Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

В одном из военных поселков Укубаза квартировали два полка, из которых один держал сторону Сетевайо, а другой — Умбелази. В то время, как несколько рот того и другого полка маршировали вместе параллельными рядами, два офицера поспорили о престолонаследии. За словами последовали действия. Тот, который стоял за Умбелази, убил своей боевой палицей сторонника Сетевайо. Товарищи убитого с криком «Узуту!», ставшим боевым кличем партии Сетевайо, набросились на своих противников. Завязался бой. К счастью, солдаты были вооружены только дубинами, иначе не миновать бы страшной резни. Но и так на поле битвы осталось пятьдесят убитых и много раненых.

В этот день я отправился настрелять к обеду птицы и, возвращаясь через поляну к моему прежнему лагерю в долине, где был убит Мазапо, попал как раз к началу сражения. На моих глазах был убит офицер и разыгрался последующий бой. Не зная, куда укрыться, я повернул лошадь и встал с ней за дерево, ожидая удобного момента, чтобы уйти с поля сражения и не видеть творящегося вокруг меня ужаса. То обстоятельство, что воины не имели копий, а только палицы, делало бой еще более жестоким, поединки — более отчаянными и длительными. Люди дубасили друг друга по голове до тех пор, пока не убивали насмерть. Лошадь моя, привыкшая к боям, стояла смирно, а я, сидя в седле, смотрел на бой. Вдруг я заметил двух огромных воинов, бежавших ко мне с выкатившимися на лоб глазами и оравших изо всех сил:

— Смерть белому человеку, стороннику Умбелази! Смерть ему! Смерть!

Видя, что дело принимает опасный для меня оборот, я стал действовать. В руке я держал заряженное двуствольное ружье. Я вскинул его на плечо и выстрелил правым стволом в одного воина, а левым — в другого. На таком близком расстоянии пули легко пробили кожу щитов и проникли глубоко в тела воинов. Оба упали мертвыми. Но тот, который бежал слева, был уже рядом, и падая, задел мою лошадь, а его поднятая дубина ушибла мою ногу.

Я пришпорил лошадь и галопом помчался к городским воротам мимо сражавшихся групп. Достигнув благополучно города, я проехал к королевским хижинам и попросил разрешения видеть короля. Меня немедленно допустили к Панде, и я подробно рассказал ему, что случилось: как я убил, обороняясь, двух воинов из партии Сетевайо. В заключение я сказал, что отдаюсь в руки правосудия.

— О Макумазан, — проговорил Панда в отчаянии, — я знаю, что тебя нельзя винить. Я уже послал полк, чтобы прекратить бой, и отдал приказание привести виновников завтра ко мне на суд. Я очень рад, Макумазан, что ты невредим, но должен предупредить тебя, что с этих пор твоя жизнь будет в опасности: партия узуту объявит тебя вне закона и будет считать своим долгом отомстить тебе. Пока ты в моем городе, я могу защитить тебя — поставлю сильную охрану вокруг твоего лагеря. Но тебе придется остаться здесь, иначе тебя убьют на дороге.

— Благодарю за твою доброту, король, — ответил я. — Но я надеялся завтра отправиться в Наталь.

— Ничего не поделаешь, Макумазан, — не хочешь быть убитым — оставайся здесь. Кто попадает в бурю, должен выждать в безопасном месте.

Таким образом, судьба снова вовлекла меня в водоворот зулусских событий. На следующий день я был вызван в суд отчасти в качестве свидетеля, отчасти в качестве обвиняемого. Подойдя к главной площади Нодвенгу, я увидел Панду, окруженного членами совета. Все огромное пространство перед ним заполняла толпа зулусов. По правую руку сидели приверженцы Сетевайо — партия узуту, по левую — приверженцы Умбелази — партия изигкоза. Во главе своей партии сидел Умбелази, его братья и военачальники, среди которых я заметил Садуко. Он сидел непосредственно позади Умбелази, так что мог шептать ему на ухо.

Я явился со своим маленьким отрядом из восьми охотников, вооруженных ружьями по особому разрешению короля. Я решил как можно дороже продать свою жизнь. Нам указали место почти напротив самого короля и между обеими партиями. Когда все уселись, начался суд. Панда хотел узнать, кто был виновником происшедшей накануне стычки.

Подробности этого суда я запамятовал. Да и длинное получилось бы повествование. Но вот что четко запечатлелось в моей памяти, так это, как представители партии Сетевайо валили вину на противников, а те наоборот, отрицали свою вину, валя ее на воинов Умбелази. И каждая партия подкрепляла свидетельства своих приверженцев громкими криками.

— Как мне узнать правду? — воскликнул наконец Панда, достаточно наслушавшись этих окриков. — Макумазан, ты случайно был свидетелем этого боя, выступи вперед и расскажи, как было дело.

Я рассказал, что воин из партии Сетевайо начал ссору, ударив сторонника Умбелази, оскорбленный убил обидчика, после чего и началось побоище.

— Таким образом, виновна сторона партии Сетевайо! — сделал вывод Панда.

— На основании чего ты так решил, отец мой? — вскакивая с места, спросил Сетевайо. — На основании свидетельства белого человека, как всем известно, друга Умбелази и советчика Садуко! Он сам убил двух воинов из тех, кто считает меня своим вождем!

— Да, Сетевайо, — вмешался я, — я убил их. Но они напали на меня. И нападение их ничем не вызвано с моей стороны.

— Как бы то ни было, ты убил их, жалкий белый человек, — сказал Сетевайо, — и их кровь жаждет отмщения. Скажи, кто разрешил тебе явиться перед королем в сопровождении вооруженных людей, в то время как мы, его сыновья, имеем право брать с собой только палицы? И если это право дал тебе Умбелази, то пусть он защитит тебя.

— Я это и сделаю, если понадобится! — воскликнул Умбелази.

— Благодарю тебя, Умбелази, — сказал я. — Но в случае надобности я сам сумею за себя постоять, как я это сделал вчера, — и, взведя курок моего двуствольного ружья, я взглянул в лицо Сетевайо.

— Когда ты выйдешь отсюда, я посчитаюсь с тобой, Макумазан, — пригрозил Сетевайо, сплевывая сквозь зубы, как он всегда делал в минуты гнева.

Вне себя от ярости, он хотел на ком-нибудь сорвать злобу, хотя до этого мы всегда были с ним друзьями.

— В таком случае, я останусь здесь, — холодно ответил я, — под защитой короля, отца твоего. Неужели, Сетевайо, ты от ярости потерял голову до такой степени, что хочешь навлечь на себя гнев англичан? Знай, что если меня убьют, то от тебя потребуют отчета в моей крови.

— Да, — прервал Панда, — и знай: каждый, будь то простой воин или мой сын, кто посмеет тронуть пальцем моего гостя Маку мазана, умрет. Сетевайо, я налагаю на тебя штраф в двадцать голов скота, которые выплатишь Макумазану за ничем не оправданное нападение на него твоих солдат, которых он убил при самообороне.