Отрицание Оккама - Чингиз Абдуллаев

Илларион улыбнулся и пожал ему руку.

– И еще, – добавил Дронго, – я старше тебя лет на двадцать. И могу дать тебе совет. Постарайся забыть об этих пчелках, змеях, гольфах и прочей ерунде. У тебя такие возможности. Подумай об этом. Пока.

Когда Илларион вышел из комнаты, Дронго устало сел на стул.

«Кажется, я начинаю понимать, что старею, – подумал он, – или мне уже никогда не понять увлечений этих „золотых камешков“.

Глава 8

Дронго набрал номер мобильного телефона Натальи Кирпичниковой. Дождался, когда она ответит.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он, словно вчерашнего инцидента и не было.

– Здравствуйте, – не очень дружелюбно ответила она. Возможно, спала.

– У меня только один вопрос. Почему никто не сказал мне о Вадиме Иваницком? О вашем дяде, который раньше работал в компании «Сибметалл».

– При чем тут мой дядя? – еще более недовольно спросила она. – Какое он имеет отношение ко всей этой истории? Он ушел из компании еще несколько лет назад. Зачем сейчас вообще о нем вспоминать? Кто о нем вспомнил? Босенко? Или Мила? У моего дяди уже давно своя собственная транспортная компания. Между прочим, на приеме его не было, если вы вдруг думаете, что он мог отравить брата. И в наследники он явно не годится. Ему в любом случае ничего не перепадет. У моего отца есть дочь и двое внуков. Поэтому дядя, как наследник, отпадает. Это по вашей теории.

– Мне нужно с ним встретиться и переговорить, – потребовал Дронго.

– Для чего? – Она раздражалась все больше и больше. – Если вчера я вас сразу не уволила за ваш неджентльменский поступок, то это не значит, что я все время буду терпеть ваши выходки. Не нужно вам с ним встречаться. И не нужно ворошить грязное белье. Что было, то прошло…

– Мне нужно с ним встретиться, – снова повторил Дронго, – будем считать, что вы еще не проснулись. Вы дадите мне его телефон или мне позвонить вашему супругу?

– Если я ему запрещу, он не даст вам телефона дяди Вадима, – сообщила Наталья. – Ладно, записывайте. Но учтите, что я вас отговаривала. Вы теряете время, – она продиктовала номер мобильного телефона и, не прощаясь, бросила трубку.

Он сразу перезвонил на номер, который она ему дала. Сначала долго не отвечали, затем кто-то крикнул в трубку:

– Я слушаю вас.

– Господин Иваницкий? – осведомился Дронго.

– Да. С кем я говорю?

– Меня обычно называют Дронго. Я частный эксперт и веду расследование обстоятельств смерти вашего племянника, Егора Богдановского. Если у вас будет время, нам нужно было бы увидеться.

– Дронго? – переспросил удивленный Иваницкий. – Тот самый знаменитый аналитик, который обычно ведет расследование самых сложных дел?

– Насчет сложных не знаю. Но меня обычно так называют. Разве мы знакомы?

– Нет. Но вы работали с моим двоюродным братом. Тоже Иваницким. Он служил в ФСБ и много про вас рассказывал. Я столько про вас слышал! А почему вы ведете дело Егора? Разве там что-то неясно? По-моему, он умер в больнице и врачи дали свое заключение. Или все было не так?

– Когда мы можем увидеться?

– Когда хотите. Но сейчас я не могу. У меня здесь идет погрузка, и я должен присутствовать. Наверное, вам уже известно – я владелец транспортной компании, наши машины перевозят крупногабаритные грузы.

– Скажите, где вы находитесь, и я к вам приеду.

– Это далеко. От центра часа полтора. Может, завтра?

– Нет. Я приеду. Ничего страшного. Вы как раз закончите погрузку.

– Хорошо, – Иваницкий назвал адрес своей компании. Дронго записал на листке бумаги, передал ее вошедшему Кружкову:

– Покажи водителю, узнай, сумеет ли он найти это место, – попросил он. – Я к вам приеду, – сказал Дронго еще раз Иваницкому и положил трубку.

Кружков вышел из комнаты. Зазвонил мобильный телефон, и Дронго ответил. Это был Эдгар Вейдеманис.

– У Босенко есть сын в Австралии, – сообщил он, – в прошлом году его судили за какую-то растрату, но освободили, предложив заплатить штраф.

– Заплатил?

– Да.

– Большая сумма?

– Около трехсот тысяч долларов.

– Солидно. Что еще?

– У Гловацкого есть брат в Америке. Ветеринар. Очень известный и заслуженный человек. В штате Коннектикут.

– Ты думаешь, он мог послать брату некачественное мясо, которым отравили Егора?

– Нет. Но я должен был проверить всех, о ком ты говорил.

– Спасибо. Что еще?

– У Николая Даниловича есть сын от первого брака.

– Надеюсь, что он не был на приеме в тот вечер? – Дронго чувствовал, как нарастает раздражение, и понимал, что не прав, так предвзято относясь к сообщениям Вейдеманиса.

– Ему только четырнадцать. Его мать работает в больнице на Грановского. Говорят, хороший специалист.

– Слава богу. Значит, с мальчиком тоже все в порядке. Что еще?

– У Аристарха Павловича Богдановского в компании работал его родственник, младший брат его умершей супруги – Вадим Евсеевич Иваницкий.

– Уже тепло. Что с ним случилось?

– Никто не знает. Но Иваницкий ушел из «Сибметалла» и основал свою небольшую транспортную компанию. Самое поразительное, что кредит и деньги дал банк, находящийся под контролем «Сибметалла», то есть фактически сам Богдановский.

– Разве это запрещено российским законодательством? Банк имел право выдать кредит на развитие среднего бизнеса. Что в этом удивительного?

– Зачем тогда Иваницкий ушел из компании? Что ему мешало работать в ней и дальше, занимаясь при этом и своей фирмой? Одно другому не мешает.

– Молодец. Вот это мне тоже интересно. Я как раз сейчас еду к этому Иваницкому. Если получишь новые сообщения, сразу звони. И узнай, откуда сын Босенко мог взять такую сумму на выплату штрафа.

– Я как раз сейчас этим занимаюсь.

– Спасибо. Что по Махметову?

– Пока ничего. Но если тебе будет легче, сообщу, что его взрослая дочь и взрослый сын терпеть не могли его новую жену. Они даже не навещали отца.

– Думаешь, они могли отравить Егора, чтобы навредить своей мачехе? По-моему, наоборот, они должны были сделать все, чтобы он жил и дальше, компрометируя их отца. Возможно, если бы Егор остался жив, он бы отбил супругу у сенатора.

– Сын Махметова работает представителем «Доу Кемикл», – сообщил Эдгар, – это химическая компания. Возможно, отравить хотели саму Гришунину. Или не рассчитали дозу. Может, быть все, что угодно.

– Меня такие объяснения не устраивают, – вздохнул Дронго. – Это химическая компания, известная на весь мир. Они бы рассчитали точно дозу. И не нужно придумывать сложные и запутанные ходы. Все должно быть понятно и объяснимо…

– Не всегда, – возразил Вейдеманис, – ты ведь лучше меня знаешь, что принцип Оккама в жизни иногда опровергается.

– У отрицания Оккама должны быть свои объяснения, – ответил Дронго, – а я их пока не вижу. До свидания. Я буду ждать твоего звонка.

Вошел Леонид Кружков:

– Он знает, где находится эта компания. Но туда ехать часа два.

– Иваницкий сказал, что полтора. Но, наверное, действительно два. Придется ехать. Положи все свежие газеты в машину, чтобы по дороге я мог их прочесть.

Его водитель оказался прав. Они добирались до места назначения даже больше двух часов. Наконец их «Вольво» въехал во двор компании. Там уже находился высокий мужчина лет пятидесяти. У него были светлые вьющиеся волосы, прямой нос, серые глаза. Он был скорее похож на киноактера, чем на руководителя транспортной компании. Увидев Дронго, он крепко пожал ему руку, приглашая в свой кабинет на втором этаже. Они поднялись по лестнице, вошли в приемную. На месте секретаря сидела женщина лет шестидесяти. Увидев вошедших, она поднялась с места.

– Сделайте нам кофе, – попросил Иваницкий. Голос у него был сильный, как у молодого человека.

– Мне лучше чай, – добавил Дронго.

Большой кабинет был обставлен мебелью из карельской березы. На большом столе стояли сразу два монитора. Иваницкий улыбнулся, проходя к столу:

– Вы, наверное, думали, что у нас маленькая компания на две-три машины и поэтому я сам руковожу погрузкой. Нет. У нас в парке больше двухсот автомобилей. Мы одна из самых крупных компаний в городе и, возможно, вообще в этой части страны. Но я всегда лично проверяю погрузку, когда приезжают таможенники. Там слишком ценный груз, чтобы доверять его другим.

– Солидно, – согласился Дронго, – и какой оборот у вашей компании?

– Уже сорок миллионов долларов, – с гордостью сообщил Иваницкий, – а начинали мы фактически с нуля.

– Когда вы ушли из «Сибметалла»?

– Да, именно тогда. Можете себе представить. Я сидел на обычной зарплате и даже не думал, что смогу такое осилить. Но потом все в моей жизни перевернулось.

Секретарь внесла две чашечки. Кофе для руководителя компании и чай для гостя. Коробку конфет, коробку с печеньем, сахарницу с темным коричневым сахаром.

– Вы мне ничего не сказали о Егоре, – напомнил Иваницкий, – как-то туманно намекнули, что расследуете его дело. Насколько я знаю, вы всегда расследуете самые запутанные и сложные дела. Разве смерть Егора была насильственной? Он умер в больнице. И нам сказали, что у него неожиданно открылась язва. Хотя мне и тогда показалось странно, какая язва у молодого парня. Но он позволял себе лишнее. Пил, безбожно курил, иногда баловался наркотиками. Я подумал, что, возможно, язва у него была, но он не обращал на нее внимания.