Этюды по детскому психоанализу - Анжела Варданян

– Про своих пациентов.

Я:

– Пациентов? (Долгая пауза.)

Роза:

– Вы невозможная. Как вас терпит ваша дочь?[49]

Я:

– Тебе тяжело? Но ты сильная, ты можешь об этом сказать.

Роза:

– Ничего и не тяжело.

Я:

– Что не тяжело?

Роза:

– Это секрет.

Я:

– А что не секрет?

Роза:

– Я сожгла все. Если бы я убила по-настоящему, это было бы ужасно.

Я:

– Тебе этого хотелось?

Роза:

– Не ваше дело.

Я:

– В от как? Почему?

Роза:

– Потому.

Я:

– Ответ малыша.

Роза:

– Я решила уже. Я к вам ходить не буду.

Я:

– Это твое право.

Роза:

– Я так хочу.

Я:

– Что? Остаться 2-летним ребенком? Закрыть глаза, уши – и все нормально?

Роза:

– Замолчите, это не ваше дело.

Я:

– Может быть. (Пауза.)

Роза:

– Что теперь мне делать?

Я:

– Что хочешь.

Роза:

– Я хочу уйти!

Я:

– Как хочешь.

(Сидит, молчит. Натянута как струна. Пауза длится долго.)

Роза:

– Ну, я пошла.

Я:

– Как хочешь.

Роза (встала, резко и шумно открыла дверь кабинета и прошла в прихожую; стоит у входной двери в нерешительности, приговаривает):

– Уйти или не уйти?

Я продолжаю сидеть в кресле полубоком и молча наблюдаю.

Роза (стоя лицом к двери, хотя я знаю, что она чувствует мой взгляд, я в этом уверена):

– Вообще-то я хочу уйти, но почему-то не ухожу. (Молчит.) Нет, ухожу.(Это она говорит для меня, потому что поворачивается лицом ко мне и смотрит исподлобья.)

Я чувствую, как я ослабла, и принимаю решение показать ей свои чувства. Позволяю себе прослезиться. Мне становится очень грустно. Роза приоткрывает входную дверь, но не выходит.

Я (тихим голосом, на выдохе):

– Иди, если ты так хочешь.

Роза:

– Вы почему так погрустнели?

Я:

– Ты знаешь. (Пауза.)

Роза (смотрит молча, пауза):

– Вы за всех пациентов так переживаете?

Я:

– Я стараюсь их понять. (Пауза.)

Роза:

– Значит, вы хороший психолог! (Пауза.) Но для меня плохой!

Я:

– Наверное.

Роза:

– Ладно. Я не ухожу (продолжает стоять на месте, закрывает дверь).

Я:

– Но тебя все равно нет в кабинете. Я одна.

Роза:

– Ладно. Я войду (садится). Я могу быть хорошим психологом.

Я:

– Может быть. Но кто будет учиться?

Роза:

– Кончу школу, уеду в Ленинград. Мой папа даст мне свою машину.

Я:

– Кто будет водить?

Роза:

– Я научусь.

Я:

– Я понимаю, ты хочешь всего достичь сама, ты считаешь, что сама справишься. Это твое право – самой принимать решения. Но если ты все-таки мне поверишь, поверишь, что я не предам тебя, доверишь свои тайны и секреты, сама захочешь о них говорить, можешь вернуться сюда.

Сеанс окончен. Я пригласила мать в кабинет, при Розе сделала резюме: 1) работу продолжать не могу, дочь не хочет; 2) Роза – не ненормальная; 3) Роза может возобновить терапию, если захочет сама.

У Розы пришибленный вид. Мать упорно пытается меня убедить в ненормальности дочери; перечисляет: мастурбирует, трется, раскачивается, говорит сама с собой, перенесла рахит, а в том детдоме, она потом узнавала, все дети были ненормальными и пр.

Я:

– Рахит – это не заразно. Гораздо важнее то, что вы проделали огромную работу. Прошли такой трудный путь матери, материнства. Хорошо воспитали свою дочь. Она такой умный, смышленый подросток, и теперь вы испугались своего ребенка.

Вдруг женщина прослезилась и начала тихо плакать.

– Ну почему мне никто не говорил этого? Это все моя старшая сестра так меня настроила. Роза действительно способная. До 4 класса была отличницей.

Я:

– И одевать ее надо соответственно возрасту.

Мать:

– Вы что, она и так красивая и засматривается на мальчишек. Я боюсь. Я же не знаю, кто была ее мать? (Не было сказано, но было ясно, что она боится проявлений сексуальности, а может, их последствий.)

Спустя несколько дней мать позвонила с жалобами. Розе стало хуже, раскачивается, трется и т. д. Сейчас дочери нет дома, муж взял ее кататься на велосипеде. Капризно с истеричными интонациями вновь начала повторять, что хочет вернуть дочь в детский дом.

Я:

– Не понимаю вас. Я не уверена в вашем решении сдать Розу. Когда от ребенка отказываются, вряд ли его лечат, катают на велосипеде, заботятся. Может, ваша любовь к дочери еще не иссякла? (Пауза.)

Мать:

– Не знаю! (Пауза.) Роза вам позвонит.

5 сеанс

Предварительно позвонила Роза.

Розу привела мать. У порога опять пытается жаловаться: Роза спрятала дневник с двойками и т. д. Я твердо повторяю, что отношения с дочерью мать сумеет наладить сама.

Мать:

– Между прочим, двойки она стала получать после того, как начала ходить к вам.

Я:

– Я понимаю, что вы на меня сердитесь, но я не воспитатель и не учитель.

Мать:

– Муж считает, что Розе сейчас лучше, и она должна продолжать ходить.

Прощаемся. Настроение у Розы плохое. Молчит. Мрачная, стучит ногой по полу.

Я:

– Твоя нога мне говорит, что ты хочешь что-то сказать. Роза:

– Ничего подобного. (Пауза.)

Роза:

– Если скажу, вы обидитесь.

Я:

– Ты так думаешь? Роза:

– Это вы были по телевизору?

(Рассказывает, что смотрела передачу о преступлениях, увидела меня, слушала комментарии. Своего мнения о передаче она не сообщает.)

(Пауза.) Роза опять размахивает ногой. Замечает вслух:

– Ничего и не хочет. Вообще-то хочет.

Я:

– Ты боишься подпускать меня близко?

Роза:

– Да, вы для меня опасный человек.

Я:

– Я не хочу сделать тебе больно и подожду, пока ты убедишься в этом сама.

Роза говорит о том, что знает, что сама хотела родиться.

В конце сеанса показывает рисунок.

Роза:

– Не хочу платить, он плохой, сзади накалякала. (Текст на армянском языке.)

Следующий сеанс пропущен. Мать сообщила по телефону, что плохо себя чувствует, дочь ей нужна дома по хозяйству.

6 сеанс

Совсем другой облик. Роза пришла в брючках, красивой блузочке. Юный, полный энергии кокетливый подросток.

Роза:

– Вам нравится?

Я:

– А тебе?

Роза:

– Теперь я буду вести себя хорошо.

Я:

– Что значит «хорошо»?

Роза:

– Вы знаете, чтобы всем нравиться.

Беседу ведет свободно. Много рассказывает о школе, учителях, подругах. Ни слова о семье, о себе.

К концу сеанса предупреждаю, что через месяц я отпущу ее на каникулы на две недели, отменим сеансы. Возобновим к концу октября, а дату я уточню.

Роза:

– Вы уезжаете?

Я:

– Это другая очень необходимая работа.

Роза:

– Вы уезжаете?

Я:

– Это будет в другой стране, конференция, но я обязательно вернусь, и мы продолжим работу.

Мать специально пришла к концу сеанса, чтобы сказать, что у нее нет денег продолжать терапию. И мы втроем договорились работать 2 раза в месяц. Хотя мать знала, что я беру минимальную плату.

7 сеанс

Вошла в смущении, отказывается пройти в кабинет сесть. Стоит у закрытой двери, боком ко мне. Молчит. Бьет ногой по полу.

Я:

– Ты сердишься на меня, что я уезжаю, но так надо, это тоже моя работа.

Роза (хнычет):

– Ну и что?

Я:

– Но я не бросаю тебя, я буду думать о тебе. Я вернусь.

Роза:

– Зачем вы говорите? Молчите! (Пауза.)

Я:

– Мне трудно видеть тебя, я должна поворачиваться, чтобы говорить.

Роза (с надрывом):

– Не смотрите на меня, не смотрите! (Начинает хаотично ходить по комнате, ударять ногой по всему, что попадается на пути: стульям, дивану, журнальному столику.) Сейчас все буду ломать.

Я:

– Ты очень разозлилась. Можешь поговорить об этом.

Роза:

– Ничего подобного, это я нарочно.(Бьет ногой по стулу минуты две. Входит в агрессивное состояние.)

Я:

– Можешь все сказать, любыми словами.

Роза:

– Ничего не хочу говорить. Сейчас уйду. (Открывает дверь, видит там З.[50] )

– Что, это тоже ваша приемная дочь? (Видимо, мою дочь она уже видела.)