Соседи (СИ) - Коруд

тебя предупреждал, — наклонившись к обагрённому уху, прошипел Егор. Из ноздрей Вадима, струясь по скуле и стекая к виску, сочилась кровь. Значит, смещения перегородки, скорее всего, нет. А слезы есть, и обильные. Значит, точно перелом. — Предупреждал, что убью.

— Егор!

Ульяна. Где-то совсем близко, очень.

«Уйди!»

— Гнида… — простонал Стрижов куда-то в пространство. Зрительного контакта он избегал. Трус.

— Малая, отойди, — голос дал хрипа, пальцы мёртвой хваткой вцепились в чужую челюсть, вынуждая Вадима все-таки повернуть голову и смотреть в лицо, взгляд упёрся в слезящиеся глаза: — Ты как предпочитаешь умирать, Стриж? Быстро? Медленно? Очень медленно?

— С-сука ты!

Булькающий голос намекал: слова Вадиму не даются. Еще бы: когда захлёбываешься в собственной крови, говорить вообще довольно проблематично. Мразь. Для пущего эффекта можно бы ещё что-нибудь ему сломать, палец-второй, например, но лежачего не бьют — это, к сожалению, раз. Стрижов, похоже, все-таки усвоил, что с «бро» шутки плохи, на данный момент закреплять пройденный материал необходимости нет, — это, увы, два. Ульяна крепко вцепилась в плечо, пытаясь оттащить, и мешает — три.

— Егор… Довольно… Хватит… Он всё понял… — раздался за спиной умоляющий голос. Почувствовала, о чём думает.

Нормальная? Только что летела два метра, а сейчас просит пощадить этого уёбка? Это еще предстоит выяснить, кто кому пощечину влепил. Резко развернувшись, Егор скользнул взглядом по бледным щекам. Нет, прилетело не ей, значит, била она. За дело! Вернулся к обидчику: тоже никаких следов. Может, Стриж во всех смыслах толстокожий?

— Травмпункт за углом, — резко поднимаясь с колен, безучастно наблюдая за попытками сплевывающего кровь Вадима встать на ноги, бросил он. Дождь усилился, потихоньку возвращая сознание и приводя в чувство. — Еще раз около неё тебя увижу, и разговор будет другим. На своих ногах не уйдешь.

Совсем другим разговор будет. Жестокость, с которой когда-то в его кругу могли пиздить провинившегося, не знала границ. И нет, Егор не был исключением. Он тоже дрался не на жизнь, а на смерть за право не подчиняться командирам и их прислужникам. Они там вообще друг с другом никогда не церемонились: могли сцепиться прямо на месте, могли забить стрелку или затаиться, выжидая подходящий момент. Дрались все: парни, девчонки, совсем малышня. Нос ломали ему — стулом. Носы ломал он сам — дважды за первые восемь лет жизни. Ломал руку в полтора раза толще его собственной. Одному из своих обидчиков организовал сотрясение мозга. Но отстали от него после случая с кипятком.

Пристально просканировав мертвенно бледную Ульяну и придя к заключению, что в целом она как будто в порядке, задержался взглядом на запястье, которое еще несколько минут назад сжимала чужая лапища. Не церемонясь, взял под локоть и поднял руку в пятно света. С кожи до сих пор не сошло раздражение — вот они, эти красные полоски и вмятины от ногтей, а значит, усилие Стрижом было приложено чудовищное. А она ведь даже не пискнула в тот момент. Шкурой почувствовав за спиной движение, развернулся и, схватив с какого-то хера приблизившегося к нему Стрижа за грудки, с силой рванул на себя.

«Добавки захотел?!»

До ушей донёсся треск рвущейся ткани и звон упавшей на асфальт цепочки. Наверно, металлическая нить предварительно больно врезалась в шею. Поделом. А тряпка на нём, судя по скромной нашивке, брендовая. Была ею.

Да сука, не интересно! Это чмо бухое даже сопротивление оказать толком не в состоянии. За Ульяну отмудохать бы его до полусмерти! И отмудохал бы, будь силы их сейчас равны.

— Еще раз — и тебе конец. Усёк? — вглядываясь в Стрижова, угрожающе прохрипел Егор. — Вали!

Кое-как подавив в себе жгучее желание отшвырнуть Вадима прочь — так, чтобы вон до той тачки летел, как только что летела Уля, толкнул в грудь и резко разжал пальцы.

— Заплатишь, — прогундел Стриж. Сплюнув, бывший приятель опустился на корточки и с задранной кверху головой кое-как нащупал на асфальте порванную цепочку. Свободная ладонь прикрывала нос, из которого, заливая дорогую футболку, до сих пор хлестало. — Это Bvlgari…

«Ты, блядь, конченый…»

— Без проблем, — прикрыл глаза Егор, смиряясь с осознанием, что в этой жизни Вадима вряд ли что-то способно спасти. Его ценности — его несчастье. — Но знаешь… Сколько побрякушками дерьмо ни маскируй, всё равно дерьмом вонять будет. Подумай на досуге. Если есть чем.

— За всё ответишь мне…

— Проваливай.

«Не доводи до реанимации…»

— Вадим, уходи, правда… — взмолилась Ульяна, неосмотрительно выступая из-за спины. Звенящий голос с потрохами выдавал её волнение. Ну конечно: связалась на свою голову! Один — откровенный дебил, второй не вступает в переговоры, бьет сразу, первым. Так что, возможно, дебил не меньший. Нет, ну а как иначе? Или ты, или тебя. Или ты, или твоих. Подумалось о том, как вся эта живописная картина выглядит в её глазах.

Выкинув в сторону левую руку, Егор вернул высунувшуюся Улю на место, за спину. Пусть стоит, где стояла. Просто на всякий случай.

— Все ответите… Ты тоже, — просипел Стрижов, уставившись за Егорово левое плечо.

«Что ты сказал?!»

— Молись.

Собственный голос он слышал словно со стороны. Если бы в то же мгновение его не обхватили сзади обеими руками, сегодня Стриж кончил бы плохо. Очень плохо кончил бы. Унесли бы Стрижа отсюда на носилках, как пить дать. Потому что чуть схлынувшая ярость поднялась вновь с демонической, сносящей всё на своем пути силой, перед глазами поплыло, вдарило кровью по мозгам. Егор мутно видел цель и еще мгновение назад не видел к ней препятствий.

— Не надо… Он не соображает, что несёт! — раздался сдавленный шепот. Шею обдавало тёплым дыханием. — Ничего он мне не сделает, посмотри на него, он просто пьян.

Попробовал дернуться, вырваться, но захват у Ульяны оказался на удивление крепким. Железным. И в этом захвате сжирающее сознание бешенство вновь начало потихоньку сходить на нет. Она там прерывисто, часто дышала, Егор лопатками и позвонками чувствовал каждое движение её грудной клетки. Замереть и не двигаться — вот всё, чего сейчас просила душа. Стоять так…

«Может же, когда хочет…»

— Вадим, если ты сейчас не уйдёшь, — зазвучал вдруг тихий, но неожиданно уверенный голос, — я напишу заявление в полицию. О том, что Вадим Анатольевич Стрижов 19 августа в 22:43 угрожал физической расправой сразу двоим. Ты меня слышишь? Если только у меня появится основание думать, что мне или Егору действительно что-то грозит, я туда пойду! Не сомневайся, я это сделаю. Привлеку соседей в свидетели. И непременно заявлю про состояние алкогольного опьянения, будет тебе отягчающее обстоятельство. Так что просто уходи. Молча.