Соседи (СИ) - Коруд

— это не одно и то же. Даже близко нет. С ума сошла, что ли? Не говоря уже про вес на хвосте: это ж роль второго номера тогда ему достанется.

Мгновенно нарисовавшаяся в голове картинка вызвала странную щекотку где-то в районе солнечного сплетения.

— Поехали, — повторил Егор безапелляционным тоном, напряженно прислушиваясь к внутренней вакханалии. Ульяна вскинула подбородок, обиженно фыркнула, но ломать комедию дальше не стала: подчинилась. Вот ладонь легла на плечо, вот взлетела нога, и через секунду мотоцикл чуть просел под её весом. Вот руки обвили грудь, складываясь в уже ставший таким привычным замок, а коленки коснулись бедер. Раз коленка, два коленка. Всё как всегда.

Нет. Ему не нравится определенное ею расстояние, не нравятся еле ощутимые касания. Он что, ваза хрустальная? Надо ближе. И тогда, хмурясь, скосив глаза в сторону, Егор произносит… Нет, он требует:

— Крепче, малая.

Слушает её протестующий вздох и себя. Колени чуть смелеют, руки усиливают хват, и спина чувствует тело. Едва-едва.

Уже получше.

Странный замес, но к никуда не девшемуся смятению примешивается чувство успокоения. Куда бы и насколько Ульяна ни намылилась в сентябре, с кем бы там ни проводила время, с кем бы ни общалась, прямо сейчас она тут, с ним. Вот эти короткие три-пять минут пути до дома. Внутри неровно. Внутри полный фарш из эмоций, которые рождает единственный человек. Он знает её двадцать два года. Она — это просто она. Сейчас уже кажется, что в его жизни она была всегда.

Стремительно проскакивает и исчезает смытое неожиданно мощным приливом страха понимание, что если и даваться в чьи-то руки, то вот эти руки.

Она там дрожит. Еще бы! По ощущениям сейчас градусов тринадцать, не выше.

«Вечно выскочит из дома в чём ни попадя…»

***

Дорога, пусть и правда короткая, отвлекла на себя внимание. Движение в транспортном потоке он любит в том числе за это. Необходимость постоянно быть начеку опустошает голову, лишает возможности загружать её всяко-разно мыслями, цепляться за них и раскручивать. Ты должен постоянно находиться на стрёме. Пока Ульяна этого не понимает, упрямице всё кажется простым, но первый же самостоятельный выезд в город покажет ей, что здесь к чему.

Основная опасность, конечно же, — «слепые» водители. Глаз автомобилиста запрограммирован на обнаружение крупных препятствий, и мотоциклистов в потоке они частенько не замечают. И начинают перестроение на соседнюю полосу, выскакивая прямо перед байком. Петляют в собственной широкой полосе, не глядя по зеркалам. Не соблюдают положенную дистанцию. Перекрестки — отдельный кошмар: попытки автомобилистов проскочить на поворот или разворот в образовавшееся во встречном потоке окно заканчиваются весьма плачевно для едущих в этом же встречном потоке мотоциклистов и велосипедистов. Даже во дворе небезопасно: когда прямо перед твоим носом внезапно распахивается дверь машины, вариантов у тебя несколько: впилиться в эту самую дверь, резко сманеврировать и въехать в другое припаркованное авто, наехать на случайно оказавшегося на дороге прохожего, вылететь на газон или, вдарив по тормозам, перелететь через руль.

Так что дуться она может, сколько влезет. Удачи.

Свернул во двор, и глаза тут же начали искать свободную дыру для парковки. У заставленного легковушками и «паркетниками» подъезда приткнуться оказалось негде, так что Егор проскочил чуть дальше, ближе к торцу дома. Мысли, отключившись от дороги, переключились на прогноз погоды, который внезапно решил: «А что бы и не сбыться?». На эту ночь синоптики обещали ливень, вот уже и накрапывать начинало потихоньку: на визоре появились первые капли. А значит, «Ямахе» понадобится чехол. Да, понадобится, он уже поплатился за свою лень, оставив мотоцикл мокнуть под проливным дождем в ночь на понедельник. Как итог, воздушный фильтр и проводку залило, и в результате несколько часов жизни ушло на то, чтобы разобраться в проблеме и всё просушить. Ну, всё, до чего удалось дотянуться. Колупаться вновь вот вообще не хотелось.

Не успел поставить на землю ноги, как Ульяна расцепила руки и слетела с хвоста, забирая ощущение уюта, тепла и особенности момента. Хорошего понемножку. Отведенные ему пять минут внутренней тишины закончились, истекли сроки перемирия с собой. Черт-те что, честное слово…

— Секунду, — ответил Егор на Улин вопросительный взгляд. Можно, конечно, сказать ей, чтобы не ждала и поднималась, но нет уж, фигушки. Во-первых, нечего в такое время по подъездам одной шарахаться: того мудилу всё-таки прищучили, но это не значит, что мир резко от скверны очистился. Во-вторых, нужно кое-что ей вернуть.

— Угу.

Спустя мгновение Ульяны уже и след простыл — направилась к лавочке. Он неторопливо спешился сам, открыл кофр и достал оттуда плотно свернутый чехол. Подумал о том, не поговорить ли с Анькой, и тут же отмел эту мысль, потому что Анька же с него не слезет после таких вопросов и признаний. Нутро яростно протестовало против демонстрации окружению собственных уязвимых мест. В конце концов, если уж совсем прижмет, можно будет, наверное, спросить у кого-нибудь не из окружения. Да хоть у Элис: она ведь там вроде как в чём-то похожей ситуации, может что подскажет. Зашуршал чехлом, раскидывая над мотоциклом полотно, как…

Как вдруг до ушей донеслось: «Шмара!», и тут же — звон хлёсткой, смачной оплеухи. Резко обернувшись, Егор на мгновение застыл с брезентом в руках.

— Ах ты сука!

Это, пожалуй, последнее, что он запомнил. Метрах в десяти, у подъезда, над Ульяной, схватив её за запястье, нависал озверевший, судя по перекошенной роже, Стриж. И орал пьяным матом что-то про лапшу. Егор особо не разобрал смысла, потому что в голове помрачилось мгновенно — по факту быстрее, чем он успел идентифицировать в этом ублюдке бывшего приятеля. Всё, о чем успел подумать, так это о том, что… Да ни о чем. Еще через секунду она отлетела на землю. А еще через несколько Егор, игнорируя чужой перегар, тошнотворную кривящуюся ухмылку и лишенный всякой осмысленности взгляд, хладнокровно выбирал точку приклада. Челюсть, нос или под дых? Колени? Почки? Кадык? Пах?

«С левой»

Мгновение — и переносица, поддавшись, промялась под кулаком, миг — и по двору разнесся сдавленный стон: точёный профиль Стрижова только что таковым быть перестал. Ярость глушила, била по мозгам, и единственный вопрос, который Егор себе задавал, сидя на дезориентированном, потерявшем равновесие, но все еще пытающемся брыкаться Стриже, — это вопрос о том, почему не засадил по этой харе с колена. Впрочем, колени тоже пошли в дело: сейчас они с усилием вдавливали оба плеча поверженного врага в асфальт. Неприятные ощущения, он точно знает, но ничего, Вадик потерпит. Мудила.

— Я