Чародей поневоле - Кристофер Сташефф

Но темные силуэты уткнулись в берег, остановились, и из них посыпались маленькие фигурки. Как ни было это похоже на страшный сон, все это происходило наяву. Дозорные похватали рога и раковины и затрубили тревогу.

Неандертальцы начали выскакивать из хижин, напяливать шлемы, потрясать топорами. Они быстро стряхивали дремоту и в тревоге перекрикивались.

А грамерайские воины выстроились в колонну и маршевым шагом отправились к деревне.

Великий Чародей разъезжал вперед и назад вдоль строя и предупреждал:

— Пока молчите! Тихо, не забывайте! Чем больше шумят они сами, тем страшнее наше молчание.

Но зверолюди неровными рядами устремились навстречу грамерайским воинам с утробными воинственными воплями.

— Вперед! — прокричал Род, и воины разразились отчаянным, душераздирающим визгом.

Ряды схлестнулись, и длинные копья сделали свое кровавое дело. Топоры успели перерубить их древки, но зверолюди пали замертво. Затем то туг, то там кому-то из зверолюдей начала улыбаться удача: кто-то заглядывал в глаза грамерайцам, и те замирали на месте.

Но в каюте флагманского корабля кружком сидели на полу колдуны и ведьмы, взявшись за руки и устремив глаза к потолку.

Грамерайская рать ожила и вновь пошла в бой, как только черная пелена спала с разума воинов.

В отчаянии зверолюди воззвали к помощи Кобольда.

Но тут на берег хлынула вторая волна грамерайцев, и снова копья вступили в схватку с врагами. Первая волна отхлынула — нужно было дать воинам передышку после воздействия чар Ока Зла.

— Мы здесь, лорд Чародей,— крикнул Туан, придержав коня рядом с Вексом.— Делай свое дело, а мы с сэром Марисом поведем наших людей в бой.

— Благодарю вас, сир! — крикнул в ответ Род, пригнулся и улегся плашмя на спину Векса.— Ну, стальной скакун! К кустам, да во всю прыть!

Конь-робот помчался легким галопом к кустарнику и невысоким деревцам на краю деревни.

— Род, зря ты меня уводишь! Пока я мыслю ясно!

— Между прочим, у меня и в помине не было опасений о том, что тебя хватит припадок в разгар боя.

— Так почему же ты отступаешь? — Векс замедлил бег и остановился за деревьями.

— Подожди, ладно? Доверься мне.

Род раздвинул кусты и выглянул. Битва на берегу набирала силу. Но сейчас его больше волновала не она. Он внимательно обозрел берег — в первую очередь заросли кустарника. Было темно, и конечно, он ни в чем не мог быть уверен. Грамерайские воины держали факелы, чтобы лучше видеть врагов, и этот свет тускло озарял дальние уголки бухты. Вроде бы под одним из кустов стала вырастать темная масса — но Род все равно сомневался, стоит ли ему верить собственным глазам.

Вторая волна грамерайцев оттеснила неандертальцев почти до самой деревни. Только здесь у них сработал инстинкт, и они начали пытаться заглянуть своим противникам в глаза. Сила прихлынула в тела зверолюдей, глаза их загорелись ярче. Ряды грамерайцев застыли.

В каюте корабля Агата и Гвен сжали руки сидевших по обе стороны от них юных колдунов и ведьм, закрыли глаза, склонили головы.

Пики, копья и мечи снова заработали — поначалу медленно, но потом все быстрее и быстрее, и их владельцы с новой силой бросились на зверолюдей.

Враги бились отчаянно, ими владел суеверный страх, и потому оборонялись они не слишком четко. Удар копий — и хлынула кровь.

Спускаясь по сходням, брат Чильде вдруг качнулся, запнулся и, упав, распростерся на песке с испуганным криком.

Пак хихикнул, отшвырнул в сторону палочку, которой устроил монаху подножку, и поспешил к нему, на ходу выделывая руками замысловатые колдовские знаки и еле слышно напевая:

 Летописец, жаждой правды обуянный, Что ж ты летопись строчишь как окаянный? Отдохни-ка от трудов своих, дружок, И ослепни — ну хотя бы на часок!

— Что… Что это со мною? — вскричал брат Чильде, встав и отряхнувшись от песка. Оглянулся, закрыл глаза, потряс головой, снова открыл…— Что же это? Неужто ночь так темна? Неужто совсем нет света? — Но тут лицо его исказила гримаса неподдельного страха,— Я ослеп! Господи, прости меня и помилуй! Я утратил зрение!

— Ну, ну, дружище,— гортанным, гулким голосом окликнул монаха подоспевший Пак.— Что с тобой? Ой, да вы священник!

— О добрый господин! — Брат Чильде обернулся на его голос, нащупал плечо Пака и ухватился за него.— Сжальтесь надо мною, ибо я ослеп!

— Какие же грехи ты совершил,— проворчал Пак,— что тебя постигла такая страшная кара?

— Не ведаю,— склонил голову брат Чильде.— Быть может, я повинен в гордыне, что дерзнул записывать все, что происходит во время этой войны…— Он запрокинул голову, вытаращил незрячие глаза.— Битва! Ведь идет битва! Сжалься надо мною, незнакомец! Столько месяцев я не покладая рук трудился над тем, чтобы сделать записи обо всех событиях этой войны! Я не могу пропустить решающего сражения! Молю тебя, сжалься! Останься подле меня и говори обо всем, что видишь!

— Вообще-то мне надо идти,— проворчал Пак,— чтобы помочь другим раненым.

— Так ты ранен? — Брат Чильде неожиданно встревожился, принялся водить руками по воздуху.— Позволь я найду… Я перевяжу тебя…

— Да не стоит,— торопливо утешил его Пак.— Кровь уже остановилась. Так что дел у меня сейчас особых нету…

— Ну так останься! — взмолился брат Чильде.— И рассказывай мне обо всем, что ты видишь.

— Ну ладно, чего уж там,— вздохнул Пак.— Ну, слушайте…

— Да благословит тебя Господь! — обрадованно вскричал монах.

Пак вдохнул поглубже и затараторил, исполняя наказ Рода:

— Зверолюди и наши бравые воины сошлись в непримиримой схватке. Взлетают топоры, вздымаются и опускаются пики. Слышится звон стали, стоны воинов и конское ржание — но это ты небось и сам слышишь?

— О да, но теперь мне стало ясно, что означают эти звуки! — Брат Чильде снова сжал плечо Пака.— А Великий Чародей? Где же он?

— Да вон он скачет! — воскликнул Пак, ткнув пальцем наугад,— Сидит верхом на огромном черном жеребце, могучий и мужественный, и лицо его светится, как солнце! — Он усмехнулся, радуясь собственной смекалке,— Вернее, как луна. Никто не устоит перед ним, и он крушит всех на своем пути! Вот сейчас он подскакал к самой середине линии наших воинов, склонился и нанес удар! А теперь наши воины рванулись в пробитую им брешь в обороне врагов!

Род, спрятавшийся за колючими кустами, неприязненно смотрел на колеблющийся комок желеобразной массы. У него на глазах к комку прилипали другие, поменьше, соединялись с ним. Комок вырастал с неимоверной скоростью. Вот он набух, удлинился, потянулся вверх, все выше и выше, как бы раздвоился. Выбросил выросты, и те начали постепенно принимать форму головы коня. Верхняя часть вытянулась назад и стала шире в поперечнике. По обе стороны возникли грубые подобия рук. Небольшой комок наверху превратился в голову.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});