Америка справа и слева - Борис Стрельников

Хозяева роскошных особняков в тонких шелковых пижамах появились на балконах и закричали молодцам:

— Ату их, ребята! Влепите им еще разок, да покрепче!

Затем приехали полицейские. Вталкивая избитых репортеров в полицейский фургон, один из блюстителей порядка с укоризной говорил:

— Это же самый спокойный район во всем городе. Здесь не было ни одного происшествия, пока вы не явились сюда со своими дурацкими камерами. Как вам только не стыдно!

После просмотра этого фильма мы решили, что брать интервью у гангстеров не будем.

И, тем не менее, в Чикаго мы попали в одну историю, которая едва не завершилась сенсацией.

Вдоволь нагулявшись по вечерним улицам, мы зашли поужинать в какой-то ресторанчик. Вашингтонец обсудил меню с подлетевшим официантом-французом, и вскоре на столе появились ветчина с вареньем, завернутый в фольгу печеный, картофель и шейка омара. Несмотря на кажущуюся гастрономическую несовместимость ингредиентов, ужин получился отменным, и мы не сразу обратили внимание на молодого человека в спортивной куртке, который сидел за соседним столиком. У него были квадратные плечи, сдвинутый вперед подковообразный подбородок и широкие боксерские ладони. Молодой человек держал перед глазами газету, но не читал. Он был чем-то явно озабочен: то и дело поглядывал в окно, точно поджидал кого-то, нервно кусал губы и шаркал ногами под столом.

Но вот странный посетитель отбросил газету и принялся в упор разглядывать нас.

— А за нами наблюдают, — заметил Москвич, расправляясь со сладкой ветчиной. Ему даже показалось, что этот впечатляющий подбородок он видел где-то совсем недавно, может быть, даже в городском полицейском управлении.

— Переодетый шпик? — спросил Москвич. Вашингтонец не успел ответить. Молодой человек резко поднялся со стула и подошел к нам.

— Господа, весьма сожалею, но вам придется прервать ужин и последовать за мной. С официантом можете не расплачиваться: я надеюсь, что вы скоро вернетесь назад. Речь идет об одной простой формальности.

— Простите, а от какой, собственно, организации вы работаете? — спросил Москвич.

Вашингтонец незаметно толкнул его коленом.

— Не задавай таких вопросов, — шепнул он наставительно. — Этот человек все равно тебе тут ничего не скажет. Придется выйти и поговорить. Я думаю, он нас с кем-то спутал.

Молодой человек повел нас к вешалке.

— Джентльмены еще придут за своими плащами, — сказал он, небрежно швыряя доллар важному старику швейцару.

Швейцар на лету поймал бумажку. Потеряв свою важность, он выбежал из-за стойки и с поклоном распахнул дверь.

— Нас что, уже арестовали? — спросил Москвич. Вашингтонец пожал плечами.

Мокрый осенний ветер мусолил обрывки газет на пустынном тротуаре. Пьяная женщина стояла под фонарем, силясь прочесть название улицы. Сверкая своими великолепными огнями, промчалась полицейская машина.

Из-за угла вышли трое людей: лохматый верзила в белой домашней кофте, тонкий юноша в мятом картузе и бородатый крепыш с зонтиком.

— Хелло, Джонни! — крикнул верзила нашему спутнику. — А мы тебя давненько ждем, уже промокли…

— Постарайтесь не отставать от меня ни на шаг, — строго сказал нам Джонни и двинулся вместе с нами к этой живописной троице.

А дальше произошло совсем неожиданное. Наш молодой человек наотмашь ударил верзилу по лицу, дернул бородача за волосы, пнул юношу ногой и, не оглядываясь, помчался прочь.

Мы оказались лицом к лицу с тремя разъяренными парнями. Верзила захрипел и сжал кулаки. В руках у тонкого юноши появилась свинчатка на ремешке, точь-в-точь такая же, какие носили в двадцатом году налетчики из города Ростова-на-Дону. Крепыш зашел нам за спины, отрезая путь к отступлению.

В воздухе запахло крупной дракой.

— Господа, мы иностранцы и не хотели бы без особой нужды вмешиваться в ваши внутренние распри, — сказал Москвич с достоинством.

При этом он попытался извлечь из кармана свое рекомендательное письмо.

— Так какого же вы черта заступаетесь за этого подонка Джонни? — грубо спросил верзила.

— Откуда же это видно, что мы за него заступаемся? — удивился Москвич. — Мы не имеем чести знать джентльмена, который вас только что обидел. Он подошел к нашему столику и предложил выйти. Мы полагали, что это представитель закона.

— Он такой же законник, как я губернатор штата Иллинойс, — сказал верзила уже более дружелюбным тоном.

— И, правда, я никогда не видел этих людей в обществе Джонни, — молвил юноша, пряча свинчатку.

— Джонни вошел в ресторан один, это точно, — подтвердил крепыш, появляясь из-за наших спин. — Мы выследили его и думали, что он сегодня в наших руках. Но он обвел нас вокруг пальца. Мы, признаться, изумились, когда увидели Джонни в вашей компании. Джонни специально выбрал самых крупных мужчин в зале, чтобы взять нас на пушку.

— Никуда он от нас не денется, — уверенно сказал верзила.

— А можно вас попросить об одной любезности? — обратился Вашингтонец к нашим новым знакомым. — Если вы будете бить своего Джонни, то поддайте ему разок от нас в неофициальном порядке. Надо его отучать от этих дурацких шуток.

— О'кэй! Будет сделано, — сказал бородач, махая нам зонтиком.

Мы вернулись в ресторан и сели за свой столик.

— Я думаю, что эти джентльмены выполнят свое обещание, — сказал Вашингтонец Москвичу. — Судя по всему, они не бросают слова на ветер. Придется теперь внимательней просматривать в газетах разделы уголовных происшествий.

ОТ ВЕЛИКИХ ОЗЕР ДО МИССИСИПИ

Оставив позади Чикаго, мы взяли курс на юго-запад и уже через час пути снова оказались в одноэтажной Америке. Беспредельные степи-прерии поглотили нашу машину, и куда бы мы ни бросали взгляды, видели одно и то же: по-осеннему печальные, пустынные поля, с которых уже собран урожай, и разбросанные по всей степи фермы, с обязательным красным амбаром, серебристой силосной башней и могучим столетним деревом, распростершим свои зеленые лапы над крыльцом фермерского домика.

То и дело на горизонте, как маяки в море, возникали прямоугольные очертания хлебных элеваторов. Мы уже знали: раз появился элеватор, значит, скоро будет фермерский городишко. Прямое, как стрела, шоссе, казалось, упиралось в серую стену элеватора и лишь в самый последний момент слегка отклонялось в сторону, чтобы пропустить нашу машину на улицу какого-нибудь Хиллсборо, удивительно похожего на какой-нибудь Гринфилд, который мы проехали пятнадцать минут тому назад, и на Спрингвилл, через который нам еще предстоит проехать.