Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы - Станислав Виткевич

 

А б л о п у т о (Тефуану, цепляя себе саблю). Ну что же, друг мой? Жизнь полна тягот, но уж как-нибудь — с черной помощью — выдюжим.

Т е ф у а н (шатаясь в его объятьях). Это же я убил ее. Я. Раньше, века три назад, я сделал бы это иначе, сам, собственным кинжалом или ядом, и не испытывал бы ни малейших угрызений совести. Сегодня я делаю это, как трус, рукою мерзкого комедианта, предварительно накропав две дюжины бессмысленных театральных пьес. О стыд! О срам! Ведь все было ради нее. (Указывает на Спику.) Теперь в моей жизни нет никакого смысла — как в тех пьесах, которые я писал.

А б л о п у т о. Утешься, друг! Времена изменились, а с ними и люди. Людей на свете больше нет. Ты ведь сам знаешь.

Т е ф у а н. Знаю, знаю. Наше божество — автомат. Прежде был божеством самовластный, злобный, роскошный тиран, который любил жизнь, нашу человеческую жизнь. Сегодня жизни не любит никто. Не божества, но жизни никто не любит — вот ведь как. Ты видишь, я и сам ни во что не верю — даже в автоматизм. Черт побери! Не верю ни во что, и баста. Одну ее я люблю, и вот она убита каким-то актеришкой в угоду глупому эстету! Вымолил ему там, у Бафомета, приятную старость. А! Чтоб его вся черная сила! Нет жизни! Ничего нет! Понимаешь ты это, Мельхиор?

А б л о п у т о (ведя его к бальной зале). Ничего нет, но мы-то остались. А мы — тайное правительство, и должны отыграть свою комедию до конца. Так же, как бутылку водки в компании — хочешь-не хочешь, но ты должен распить, так и мы обязаны разыграть эту карту, и все тут. Возможно, мы устроим маленькое «pronunciamiento», и как знать — вдруг жизнь еще наполнится смыслом. Ричард! Революцийка-то висит на волоске. Мы еще выплывем! И саму жизнь превратим в комедию дель арте кристально Чистой Формы.

 

Выходят.

 

М а р и а н н а (преклоняя на колени у ног Спики слева). Бедная наша барыня. Где же душа ее, если уже нет того света? Где-то она сейчас выдумывает свои обедики и новые наряды? Нету ее, совсем нет. Тот свет у нас отняли, а нового мира вместо него не дали.

Ф и т я (становясь на колени справа). Нет того света. И я уже ни во что не верю. А жить так тяжело, страшно тяжело.

 

Лакеи неподвижно стоят у двери в бальную залу.

 

Г о л о с  А б л о п у т о (за сценой). Михал! Юзеф! Подавайте шубы, черти полосатые!

 

Лакеи бросаются к дверям.

 

Занавес

 

Конец действия второго и последнего

 

[Ноябрь 1920]

ДЮБАЛ ВАХАЗАР, ИЛИ НА ПЕРЕВАЛАХ АБСУРДА

Неэвклидова драма в четырёх действиях

Es ist doch teuer zu Macht zu kommen — die Macht verdummt.

Friedrich Nietzsche[15]

 

Посвящается Тадеушу Лянгеру

Действующие лица

Д ю б а л  В а х а з а р — выглядит лет на 40. Длинные черные усы. Черные всклокоченные волосы, черные глаза. По малейшему поводу изо рта льется пена[16]. Очень широкие светло-зеленые шаровары, из-под них видны высокие фиолетовые сапоги. Бордовый френч. Мягкая черная шляпа. Титан. Голос хриплый.

С в и н т у с я  М а к а б р е с к у — десятилетняя девочка, блондинка, вся в белом с розовыми ленточками. Прелестна как ангелочек. Глаза черные, огромные.

Д о н н а  С к а б р о з а  М а к а б р е с к у — ее мать, 26 лет, очень красивая блондинка. Ангелоподобна, как и дочь. Глаза светлые.

Д о н н а  Л ю б р и к а  Т е р р а м о н — 23 года. Рыжая, черноглазая. Подруга Донны Скаброзы.

С и м п о м п о н ч и к — восьмилетний сынок Донны Любрики. Блондин. В основном молчит.

Н и к о л а й  В и з г о м о р д — мельник. 50 лет. Толстый. Бритый. Блондин с красной рожей.

Ю з е ф  Р ы п м а н — медик. Высокий, худой. Короткие усы. Блондин.

Л и д и я  Б у х н а р е в с к а я — портниха. Брюнетка. 30 лет. Довольно мила, но вульгарна.

Я б у х н а  Д о л ж н я к — прислуга 23 лет. Недурна собой. Волосы темные, глаза светлые.

Ф л е т р и ц и й  Д ы м о н т — литератор. Худой, маленький, 38 лет. Блондин. Длинные волосы. Безусый и безбородый.

О т е ц  У н г в е н т и й — 92 (девяноста два) года. Верховный жрец отступнической секты Перпендикуляристов. Седой брюнет без бороды и усов. Теоретик. Длинное черное одеяние в обтяжку с белыми пуговицами в один ряд. Высокий черный остроконечный колпак с крыльями по бокам.

О т е ц  П у н г е н т и й — монах, 54 года. Главный фофулат отступнического ордена Босых Пневматиков. В сандалиях. Родной брат отца Унгвентия, очень на него похож. Его отличает черная борода до колен. Коричневая монашеская ряса с рисунком в желтое колечко. Подпоясан желтым вервием[17].

Ч е т в е р о  П е р п е н д и к у л я р и с т о в — бритые пожилые господа, одетые точно так же, как о. Унгвентий, но колпаки у них без крыльев, со срезанным верхом.

Д в о е  Б о с ы х  П н е в м а т и к о в — в сандалиях. Одеты так же, как о. Пунгентий, но рясы у них без желтых колечек.

Ч е т в е р о  П а л а ч е й — в красных трико и красных треуголках «en bataille»[18] с черными перьями. Поверх трико короткие, до середины бедра, черные юбочки.

П е р в ы й  П а л а ч — седой, с коротко подстриженными седыми усами и короткой прической.

В т о р о й  и  Т р е т и й  П а л а ч и — черные бородачи.

Ч е т в е р т ы й  п а л а ч, М о р б и д е т т о — молодой человек с жестоким женоподобным лицом. Глаза зеленые, раскосые. Длинные кудрявые рыжие волосы.

Ш е с т е р о  и з  л е й б - г в а р д и и  В а х а з а р а — бритые, одеты в английского покроя униформу цвета хаки с белыми отворотами. Черные треуголки с голубыми перьями, надетые самым обыкновенным образом.

Б а р о н  О с к а р  ф о н  д е н  Б и н д е н - Г н у м б е н — командующий лейб-гвардии Вахазара. Красивый, гладко выбритый господин 30 лет. Одет так же, как его солдаты, кроме того на нем золотистые эполеты с красными нашивками.

Толпа людей с прошениями — Р а б о ч и е, Г о с п о д а  в  ц и л и н д р а х, Б а б ы, Э л е г а н т н ы е  Д а м ы, Д е н д и  и  Д е н д и н е т к и.

 

Действие первое — приемная при зале аудиенций во дворце Вахазара.

Действие второе — красный кабинет во дворце Вахазара.

Действие третье — подземелье в тюрьме на улице Гениальных Оборванцев.

Действие первое

Приемная при зале аудиенций во дворце Вахазара. На заднем плане — прямо — и слева двери. Четыре стены. Окон нет. На стенах красный узор; сплошная линия зигзагов разной величины, острия которых увенчаны желтыми языками пламени. Две желтые колонны в красную спиральную полоску. В углу у левой двери столик со стаканом и громадным голубым сифоном для содовой воды. Рядом на центральной стене вешалка, на ней военная шинель цвета бордо с золотым позументом и золотым шитьем. Ни одного стула. Вдоль правой стены внушительных размеров застекленный книжный шкаф. Справа от центральной двери висит огромный портрет Вахазара — в кубистской манере, однако весьма похожий на модель. На полу черный ковер, на нем посредине желтая звезда на красном фоне. Толпа людей с прошениями у центральной двери. Некоторые нервно расхаживают взад-вперед. У всех в руках исписанные с одной стороны листы бумаги — с другой стороны они точно такие же, как ковер: черные, с желтыми звездами на красном фоне. Наверху лампа. На колоннах горят еще две, обращенные одна к другой. Левая дверь, обитая ярко-красной тканью, напоминает стеганое одеяло. Над ней гигантское пурпурное чучело птицы с голубой цепью в клюве. Среди толпы: Д о н н а  С к а б р о з а  со  С в и н т у с е й, Д о н н а  Л ю б р и к а  с  С и м п о м п о н ч и к о м, Ф л е т р и ц и й  Д ы м о н т, Л и д и я, Я б у х н а, О т е ц  П у н г е н т и й  с двумя  Б о с ы м и  П н е в м а т и к а м и, Р а б о ч и е, Г о с п о д а  в  ц и л и н д р а х, Б а б ы, Э л е г а н т н ы е  Д а м ы, Д е н д и  и  Д е н д и н е т к и. Скаброза в светло-синем платье, Любрика в зеленом. Флетриций: светлый серо-зеленый прорезиненный плащ, белые перчатки, на голове берет. Свинтуся в белом с розовыми ленточками. Ябухна в поношенном лиловом платье и в платке зеленовато-салатного цвета. Симпомпончик во всем темно-синем. Лидия в глубоком трауре. Все говорят шепотом, потом всё громче, наконец раздаются отдельные выкрики.

 

I  Г о с п о д и н  в  ц и л и н д р е (глядя на часы). Три часа ночи. Предлагаю разойтись.

Д е н д и н е т к а (в оранжевом платье). Это невозможно! Я здесь уже шесть часов стою и жду.

I  Б а б а (серый платок, лохмотья). Тут речь об угрозе полной девальвации всякой оценки фактов. Я потерплю.

I I  Г о с п о д и н  в  ц и л и н д р е. Не морочьте мне голову своей оценкой фактов.