На дальних рубежах 2 (СИ) - Incognito

не собиралась повторять чужие глупости, прекрасно осознавая, с кем имеет дело.

Впрочем, ее саму никто не смог бы заставить обо всем за пределами дома и семьи, даже она сама. И если кровь ее предков-чероки привязывала ее к ставшей родной земле, к дому, то наследие неугомонных испанцев звало на поиски весьма опасных приключений. Так что требовать от мужа невозможного она бы никогда не стала. Сама такая. Просто иногда было страшно перед возможным будущим, вот и просила она каких-то гарантий, потому что выразиться иначе не умела.

Что ж, пусть он заражает ее своим альтруизмом и энтузиазмом, а она поучит его эгоизму и размеренности. В конце концов, они действительно хорошо дополняли друг друга и были прекрасной командой. И где-то они обязательно найдут золотую середину, благо теперь никто и ничто не могло больше помешать им. Они наконец-то обрели друг друга, и это было главным. На фоне того, через что им пришлось пройти ради этого, все остальное представлялось мелочами, которые будет даже интересно решать вместе. Ну а случись что… что ей, впервой что ли?

Эпилог

Ветер нежно перебирал теплыми пальцами длинные золотые пряди душистых трав. Над прерией стелилось жаркое марево, ароматное, густое, пьянящее. Сливающиеся воедино голоса птиц, жужжание пчел и стрекот кузнечиков, накатывали волнами белого шума, расслабляя разум, ненавязчиво заполняя мозг. В нескольких шагах паслись две расседланные лошади — рослый вороной, выгоревший на солнце до красноты на кончиках прядей и на лоснящихся боках, и нарядная, очень контрастная игреневая с барсучьей отметиной на морде и голубыми глазами. Вкусное хрупание и спокойное посапывание временами дополнялось свистом и шорохом от резких взмахов хвостами.

Джейс закрыл глаза и блаженно откинулся на толстый ствол ивы. По телу разливалась истома, обнаженную грудь приятно щекотали мягкие пряди уютно устроившейся в его объятьях Коры, приспособившую его колени под удобные подлокотники. После купания в реке ее кожа приятно холодила нагревшегося на солнышке Джейса. Он поднял руку и нежными, едва заметными касаниями пробежался по блестящим черным кудрям. Кора потерлась о него пушистым затылком, давая понять, что жест она заметила и одобрила.

После нескольких хлопотных недель, заполненных работой над новыми проектами, переговоров с местными властями, и это все — на фоне обычной жизни ранчо, — Джейс и Кора решили сбежать от всех, затеряться на просторах ранчо и посвятить день самим себе и друг другу. В конце концов, они заслужили это: и этот Эдем, и это уединение, и это сладкое, переполняющее все естество и щемящее душу счастье. Джейсу все еще казалось, что это нереально или, что еще страшнее, временно. Он все еще иногда просыпался по ночам с бешено стучащим сердцем, дико озираясь в темноте, пока не понимал, что он лежит на кровати, а рядом с ним спит Кора, настоящая, осязаемая и никуда не собирающаяся исчезать.

Да, совсем не этого он ожидал, подыхая на асфальте у заправки где-то на краю света! Как же хорошо, что он не сдался раньше, зачем-то выживал, боролся как мог. Иначе не было бы ни Коры, ни возможности сделать в своей жизни хоть что-то достойное. А если глянуть шире, то без его самоубийственного решения отдать свою свободу за жизнь брата, он никогда бы не оказался на той заправке, не узнал бы, что есть на свете такая чудесная женщина. Причудливо все-таки плетение человеческих судеб, никогда не знаешь, куда кривая выведет. Особенно, если решишь остановиться… Джейс непроизвольно усмехнулся, и Кора лениво приоткрыла глаза и обернулась к нему.

— Ты чего?

— Так, кажется, я понял, как правы были Алекс и Инола, назвав эту планету "Приносящей радость".

— Мда? И чему ты так рад?

— Этому, — ответил Джейс, сгребая жену в охапку и ловко укладывая на шелковую траву.

Кора счастливо рассмеялась, отвечая на его ласки и купаясь в блаженстве. Сейчас они словно вернулись в Рай до изгнания — не было ни добра, ни зла, ни других людей с их суетой. Только он, она и их чистая любовь к друг другу и окружающему их миру.

Они провели весь день, наслаждаясь своей свободой, уединением и любовью. Но чем ближе подкрадывался вечер, тем задумчивее становилась Кора.

— Не хочу возвращаться, — призналась она растягиваясь на большом теплом камне после последнего на сегодня купания. — Снова суета, снова что-то решать, делать… Эх, плюнуть бы на все и остаться на ночевку!

— Хочешь, останемся, — пожал плечами Джейс. — В кои то веки мы сами решаем.

— Не, во-первых, мы ничего с собой не взяли для этого, во-вторых, дела за нас никто не сделает.

— Да уж, не думал, что хозяином быть так накладно, — пробурчал Джейс, но предпочел перевести разговор в более шутливую плоскость. — А с каких пор тебе для ночевки на природе нужно вообще хоть что-то, кроме ножа?

— Старею, — сокрушенно вздохнула Кора и тут же улыбнулась. — Уже не тянет шароебиться по кустам без ничего. Комфорта хочется!

Джейс тоже улыбнулся, но покачал головой.

— Врешь, — ласково протянул он. — Я тебя знаю, из тебя это не вытравить. Отдохнешь, нагуляешься, и снова шило в одном месте колоть начнет. В главном мы с тобой не изменимся уже, наверное, никогда.

Тон его был достаточно легким, но чуткий слух Коры уловил что-то тревожное в последних словах. Она сделала вид, что ничего не заметила, а когда они оба сомлели от тепла, исходящего от камня и от уже потерявших яд предвечерних лучей солнца, Кора вдруг заговорила.

— У моей мамы есть очень интересная чашка. Старинная, еще с Земли. Она красивая, там разные оттенки морской волны, немного коричневого, будто на море сверху смотришь. Но она ничем не отличалась бы от других, если не одна особенность, — Кора будто сказку рассказывала, и Джейс охотно прислушивался. — Когда-то эту чашку разбили. А мастер взял и склеил ее золотой смолой. Получилась уникальная сеть золотых прожилок. Невероятно красиво и неповторимо. Симпатичная чашка превратилась в произведение искусства.

Джейс задумался, а потом зябко поежился.

— Знавал я одного такого художника. Тоже считал, что надо что-то сломать, чтоб интереснее было.

— Нет, ты не понял, — твердо ответила Кора. — Суть не в поломке. Мы все ломаемся,