Ранние кинотексты, 2000–2006 - Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

«Том Джонс» для Альберта Финни или «Лоренс Аравийский» для Питера О’Тула. Однако прохладный прием «Частной жизни Шерлока Холмса» фактически поставил крест на ожиданиях актёра — дальнейшая карьера Стивенса в кино сложилась не так удачно, как могла бы.

В своей автобиографии Стивенс пишет, что съемки этой картины превратились для него в личный и профессиональный кошмар. Они растянулись на семь месяцев, в течение которых режиссёр проявлял себя одержимым перфекционистом, заставлял делать десятки дублей, если скорость движения руки исполнителя не была идеально синхронизирована с каждым произносимым звуком. Уайлдер и его сценарист И. А. Л. Даймонд готовили этот сценарий около десяти лет и очень бережно переносили его на экран, стараясь сохранять каждое слово. Даймонд, указанный в титрах, в том числе, как один из со-продюсеров, постоянно присутствовал на площадке и часто сам говорил «Стоп!», когда замечал малейшее отступление от текста. «Частная жизнь Шерлока Холмса» задумывалась как «симфония в четырех частях», общая продолжительность которой должна была составить более трех часов. Реализация проекта заняла четыре года, и за это время облик будущего фильма успел неоднократно поменяться: сначала Уайлдер видел в ролях Холмса и Ватсона Питера О’Тула и Питера Селлерса соответственно. На тест-просмотрах зрителями были высказаны замечания, что сюжет обладает слишком эпизодической структурой; кроме того, памятуя о недавних финансовых провалах длинных постановочных блокбастеров, студия предположила, что трехчасовой фильм о XIX веке без ярких звезд в главных ролях вряд ли будет иметь успех. Перед премьерой в октябре 1970 года Уайлдер, который сам был недоволен результатом, согласился перемонтировать картину. Много лет спустя, монтажер Эрнест Уолтер расскажет в телевизионном интервью, что процесс превратился в чистую формальность: из фильма убрали один за другим несколько самостоятельных эпизодов, не повредив при этом остальных частей авторского замысла. Окончательный вариант «Частной жизни Шерлока Холмса» идет 125 минут и включает всего два из четырех больших эпизодов, лежавших в основе оригинального сценария, — истории о русской балерине и о Лохнесском чудовище. Некоторые из недостающих кусочков мозаики были найдены в архивах студии Metro-Goldwyn-Mayer — в том числе фотографии, фрагменты фонограммы и кинопленки.

«Частная жизнь Шерлока Холмса» должна была начинаться развернутым современным прологом, в котором в банк Barclay’s приезжал доктор Джон Ватсон — канадский ветеринар, внук знаменитого Ватсона. Подобное родство явно доставляет молодому Ватсону неудобства, он даже подумывает сменить фамилию: «Никто не скажет вам „Элементарно, мой дорогой Браун“ или „Элементарно, мой дорогой Джонс“, но пока вас зовут Ватсон — это сплошные хлопоты». В этой сцене был задействован персонаж, впоследствии вырезанный из фильма — менеджер банка Хэвлок-Смит, одержимый всем, что связано с Холмсом, и предпочитающий старые методы ведения расследований дешевым трюкам Джеймса Бонда. Он приходит в восторг, когда в ящике, открытом, как и было предписано, спустя 50 лет после смерти доктора Ватсона, обнаруживаются неопубликованные материалы о Холмсе. «Вы ведете себя так, будто только что нашли новую пьесу Шекспира», — иронизирует его подчиненный, но и к классической литературе Хэвлок-Смит относится прохладно: «Шекспир? Он был дилетантом. Ему понадобилось целых пять актов, чтобы раскрыть дело об убийствах Макбета».

Эпизод под названием «Дело о перевернутой комнате» должен был предварять историю о русской балерине: в расследовании этого дела принимает участие инспектор Лестрад, которому не нашлось места в 125-минутной версии. Именно он сообщает персонажам о трупе, найденном в комнате, в которой привычные предметы находились на потолке. Посещение первернутой комнаты приводит к забавным ситуациям: герои приходили к выводу, что для раскрытия этого убийства в перевернутой комнате инспектору Лестраду надо бы самому встать вверх ногами. Ключевую роль в этом сюжете играет некий мистер Фаулер, тайну личности которого Холмсу удается выяснить: им оказывается сам Ватсон, подстроивший это бессмысленное, не имеющее разгадки «преступление», чтобы отвлечь Холмса от привычки к кокаину хотя бы до Рождества.

Сцену, в которой Холмс и героиня Женевьев Паж едут в одном купе и разговаривают перед сном, должен был разделять надвое короткий флэшбэк, подробнее раскрывающий причины прохладного отношения сыщика к женскому полу. Холмс рассказывал спутнице, что в молодости у него были разные незначительные интрижки, но одна девушка его покорила — он был влюблен по уши, но не решался подойти к ней. Однажды они вместе с оксфордскими приятелями участвовали в заезде на байдарках против команды Кэмбриджа, и решили устроить лотерею — каждый поставил по полтора фунта, и Холмс выиграл. Главным призом была ночь с проституткой: мучаясь от мысли, что предает даму сердца, Холмс отправился получать свой выигрыш. Когда он посмотрел в лицо уличной шлюхе, говорившей на матросском жаргоне и с выраженным акцентом кокни, то узнал свою возлюбленную и в ужасе убежал. Оказалось, что всем в Оксфорде давно было известно, что эта девушка работает у местной Мадам, и только Холмс видел в ней чистое, прекрасное создание — уступив место чувствам, знаменитая дедукция подвела его.

Эпизод «Ужасное дело о голых молодоженах» доступен сегодня в виде 12-минутного отрывка, в котором полностью сохранено изображение, но отсутствует звук — речь дублируется субтитрами в нижней части экрана. Холмс и Ватсон сидят в шезлонгах на палубе корабля и вспоминают только что раскрытое дело о султане из Константинополя и изменившей ему наложнице. Холмс видит, что Ватсон что-то пишет, и удивленно спрашивает, не собирается ли тот записать происшедшую историю для публикации:

— Не волнуйтесь, Холмс, в том, как я ее расскажу, не будет ничего предосудительного. Я изменил место действия — вместо Турции у меня фигурирует Девоншир, а вместо гарема — частная школа для девушек, — отвечает Ватсон.

— А вместо султана — директор этой школы, полагаю?

— Совершенно верно!

— Но вы не боитесь столкнуться с проблемой, когда будете изменять способ раскрытия убийства? Ведь я пришел к разгадке, услышав, как один из евнухов поет в ванной basso profundo.

Ватсон замечает, что хотел бы попробовать раскрыть какое-нибудь преступление сам: «Думаю, я обладаю необходимой сноровкой». В этот момент к героям подходит капитан судна и сообщает, что в одной из кают обнаружили два трупа. Холмс предлагает Ватсону взяться за расследование. «Но два трупа, Холмс! Нельзя ли мне начать с чего-нибудь попроще? С одного трупа, например?».

Коллеги производят символический обмен головными уборами: Холмс надевает феску Ватсона и отдает доктору свою шляпу. Весь эпизод построен на том, что Ватсон пытается раскрыть убийство с помощью дедукции, делает примитивные умозаключения и уверен в их абсолютной бесспорности, а Холмс иронично подтрунивает над ним («Ватсон, это поразительно! Вы уверены, что это ваше первое дело?»). Герои спускаются на нижнюю палубу, заходят там в каюту и видят мужчину и