Девушка моего шефа - Наталья Калинина

— Она поблизости, уверяю вас. Не исключено, что наблюдает за вами. Женщины любопытны. Между прочим, я могу помочь вам найти эту девушку.

— Вы? — От удивления я приподнялся на локтях. — Вам-то что за смысл?

— Обыкновенное любопытство одинокого старика, который уже почти четверть века ведет растительное существование в этом земном, черт бы его побрал, раю. Оно вовсе не бескорыстно — во-первых, если мы заключим пари, я выиграю деньги, во-вторых, получу подтверждение одной своей теории. Увы, это не изменит моего скептического отношения к двуногим сородичам.

Яхта принадлежала какому-то голливудскому красавчику, чьи фотографии украшали салон, обставленный, как грим-уборная снимающегося вестерна. Я снял со стены и примерил перед большим зеркалом головной убор индейского вождя племени чероки, пришедшего выкурить с бывшим врагом трубку мира.

У меня был очень жалкий и растерянный вид.

— Голливуд испортил наши вкусы и представления о жизни, — заметил выглядывавший из-за моей спины доктор. — Похоже, целые поколения поверили в сказку о том, что жизнь имеет счастливый конец.

— Я тоже в это верю, доктор. — Я снял головной убор и вернул его на прежнее место. — А вы, разумеется, не верите.

Доктор рассмеялся.

— Хотел бы, да что-то не получается. Слишком много перед глазами живых примеров. Взгляните туда. Это не она?

То была Полина. Она надела сиреневое платье с разрезом. Узкая черная маска делала ее лицо еще более юным и волнующе прекрасным. Я понял, что на доктора она произвела большое впечатление.

— Жаль, что мы с вами не догадались надеть маски. Куда же вы? Ведь мы договорились, что вы не станете применять силу!

Я уже не слышал его. Я подскочил к Полине, схватил ее за руку и потащил на палубу. Она и не думала сопротивляться.

— Я так и знала, что встречу тебя здесь, Голубой Метис.

— Что ты затеяла? Почему сбежала?

Она сняла маску и посмотрела мне в глаза.

— Так надо, Метис. Ты сам это знаешь.

— Ты нашла себе кого-то? Потаскушка. Лев был прав, когда говорил, что за тобой нужен глаз да глаз…

Я осекся, увидев крошечные слезинки в уголках ее сильно накрашенных глаз.

— Он всегда прав, и я очень скучаю по нему.

Она быстро отвернулась и стала смотреть в темно-синюю бездну океана.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я, беря Полину за обе руки. — Я не хотел бы потерять тебя.

— Ты не потеряешь меня — не бойся. Ты… Я всегда хотела иметь брата.

— Я не гожусь на эту роль.

Мои руки бессильно упали. Она схватила их и прижала к своим щекам.

— Так нам обоим будет лучше, Голубой Метис. Помнишь, как было хорошо, когда Макс был в Италии?

— Но это только потому, что мы жили в предвкушении счастья, — возразил я.

— Может быть, но… — Она вздохнула. — Все равно тогда было лучше, чем потом.

Она положила голову мне на грудь и замолчала. Мы стояли овеваемые легким свежим ветерком. Странное дело, в тот момент я не хотел Полину, хотя до недавнего времени даже прикосновение ее руки вызывало во мне желание.

— А если я исправлюсь, — тихо сказал я и осторожно погладил ее по мягким душистым волосам…

— Не надо. Оставайся таким, какой ты есть. Я тоже останусь, какая я есть. Зачем портить друг другу жизнь?

— Вот вы где! — Доктор протянул руку Полине. — Я друг вашего… друга. Пойдемте, я представлю вас владельцу яхты мистеру Бэртоломью, Алэну Бэртоломью.

Я весь вечер наблюдал за Полиной, которая пользовалась явным успехом у мужчин. Я видел, как она перекочевывала из одних объятий в другие, и хотя все это происходило под добрую старомодную музыку Штрауса и Фримля и выглядело более чем пристойно, меня терзала ревность. В какой-то момент мне даже показалось, что я смог бы убить ее.

— Выпейте и расслабьтесь. — Доктор протянул мне высокий стакан, в котором плавали кусочки фруктов. — Вы напоминаете мне оперного Отелло без грима. Я же предупредил вас — никаких выяснений отношений. Она не изъявила желание вернуться домой?

— Я не спросил ее об этом. Зачем? Я не хочу, чтобы она снова стала наложницей этого индюка.

— Вы же сказали, что его зовут Львом.

— Какая разница? — Я пожал плечами и залпом выпил сладкую бурду, пахнущую ванилью и бананами. — Моя женщина должна принадлежать мне одному и никому больше.

— Тогда вам не стоит возвращаться домой.

Доктор сел на стул рядом и обнял меня за плечи.

— А как же наше пари?

— Черт с ним. Можем заключить другое. Хотите, чтоб я вам помог?

Остаток вечера мы с доктором были неразлучны. Я надирался под баюкающе красивые мелодии и выворачивал перед доктором собственную душу.

— Ты молодец! Ты — настоящий мужчина! — то и дело восклицал он и хлопал меня по плечу. — Мы заставим ее быть верной подружкой. Обязательно заставим.

— Полину нельзя заставить сделать что-либо силой, — возражал я.

— Еще как можно! Женщин надо учить. Смолоду. Иначе некому будет вынашивать и рожать наших детей.

— Мне не нужны дети, док. Мне нужна она, — бормотал я, все ниже и ниже клонясь к столу. — Знаешь, какие у нее дивные ямочки на попке? Нет, ты не знаешь и никогда не будешь знать. А вот я знаю. А еще пупок как у Ше-хе-ре-за-ды. — У меня заплетался язык. — Слыхал про такую, док? И вообще с ней можно провести тысячу и одну ночь и умереть. Я хочу умереть, док, слышишь?..

По сей день не пойму, как этому мерзавцу удавалось накачивать меня с утра спиртным. Силой он в меня не вливал — я это помню точно. И уговаривать не уговаривал. Просто предлагал. И я пил. С утра до вечера. Все это происходило на глазах у Полины.

Мы трое жили на вилле у этого красавчика Бэртоломью. Мне отвели самую убогую комнатушку в крыле для прислуги. Честно говоря, мне было на это наплевать — док отводил меня туда уже пьяного вусмерть. Что касается его, то он занимал большую комнату с террасой. У Полины были настоящие королевские апартаменты, куда меня не пускали лакеи.

Мое утро начиналось с шампанского, которым я запивал кофе с бриошами, сидя в шезлонге на докторской террасе, уступами спускавшейся к океану. Здесь это называлось европейским завтраком. Потом начинался ланч — череда экзотических закусок из морской рыбы, креветок, зеленых листьев, мелко нарезанных сырых грибов, разноцветных ломтиков, кубиков и кружочков тропических плодов. К обеду я успевал нагрузиться по ватерлинию — к ланчу подавали несколько сортов изумительных сухих вин, — и по большей части дремал за большим столом в апартаментах нашего хозяина под болтовню и смех незнакомых мне людей. Я видел, что Полина часто на меня посматривает, но я не знал, что выражал ее взгляд — мне было трудно сфокусировать глаза.