Лилианна. Судьбе вопреки - Ирина Крылова

– Я хотела написать письмо в усадьбу и узнать как там дела, но так и не нашла время. Сначала ждала суда, надеясь что все образумиться. Потом… потом было не до того, – как-то робко обронила Лилианна.

Вдруг девушка густо покраснела. Только сейчас она сообразила что если сеньор Лаццаро узнал что она живет здесь, то он наверняка знает о ней и многое другое. Почувствовав заминку, сеньор Лаццаро одобряюще улыбнулся девушке.

– Вы меня осуждаете? – спросила она.

– Нет. Пусть бросит камень тот, кто безгрешен. А я, увы, многое в жизни повидал. Я знаю вас уже давно и вы никогда не были легкомысленны или порочны. Я слышал, вас взял под свою защиту дон Карлеонэ, но я не могу понять как вы попали в руки Жозефа. Возможно вы влюбились? Ваш брак нельзя было назвать удачным, а тут король, победитель. К тому же он богат.

– Я понимаю к чему вы клоните. Когда все это началось… я не смогла удержаться…мне так стыдно. Ну вы понимаете?

– Я вообще ничего не понимаю. Начните с начала, дитя мое, – одобряюще улыбнулся сеньор Лаццаро.

Лилианна так и сделала. Немного помолчав, она выложила старому другу свою историю. С самого начала, с того дня как однажды поздно вечером в дом ее мужа постучали солдаты. Сеньор Лаццаро слушал молча, не перебивая. Лишь его длинные красивые пальцы беспрестанно отбивали какой-то ритм на столе. Лилианна была благодарна этому эмоциональному венецианцу, за несвойственную ему сдержанность и тактичность. Прерви он ее рассказ какой-нибудь репликой, девушке было бы сложно его продолжить. А так незаметно для себя Лилианна не только поведала свой невеселый рассказ, но и раскрыла перед этим пожилым мужчиной свою душу. Когда девушка закончила, сеньор Лаццаро улыбнулся.

– Что же все не так плохо как мне казалось.

– По вашему «не плохо»? – изумилась Лилианна. Она ожидала совсем другого. Если не осуждения, то уж точно сочувствия своему горю, а тут…

– Жизнь вас потрепала, но вы умная и сильная и сделали правильный выбор.

– Я не очень вас понимаю, но я рада вашим словам. Мне было бы так тяжело увидеть призрение в ваших глазах, – грустно улыбнулась Лилианна. Она уже свыклась с мыслью о том, что она поганая овца.

– А вот это зря! Вот за это вы достойны осуждения!

– То есть как? Я не поняла?

– Очень просто. Да, я был наслышан о том, что вы являетесь любовницей Жозефа. Хотя и сомневался в этом. Но даже если бы это было так, я не вижу в этом ничего позорного. Испокон веков короли брали себе в любовницы прекраснейших представительниц своего времени. Целые эпохи смотрят на нас лицами этих великолепных женщин. Вся история Греции, Рима, Византии, Франции пропитана духом свободной любви. Такие фигуры как Монтеспан и Памподур гремят ничуть не меньше, чем короли этих времен. А что вы слышали о бедных женах этих монархов? Почти ничего. А они были королевами.

– Я никогда об этом не думала.

– А зря! Глядя на стакан, наполовину наполненный водой, вы видите что он наполовину пуст, не замечая что он наполовину полон. Вас осудил и отверг свет совсем не за вашу связь с королем, а потому что вы не оправдали их ожиданий. Но хуже всего то, что вы позволили им осудить и отвергнуть себя. Выживает сильнейший.

– Боюсь это не для меня. Зная что мне предстоит очередной выход в свет, у меня начинают трястись коленки. Я чувствую себя белой вороной среди этой толпы. Когда кто-то заводит со мной разговор, я заикаюсь, начинаю путать английские и испанские слова.

– И зная этот небольшой грешок, вы теряетесь еще больше.

– Да пожалуй.

– Вы знаете испанский, знаете английский и французский.

– Учить то меня учили, но… я знаю испанский не достаточно хорошо что бы свободно общаться на нем с испанцами, а из беглой французской речи я понимаю не все. Я начинаю путаться, переходить на английский. Не знаю. Мне проще сидеть в уголочке и молчать.

– И это ваша главная ошибка. Вы снова видите пустой стакан, а не полный. Да вы не владеете в совершенстве испанским и французским. Даже изучая язык с детства, иностранцу тяжело соперничать с исконными носителями языка. Общепринятые обороты, пословицы, афоризмы. Это впитывается с молоком матери. Подумайте лучше о другом. Ведь вы знаете испанский значительно лучше французов, а французский получше испанцев. Так?

– Возможно.

– Тогда вы в лучшем положении, чем большинство из них. Жозеф привел с собой большое количество французской знати, которое по малейшему поводу грызется с испанскими донами. Вы же сами видите что свет разбит на два непримиримых лагеря. Про французский и про испанский. Да и сами испанцы ни как не могут договориться.

Лилианна кивнула. Конечно живя в доме дона Диего девушка слышала о правлении Бурбонов, отречении Карла IV и его сына Фердинанда VII и провозглашении на престол Иосифа 1, Жозефа Наполеона. Но только стараниями дона Айседора она стала неплохо разбираться во внутренней политике Испании, в ее партиях и группах. Французы и испанцы вели сражения не только на поле брани, но и в стенах гостиных и салонов.

Даже если не брать ярых монархистов, сторонников Фердинанда VII, можно с уверенностью сказать, что в рядах про французской партии не было единства. Сторонники конституции – либералы, представлявшие идеи французской революции с пеной у рта доказывали свою правоту, без устали критикуя реформаторов, так называемых «офранцуженных». Последние, в число которых входили государственный секретарь де Уркихо и военный министр О'Фаррилл были уверены что только сотрудничество с сильной Францией может помочь Испании не только в борьбе против соседей, но и защитить испанские власти против самого оккупационного режима.

– Но не могу же я их помирить, – улыбнулась девушка.

– Этого никто и не требует. Но вы практически на равных можете общаться с одной, другой и третьей группой. Ведь вы жена заговорщика, любовница французского короля, к тому же англичанка.

– По-вашему это мои плюсы? – изумилась Лилианна, – Для них я жена нищего арестанта, шлюха ненавистного короля, к тому же глупая англичанка.

– Ну, это вы зря! Просто надо любую ситуацию повернуть к себе лицом. Фигура вашего мужа, хоть и нищего по-прежнему окутана ореолом славы, как заступника отечества. Если кое-где рассказать душещипательную историю о том, как коварный искуситель шантажом и подкупом подтолкнул бедную вдову на путь греха, ну и так далее. Свет падок на подобные истории. Кто-то будет жалеть, кто-то восхищаться или осуждать, но самое главное что про вас снова вспомнят. Это вас шанс выйти из тени, показать себя, найти свой круг.

– Я все понимаю. Я ведь не дурочка. Я пыталась! Но лезть в политику или интриговать мне не хочется.

– Вас никто на это и не толкает. Боже упаси! Сунься вы в этот змеиный клубок, вас сожрут с потрохами. Вас должны интересовать более возвышенные сферы.

– Да, конечно, я старалась. Но моего испанского не хватило что бы на равных обсуждать испанскую поэзию и прозу. Я плохо знаю местных авторов. Да и с современной, модной, французской литературой я не в сильном ладу. Я люблю английских писателей: Дефо, Джерома. А Джейн Остин. О ее книге я могу говорить часами. Но в Испании «Гордость и предубеждение» мало кто читал. Ее просто не поймут. Я зашла в тупик сеньор Лаццаро. То, что интересует их я плохо знаю, а то что интересно мне, не знают они. Наверное, я не слишком умна, не сильно образованна, да и вообще бестолкова.

– Я понимаю тебя, дитя мое. Ты винишь себя во всех неудачах, но я считаю что главный виновник твоих бед – твой муж. Дон Диего совершил несколько серьезных ошибок, за которые тебе еще долго придется расплачиваться. Он буквально выдрал тебя как нежный, едва распустившийся цветок из знакомого сада и бросил на раскаленный песок Испании, без ухода, любви и заботы.

– Вы все шутите!

– Да, какие уж тут шутки. Зачем он женился на тебе и увез из Англии, я не знаю. Да бог ему судья. Но как он осмелился втянуть совсем молодую неопытную девушку в заговор, да еще не позаботясь о ее дальнейшей судьбе? Если бы он представил тебя свету, нашел покровителей, ну или хотя бы понимая к чему приведет его проигрыш, обеспечил бы тебя, вывез из страны, – развел руками сеньор Лаццаро.

Лилианна сидела молча, опустив голову. Эти мысли давно приходили в ее голову. Да, дон Диего ее не любил. Да, он готов был жизнь отдать за свободу Испании. Но стал бы он действовать столь опрометчиво, если бы на ее месте была мать, его любимая Омелия?

– Что толку об этом говорить. После драки кулаками не машут. Пусть наш брак и не был удачным, но я все равно чувствую свою вину перед доном Диего. Бог свидетель, я пыталась соответствовать его ожиданиям. Старалась достойно войти в этот круг избранных людей, что бы еще больше не позорить древнее имя Сальваро, но у меня ничего не получилось, – вздохнула Лилианна. Она встала с кушетки, расправив уставшие плечи.

– В том то и дело. Ты все время старалась соответствовать чьим-то ожиданиям. Переделать себя. Но если вы не можете измениться под этот мир, измените мир под себя.