельником, который сейчас сидит в моей машине. Понимаете, жил с ним, если знаете, что я имею в виду.