Красная сирена - Морис Дантек

– Я еду на второй, – произнесла Анита ледя­ным тоном.

Он смутился, пробормотал какое-то извинение, уличенный в невоспитанности и нарушении эле­ментарных норм поведения.

Анита обрадовалась своей маленькой победе и молча вышла из лифта, даже не взглянув в его сто­рону.

Открывая дверь кабинета Петера Спаака, она уже забыла о нем.

Да, у нее не отобрали дело, но в остальном все далеко не блестяще. Анитой овладело отчаяние.

Пусть катятся ко всем чертям! Теперь она пой­дет до конца! Анита повернулась к Петеру. Он про­сто окаменел, изумленно уставившись на нее, рука с банкой пива замерла на полпути ко рту. Со сторо­ны она, наверное, выглядела более чем странно: распаленная гневом, глаза мечут громы и молнии.

Она разочарованно улыбнулась Петеру и ото­шла к окну. Нужно спокойно продумать последова­тельность действий.

Где-то там, в ночи, находилась Алиса, а за ней по пятам гнались вооруженные люди.

Анита не очень-то знала, с чего начинать.

А впрочем, нет: одно она знала точно. Алиса сделает все возможное, чтобы найти своего отца, а тот где-то на юге Европы.

В Португалии.

Алиса была там, в черном провале ночи, между Амстердамом и Алгарве.

Она была одна. И ей наверняка было страшно.

Но Алиса не была одна. И ей, по большому счету, не было страшно.

Теперь, когда этот человек (Хьюго, мысленно поправила себя девочка) ехал через деревню, заби­раясь все дальше в глубь Фламандии, у нее появи­лась возможность изучить его, привыкнуть к его обществу, но ей никак не удавалось понять, что это за таинственная личность. И все-таки Алиса не ре­шалась спрашивать.

Хьюго разложил на сиденье карту, выбирая маршрут. Он казался абсолютно спокойным, ведя машину ровно и сверяя маршрут на каждом пере­крестке, перед каждой деревушкой.

Равномерное гудение мотора и мягкое покачи­вание машины в конце концов убаюкали Алису. Она снова натянула на себя красно-оранжевый плед и заснула, положив голову на кожаное сиде­нье. Скоро ей приснился сон.

Ее дом. Второй этаж. Она в своей комнате, из гостиной, с первого этажа, до нее доносятся голоса.

Из ванной внезапно появляется ее мать в белом халате. Прическа – как для торжественного рож­дественского ужина: высокий замысловатый пучок украшен блестящими позвякивающими безде­лушками. Дом вдруг преобразился, стал белым ви­дением, повсюду мраморные лестницы, далее вмес­то стен белоснежные ступени.

Ева в Алисином сне выглядела как в худшие дни. Слишком ярко накрашена, глаза красные от дикой ярости, на ногтях – блестящий ярко-крас­ный лак.

Она прошла несколько метров сквозь белую мглу, отделявшую ее от дочери, и остановилась на­против.

Поправила новые очки с затемненными стекла­ми, манерным жестом демонстрируя ей аристокра­тический профиль. Во всем ее существе – скрытая угроза и внутренняя сила, грубая и страшная. Вот она наклонилась, и лицо с горящими глазами за­полнило собой все пространство.

Резким движением мать вытащила откуда-то кассету и, потрясая ею, прокричала ужасным ме­таллическим голосом прямо ей в ухо:

– ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А, АЛИСА? ПОЧЕМУ?

Алиса не могла отвести глаз от лица матери. Молочно-белая светящаяся кожа. Голубые блестя­щие глаза, сверкающие, как льдинки под солнеч­ными лучами. Золотые локоны беспорядочно рас­сыпаны по плечам и украшены странными черными стальными шпильками. Опасная красота.

Алиса в ужасе, она видит, как лицо матери приближается. Стальные украшения в волосах по­хожи на змей, свернувшихся клубком вокруг чере­па, или на уродливых металлических ящериц.

Она в страхе отодвигается. Белые стены вне­запно освещаются могильным светом, сужаясь, как лопнувшая шина.

Мать тоже меняется. Она все так нее размахи­вает кассетой, но Алиса понимает, что коробка про­питана кровью. Алая кровь падает крупными кап­лями, образуя липкие жирные лужи на белом мраморе. Ноги Алисы тоже в крови.

Лицо Евы застыло, как посмертная маска. Ни­когда прежде Алиса не видела такого дьявольского блеска в ее глазах. Волосы у нее тоже горят.

Мать снова закричала:

– ОТВЕЧАЙ, АЛИСА, ПОЧЕМУ ТЫ УКРА­ЛА ЭТУ КАССЕТУ, А? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ – ВХОД В ПОДВАЛЬНУЮ КОМНАТУ ТЕБЕ ЗАПРЕ­ЩЕН!

Жестом танцовщицы – точным, сильным, гиб­ким и замедленным – она ударила Алису кассетой по лицу.

Резкая боль.

Девочка закричала во сне. Она закрывает лицо, пятится в сжимающемся молочном пространстве, видя, как лицо матери искажает немыслимая улыбка.

Она улыбается, показывая стальные зубы. По подбородку течет алая кровь, похожая на очень старое вино…

Алиса отступает все быстрее, но мать неумоли­мо преследует ее, зажав в пальцах кассету, исте­кающую кровью.

Она развернулась и побежала, но окружавшее ее пространство вдруг превратилось в облезлую стену с единственной дверью. Дверь эта брониро­ванная, и девочка понимает: это та самая злосчаст­ная комната. Стена преграждает ей путь. Секунду спустя на пороге появляется отчим и шипит:

– Ты хотела посмотреть кассеты? Ну что ж, ты получишь такую возможность, моя дорогая ма­лышка…

И он разразился гулким сатанинским смехом.

За спиной была мать в ореоле белого огня с ру­кой, обмотанной пленкой, с разинутым ртом, исте­кающая кровью, ужасно шипящая. Алиса, застыв от ужаса, смотрит на Еву: она похожа на мерзкого танцующего дракона.

Появляется Вильхейм. Он в черной маске. Дру­гую он протягивает жене, и она берет ее жеманным жестом: так маркиза из XVIII века принимала из рук любовника веер. Стальная челюсть виднеется из-под маски, как чудовищная примета, которую не скроешь. На губах, похожая на остатки хороше­го обеда, блестит кровь.

– Психическая энергия, – отчеканила Ева, – психическая энергия, Вильхейм, психическая энергия и слияние-Алиса не понимала, что все это значит. Тут прозвучал голос Вильхейма:

– Ты знаешь, дорогая, я испытываю то же са­мое, особенно при виде крови…

Внезапно Алиса догадалась, что родители под­талкивают ее к потайной комнате и что они соби­раются ее там запереть. Через секунду она в по­следний раз увидела стальную улыбку матери, услышала их смех, и дверь закрылась.

– Ты будешь наказана за все, что сделала, моя маленькая Алиса. Я уверена, ты поймешь, за что именно.

За дверью раздавался надоевший припев Брюннера. Возникало ощущение, что это играет довоенная виниловая пластинка.

– Я испытываю то же самое при виде крови…. Тоу-доу-тоу – доу… я тоже ощущаю это при виде крови….

В темноте Алиса различила штабеля кровото­чащих видеокассет и трупы, среди которых нахо­дилось тело мадемуазель Чатарджампы, она чув­ствовала это всем своим существом. Алиса в ужасе заорала и в тот же момент проснулась, подскочив на сиденье, так и не увидев во сне мертвую Сунью.

Проехав километров пятнадцать Хьюго нако­нец сообразил, что дорога ведет на восток, в Герма­нию. Он не мог сказать, был ли в этом знак судьбы, но дорога на восток выведет его к Дюссельдорфу, а значит – к Витали Гузману. Однако он тут же ис­пугался, что поставит под угрозу всю систему безо­пасности их организации, что совершенно не вхо­дило в его планы. Хьюго даже не мог себе представить, что бы сказал Ари по поводу его по­ложения. Последние три часа ему приходилось принимать моментальные решения, и он неплохо справился. Но никакого глобального плана в голове не было, ни одна из многочисленных тактик Ари не приходила ему на ум в нынешней ситуации, – на­оборот, они казались ему слишком абстрактными, неясными и далекими от жизни. Вся эта история развивалась с такой стремительной скоростью по­следние несколько часов, как в Сараеве при самом сильном наступлении сербов. Однако на этот раз события развивались тайно, на внутреннем уровне, и затрагивали более интимную часть его личности. Витали наверняка сможет дать ему дельный совет.

В конце концов он выехал на национальную до­рогу, ведущую на юг, но остановился на окраине первого же городка, заметив телефонную будку на пустыре, обсаженном деревьями.

Часы на приборной доске показывали двадцать минут первого ночи. Витали никогда не ложится спать раньше двух.

Хьюго обернулся и убедился, что Алиса крепко спит, осторожно вышел из машины, чтобы не по­тревожить девочку, и окунулся в холод ночи.

Телефона Витали не было ни в записной книж­ке, ни на бумажке. Все телефоны организации вы должны хранить в памяти, учил Ари. Вам следует забыть, как пишутся цифры.

Итак, он набрал номер по памяти, ожидая, по­ка соединение дойдет до Дюссельдорфа. Потом он использовал код. Два звонка, положить трубку, снова набрать, три звонка, опять положить труб­ку, набрать снова. Так современная система, уста­новленная у Витали, успевала засечь любую про-слушку.

– Витали, слушаю!

Его хриплый голос рокотал в трубке. Хьюго не мог сдержать улыбки, представляя себе, как хруп­кий парень создает новую программу. Витали мгновенно разобрался в механизмах действия ор­ганизации и стал лучшим учеником Ари. Ему по­ручили разработку секретных программ.