Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

— Бауска! — взвизгнула Краста громче и пронзительней прежнего. — Чтоб тебе провалиться, где ты прячешься?! Марш ко мне сию же секунду, пока не пожалела!

Дверь в спальню распахнулась. Горничная подковыляла поближе так поспешно, как только позволял ей тяжелый живот. Похоже было, что до родов осталось недолго.

— Я здесь, сударыня! — промолвила она, неуклюже изобразив реверанс. — Чем могу служить?

— Где тебя носило? — пробурчала Краста.

Состояние Бауски не вызывало у хозяйки ни малейшего сочувствия, особенно раз служанка носила альгарвейского ублюдка. Отцом указанного ублюдка был капитан Моско, адъютант полковника Лурканио, что вызывало в Красте одновременно презрение и ревность: любовник Бауски был моложе и симпатичней ее собственного, хотя и ниже чином.

— Мне очень жаль, сударыня. — Бауска понурилась. Всплеск хозяйского темперамента она уже не раз переносила. — Я была, понимаете, в отхожем месте. — Ладони ее сами собой обхватили огромный живот. Улыбка вышла кривоватой. — Может показаться, что я в последнее время оттуда почти не вылезаю.

— Мне так точно кажется! — огрызнулась Краста. Ее мучило подозрение, что Бауска предпочитает отсиживаться в уборной, чтобы не работать. Знаем мы эти холопские штучки! Ну раз уж удалось выкликать девку, так пускай трудится. — Я сегодня собралась надеть эти темно-зеленые брюки. Подбери мне к ним блузку.

— Слушаюсь, госпожа, — пробормотала Бауска и поковыляла к шкафу с блузами (для штанов Краста отвела другой). Пошарив по полкам, она вытащила две: — Какая вам больше нравится — золотистая или цвета корицы?

Предоставленная самой себе, Краста выбирала бы рубашку добрый час и дошла бы за это время до точки кипения. Столкнувшись же с простым и ясным выбором, она не колебалась.

— Золотую, — бросила она, не раздумывая. — В тон волосам.

Она сбросила тонкую шелковую рубашечку и панталончики, в которых почивала, на ковер — Бауска потом подберет — и облачилась в нечто более пристойное. Потом позволила горничной расчесать солнечно-золотые хозяйские кудри и, придирчиво осмотрев свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, кивнула. В таком виде и утро встретить не зазорно.

Бауска поспешила в кухню, предупредить повара, что хозяйка желает откушать омлета с сыром и грибами. Грибы Краста не особенно любила, но собиралась поддеть Лурканио: тот, как большинство альгарвейцев, грибы терпеть не мог. При встрече с любовником маркиза намеревалась описать свою трапезу, смакуя каждую подробность, точно помешанная на грибах фортвежка.

Разделавшись с омлетом, ломтиком яблочного рулета и чашкой чая, Краста направилась в западное крыло особняка. С тем же успехом она могла попасть в иной мир. Здесь толпились альгарвейцы в форменных килтах — курьеры, приносившие новости со всей Приекуле, писари, чьей задачей было направить каждую весть по надлежащему адресу, и солдаты с полевыми жандармами, которые давали на каждый вопрос суровый ответ.

Рыжики провожали хозяйку дома взглядами — если бы дело обстояло иначе, Краста была б разочарована, а то и оскорбилась бы, — но рук не распускали. Здешние служащие, в отличие от той деревенщины с бульвара Всадников, без напоминаний знали, чья она женщина.

Но когда Краста добралась до приемной полковника Лурканио, там ее встретил не капитан Моско, а какой-то незнакомый тип.

— Вы маркиза Краста, не так ли? — поинтересовался он на старокаунианском, медленно и старательно выговаривая слова, и с поклоном приподнялся с кресла. — Я, к несчастью, не владею валмиерским языком. Вы меня понимаете?

— Да! — отрезала Краста, хотя классическое наречие знала существенно хуже рыжика. — А куда… э… девался Моско?

Альгарвеец снова поклонился.

— Его здесь нет. — Это Краста и сама видела. Ярость вскипела в ней, но, не успела маркиза вымолвить хоть слово, офицер добавил: — Я его заменяю. Он не вернется.

— Что?! — воскликнула Краста по-валмиерски, забыв от изумления про старокаунианский.

— Полковник Лурканио, — после очередного поклона сообщил альгарвеец, — разъяснит вам. Меня он просил передать, чтобы вы зашли к нему.

Он указал на дверь кабинета и поклонился еще раз — на прощание.

— Где капитан Моско? — сердито спросила Краста, прежде чем полковник Лурканио успел оторваться от какого-то отчета.

Лурканио отложил перо, привстал и, как незнакомец, занявший место Моско, поклонился маркизе:

— Проходите, моя дорогая, садитесь на свое место… а я — на свое… и это больше, чем можно сказать о несчастном капитане Моско.

— Что ты хочешь сказать? — поинтересовалась Краста, опускаясь в кресло напротив стола. — С ним что-то случилось? Он погиб? Это хотел сказать тот тип в приемной?

— А, отлично — капитан Градассо способен с грехом пополам объясниться по-кауниански, — заметил Лурканио. — Я не был уверен, что вы сможете понять друг друга. Нет, Моско жив, но с ним действительно кое-что случилось. Боюсь, он не вернется — разве что ему повезет гораздо больше, чем можно надеяться.

— Какое-то несчастье? Грабители напали? — Краста нахмурила лобик. — Ненавижу, когда ты говоришь загадками.

— И когда я говорю прямо — тоже, если только вам это удобно, — заметил Лурканио. — Тем не менее отвечу: нет и нет. Хотя, пожалуй, несчастьем случившееся можно назвать — большим несчастьем. Его отправили на запад — как понимаете, на ункерлантский фронт.

— И что он собирается делать с ребенком, которого оставил? — поинтересовалась маркиза, вспомнив, как обычно, в первую очередь о себе.

Лурканио сардонически поднял бровь:

— Позволю себе усомниться, что эта загадка в данный момент занимает его мысли. Я, конечно, могу лишь догадываться, но, полагаю, в настоящее время он более всего опасается погибнуть в бою, а вторым номером — замерзнуть до смерти. В оставшееся время, возможно, он и уделит секунду-другую размышлениям о судьбе маленького ублюдка. А может, и нет.

— Он обещал содержать ребенка, или мы сообщим его жене о его маленьких играх, — отрезала Краста. — Если вы думаете, что мы не…

Лурканио выразительнейшим образом пожал плечами.

— С Моско будет то, что будет, и с вами и вашей служанкой будет то, что будет, — ответил он. — Я, право, не знаю, что вам ответить. Единственно, что могу сказать, — если вы обнаружите, что в тягости, не пытайтесь играть в эти игры со мной.

Краста вздернула нос.

— Ты хочешь сказать, что у тебя вовсе нет чести? Как мило с твоей стороны это признать!

Лурканио тяжело поднялся на ноги и оперся о стол обеими руками, нависнув над Крастой. Полковник был ненамного выше маркизы, но сейчас отчего-то казалось, будто он смотрит на нее с горных вершин. Маркиза вздрогнула невольно. Никто из знакомых не вселял в нее такого ужаса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});