Книга белой смерти - Чак Вендиг

говорят, их также нет в живых. Или это, или они сами смылись в свои владения, на какой-нибудь долбаный остров. (4/?)

|

Суммирую: #НеМойПрезидент – хотя это уже не имеет никакого значения. И все-таки в задницу Крила и его расистское ДАВ-воинство. Увидимся в карантинных центрах. Или в могиле. Конец. (5/5)

@сара_парнелли14 комментариев, 17 репостов, 52 лайка

14 ОКТЯБРЯ

Инсбрук, штат Миссури

Мэттью смотрел в оптический прицел карабина. Он смотрел в него бог знает как долго – десять минут, двадцать, сорок, двое суток, две недели, вечность. По крайней мере, так ему казалось. (И, разумеется, сейчас он уже знал, что ответа у Бога не было, потому что Бог был мертв. Возможно, когда-то Бог существовал. Однако проще было верить в то, что Он умер не ради наших грехов, а из-за них. Это было лучше, чем принять то, что Он мог позволить все те ужасы, творящиеся в мире людей.)

В прицел Мэттью наблюдал за причалом, отделенным от него водной гладью озера. Он водил перекрестием по мальчишкам с обнаженным торсом и девочкам-подросткам в нижнем белье, прыгающим в воду. Это были дети боевиков так называемого ДАВ, Движения американского воскресения, армии Крила, состоящей из белых расистов и вооруженных формирований, называющих себя «христианскими», которые объединились перед лицом «белой маски», чтобы взять в свои руки рушащееся государство. Мэттью не мог сказать, что представляют собой эти дети. Они живут в блаженном неведении, наслаждаясь жизнью в охраняемых курортных зонах здесь, в Инсбруке? Или же это современный эквивалент боевиков гитлерюгенда, улыбаются, играют и смеются только тогда, когда они не на улицах, в камуфляже и противогазах, стреляют во всех, кто выглядит не так, как они?

Перекрестие переходило с одного ребенка на другого, поочередно останавливаясь на них.

Время от времени Мэттью ощущал нетерпеливый зуд в указательном пальце. И когда это происходило, пастор сгибал палец, крепко прижимая его к ладони. Просто чтобы убедиться в том, что он не произведет случайный выстрел. Мэттью еще ни разу не клал палец на спусковой крючок, но его не покидал безумный страх, что палец по собственной воле ляжет туда (если он перестанет за ним следить) и быстро и неудержимо совершит нажатие. После чего останется только наблюдать за тем, когда один из подростков упадет, забрызгав кровью тех, кто стоял рядом.

Эта глупая, нелепая мысль оседлала грань между страхом и фантазией. Такое часто являлось Мэттью во сне. Кошмарные видения того, как Стоувер, заставив его опуститься на колени и открыть рот, стягивает с себя штаны. Явственные картины того, как он, Мэттью, набрасывается на верзилу-чудовище с самым разным подручным оружием: отверткой, болторезом, ацетиленовой горелкой, молотком и зубилом, которое он вколачивает под обнажившуюся коленную чашечку.

«Сосредоточься, – строго одергивал себя пастор. – У тебя здесь есть важное дело».

– Видишь его? – спросила Отом. Она сидела на земле рядом с Мэттью, устроившись под раскидистым кустарником. Деревья вокруг закрывали небо осенним покрывалом красных и желтых листьев.

Мэттью лежал на животе, высунув из зарослей только дуло карабина.

– Нет. – Он покачал головой.

– Давай я тебя сменю.

– Ничего, я могу продолжать наблюдать.

– Ты устал. Ты лежишь так уже целый час.

Значит, вот сколько прошло времени… Бог этого не знает. Зато знает Отом. После того бегства из владений Стоувера они нашли… в общем, Мэттью не знал, как это точно назвать. Наверное, они нашли общую почву. Место, где прошлое не имело значения. Отом избавилась от препаратов. Мэттью избавился от религии. Они не спрашивали друг у друга о том, что с ними произошло, и ни черта друг другу не рассказывали, если только это не имело отношения к их сыну. Потому что здесь они находились из-за Бо. Они хотели вернуть своего сына.

– Твоя рука, – спросила Отом. – Как она?

– Болит.

И это действительно было так. Левая рука Мэттью превратилась в бесполезную культю. Пальцы вжались в ладонь. Он мог ими шевелить, однако это доставляло значительные страдания. Вся кисть стала антенной, принимающей сигналы боли. Даже прохладный ветерок вызывал мучительные иглы.

Опустив карабин, Мэттью убрал его в заросли и положил на ковер опавшей листвы. Поморщившись, он отполз назад. Отом помогла ему.

– Бо там нет, – сказал пастор. – Мы наблюдаем за этим местом уже целую неделю, и его… просто нет среди этих детей. – Толкнув приклад, он сдвинул карабин в сторону по шуршащей листве, чтобы быть рядом с женой. – Нужно придумать какой-нибудь другой способ.

– Ты полагаешь, он где-то в другом месте?

Мэттью прикрыл глаза. Не для того, чтобы заснуть. Просто чтобы отключить окружающий мир. Пятнистый свет, проникающий сквозь листву, образовал на веках узор, как на панцире черепахи.

– Я не знаю, Отом. Честное слово, не знаю. Бо был близок с Озарком. Быть может, он по-прежнему близок с ним.

– Я верю в то, что мы его найдем.

– Вера… Ладно. – Уловив в собственном голосе презрение, Мэттью тотчас же пожалел об этом. Однако идти на попятную он также не стал. Для этого он слишком устал.

– Мы его найдем, – решительно заявила Отом, – и спасем его!

И Мэттью поверил ей.

Потому что, хотя он потерял веру в Бога, он поверил в Отом.

«Я верю в Отом».

После того как они умчались из владений Стоувера в «Лексусе» Хирама Голдена, Отом великодушно дала ему пару дней на то, чтобы прийти в себя. Домой к себе они не вернулись, опасаясь, что Озарк отыщет их там. Вместо этого укрывались в различных мотелях, расплачиваясь наличными, разъезжая по миру, который, казалось, уже стоял на самом краю пропасти, но пока что еще не сорвался вниз. Свет по-прежнему горел. Издалека жизнь выглядела нормальной, даже несмотря на то, что вблизи становились видны нарастающие хаос и паника.

А затем как-то раз вечером Отом сказала:

– Мы должны найти Бо.

– Предположим, мы его найдем, – ответил Мэттью. – И что дальше? Нужно привыкнуть к реалии, что, возможно, наш сын – больше не тот мальчик, каким мы хотели его видеть. Что, возможно, мы не дали ему чего-то очень важного, фундаментального.

– Мы его любили.

– Иногда одной любви бывает недостаточно.

– Любви должно быть достаточно. – Помолчав, Отом сказала: – Ты прав – мы действительно что-то не дали Бо. Меня не было рядом с ним, потому что я сама потерялась, а ты не хотел мне помочь. И тебя тоже не было – ты отдался своей церкви, своей вере. Но теперь мы вернулись. Мы здесь. Опустошенные, в мире, который стремительно катится в ад, но мы вместе, а наш сын где-то там, и мы должны отдать ему то лучшее, что осталось у нас сейчас. Ты был плохим мужем. Плохим отцом. Однако теперь все будет по-другому. Пусть все остальное разваливается на части – мы будем делать обратное. Мы скрепим всё воедино.

Какое-то время она молчала.

– Ты