Трижды проклятый - Юрий Юрьевич Соколов

чем гордиться — ты мужчина! Ну и что? Кленовый лист был ничуть не хуже мужских орденов! И кто бы, кстати, тебя к нам пустил?

— Ну извини. Не думал тебя оскорбить. Я давно убедился, что ты крутая девчонка. И охотно верю, что остальные ваши были такие же. Но ты, кажется, уже должна понимать мое отношение к рыцарству, вассальной зависимости и прочей вашей канители. Я своих взглядов не скрывал. Если не шевальерессой, так я твоим вассалом стану — так?

— Да нет же! Как ты правильно сказал, я тебя успела понять. И не предложила бы заведомо неприемлемое. Ты станешь свободным рыцарем. Не принадлежащим к какому-либо ордену. Независимым от сеньора.

— Что-то я не слышал о таких.

— Потому что это очень древний обычай, давно преданный забвению. Провести обряд могут лишь те, в чьи времена он еще существовал. Например я. А много ли таких? Сейчас никто не помнит даже, сколько именно веков прошло с момента исчезновения Гинкмарского королевства. Ты знаешь это?

— Нет конечно. Быть может, книжники…

— Вот именно. Быть может. А я жила при шестнадцатом по счету короле этого государства. Наверняка он правил не последним.

— Точно. Я что-то читал в преданиях о восемнадцатом. И двадцать четвертом.

— Вот видишь? Современные обычаи посвящения укоренились позже. А изначально все рыцари были свободными и могли без нарушения обетов вставать под любые знамена. Посвятить в воина рыцари мог любой другой рыцарь, причем после достижения кандидатом двадцатого уровня, а не сорокового. Также правами посвящения обладали отцы по отношению к детям, общины по отношению к своим членам… Впрочем, подробности не важны. Для тебя имеет значение лишь одно: если ты погибнешь сегодня, то рыцарство даст тебе некоторое преимущество в Мире Теней, как его дает любое звание, любой статус превосходства. А если останешься жив, ничем не помешает. Смотри сам.

Джейн открыла мне соответствующий раздел своей базы знаний для просмотра. И я лично смог убедиться в правдивости ее слов. Пора сдаваться. Не стоит соблюдать принципы только ради них самих.

— Тогда приступаем, — сказал я. — Надеюсь, обряд не слишком длинный и заумный?

— Ну что ты! В древности все было гораздо проще, чем сейчас. В том числе обряды.

Изучив туториал, я преклонил колено и вручил Джейн меч, а она мне его вернула, произнеся формулу посвящения и влепив напоследок оплеуху, от которой закружилась голова. Это был тот самый единственный удар, на который рыцарь не обязан отвечать. Хотя, если честно, желание у меня возникло. Какого хрена так лупить? Руки-то у Джейн сильные, ладони как железные, и огрела она меня от души. Видно, еще не простила хохму про шевальерессу. А я ведь правда не хотел ее обидеть. Просто на секунду забыл, что девушка не из моего мира, и ко многим вещам относится иначе. И тоже может забыть, что я не из ее мира.

— Пойду-ка восвояси, пока ты меня не искалечила, — сказал я, отметив, как необычно звучит мой голос сквозь звон в ушах.

Джейн сердито поджала губы и отвернулась, не желая извиняться за неловкость.

«Поздравляем! Отныне вы свободный рыцарь!» — порадовалась за меня система.

Радуйся. Добилась своего? Это нетрудно, если дать человеку то, что он хочет. Я и в дворяне подамся без сопротивления, коль обнаружу способ стать бароном, над которым нет графа, или графом, над которым нет герцога. И крестьянином стал бы — разве это позорно? Однако мирный созидательный труд хорош лишь до тех пор, пока у тебя не начинают отбирать его плоды. С каждым разом все больше. И что ты сможешь противопоставить какому-нибудь агрессивному мудиле с оружием, который сел тебе на шею и требует дани? Ткацкий станок с волшебным приводом? Скворечник на шесте?

Нет, только завалявшийся в чулане меч. Если еще не разучился им пользоваться.

Но когда начнешь применять его против агрессивных мудил, мирный труд придется бросить. Ибо на то и другое сразу тебя не хватит. Неприкосновенную деревню ты сегодня увидел впервые. И кто знает, сколько еще продержится ее неприкосновенность. Какие-то боги организовали это чудо в своих целях. А когда цели будут достигнуты? Может, небожители сдержат данное крестьянам через Елиая обещание. А может, и не сдержат…

Дети вчера не разобрали костомеха на части: не осилили. А сегодня уже потеряли к нему интерес — только два особо любознательных пацана крутились возле. Не исключено, что кто-то из них, повзрослев, уйдет в большой мир и станет оператором некрокиборга. И на здоровье. А пока — кыш отсюда!.. Я выбросил через смотровую щель забытую кем-то маленькую деревянную лошадку на колесиках и устроился на сиденье. Люцифер протяжно заржал, точно подавая сигнал к выступлению. Крестьяне высыпали из домов на улицу, чтобы нас проводить. Староста сказал пару добрых слов на прощанье, а деревенский священник благословил.

Засеянные или пущенные под пар поля, пастбища и сенокосы тянулись почти до самой зачарованной чащобы. Накатанный телегами проселок, по которому мы шли, становился все незаметнее, и наконец пропал у границ последних угодий общины, уткнувшись в девственный лес. Деревья на хозяйственные нужды здесь не брали: крестьяне оставили меж собой и посмертными владениями вождя варваров нейтральную полосу шириной в тысячу шагов. Чащоба оказалась велика и красива. Могучие деревья неизвестных мне пород, в несколько обхватов толщиной, стояли как стражи, роняя вниз отжившие свое листья. На земле не было видно следов крупного зверья, зато всюду валялись скелеты монстров. Очевидно, заходить сюда им запрещалось, как и приближаться к деревне. Только запрета на чащобу они почему-то не чувствовали, и гибли.

Деревья стояли свободно. Каждое занимало гораздо больше места, чем ему требовалось. Мавзолей мы заметили издали: сложенный из серого камня, он имел форму трехступенчатой пирамиды. За ним находилась гробница шамана и его помощников — низкая и длинная, спроектированная без особых изысков, точно купеческий склад. По бокам обоих строений и позади них раскинулся некрополь. Склепы, склепы, склепы… Та же непритязательная архитектура. Тот же серый камень, украшенный скупыми узорами, и барельефами с изображением сцен боев.

Подходя к двери мавзолея, я слегка волновался. Полностью сохранять хладнокровие не мог — как тут его сохранишь? Слишком сильные эмоции испытывать не мог тоже: сколько раз воображал себе эту минуту, сколько раз прожил ее в мыслях.

Сколько раз мне казалось, что мы не дойдем! Но дошли, и теперь осталось лишь войти в церемониальную комнату и прочесть имя вождя.

Попытаться прочесть.

И, если получится, угадать, что