Том 10. Письма, Мой дневник - Михаил Булгаков

903

В это время В.В. Вересаев работал над новым переводом «Иллиады» Гомера.

В архиве Булгакова хранится книга «Гомеровы гимны» (перевод В.В. Вересаева, изд. «Недра», 1926) с дарственной надписью автора перевода: «Михаилу Афанасьевичу Булгакову. С огромными надеждами на него. В. Вересаев. 14/V.(1)926 г.»

904

Тогда, действительно, появилась слабая надежда на воскрешение пьесы, но она мгновенно исчезла. Пьеса была поставлена на сцене МХАТа лишь в 1943 году; шла без перерыва до 1959 года. (Примеч. Е.С. Булгаковой.)

905

Письма. Публикуется и датируется по первому изданию.

906

18 апреля 1939 г. Е.С. Булгакова записала в дневнике: «Ну, утро! Миша меня разбудил словами: вставай, два письма из Лондона! Ты прочти, что пишет Кельверлей!

А Кельверлей предлагает ответ Куртис Брауну, который она получила на свой запрос ему. Оказывается, что К. Брауну была представлена Каганским доверенность, подписанная Булгаковым, по которой 50 процентов авторских надлежит платить 3. Каганскому (его парижский адрес) и 50 процентов Николаю Булгакову в его парижский адрес, что они и делали, деля деньги таким путем!!!

Мы с Мишей как сломались! Не знаем, что и думать!»

В последующие дни Булгаков направил несколько телеграмм и писем в адрес Куртис Брауна, в которых протестовал против выплаты каких-либо сумм Каганскому.

Но вскоре выяснится вся бесплодность какого-либо противодействия отлаженному механизму обмана.

907

Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914-1940, М., СП, 1997. Печатается и датируется по машинописной копии с подписью-автографом (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 38).

908

Но и это письма не помогло М.А. Булгакову в борьбе за свои авторские права: допущенная оплошность в молодости давали возможность Каганскому в судебных тяжбах.

909

Письма. Публикуется и датируется по первому изданию.

910

От Николая Афанасьевича поступила неутешительная информация — тяжба с Каганским закончилась полнейшим торжеством опытного проходимца. Более того, и перспектива была мрачная — вечная зависимость от владельца документа (письмо Булгакова издательству Ладыжникова от 3 октября 1928 г.), полученного в результате наглого обмана (см. комментарий на с. 139—141.). С горечью сообщал Николай Афанасьевич о результатах неравной схватки: «Теперь о Каганском. Здесь приходится мне вернуться к постановке „Зойкиной“ в Париже. Все мои попытки обойти претензии Каганского при помощи Société des auteurs в Париже кончились судебным разбирательством, причем выяснилось, что Каганский имеет полномочия от Фишера (а через него еще и от Ладыжникова) и что сделанная тобою давно оплошность неизбежно будет тянуться дальше и всплывать каждый раз, когда где-либо будут для тебя деньги. Боясь, что и то немногое, что собиралось для тебя, уйдет на тяжбы и переезды, я решил [...] разделить пополам поступившие деньги между тобой и Каганским [...]».

И хотя Михаил Афанасьевич пытался еще изменить как-то ситуацию, безнадежность борьбы стала более чем очевидной.

911

Виленкин В. Воспоминания с комментариями. М., 1982. с. 399. Затем: Письма. Печатается и датируется по второму изданию.

912

Виленкин Виталий Яковлевич (1911―1997) — советский театровед. В 1930-е годы был сотрудником литературной части МХАТа.

913

Калишьян Г. М. — в те годы исполнял обязанности директора МХАТ.

914

Речь идет о пьесе «Батум», в которой главным героем показан молодой Сталин. Фигура Сталина, пожалуй, с конца 20-х годов постоянно была в поле зрения и в мыслях писателя. Как справедливо замечает С.А. Ермолинский, «мысль написать о Сталине забродила в нем... Вдруг стало ясно: все ближайшее будущее страны — и собственная жизнь, и жизнь каждого — зависела, и с каждым дыханием все больше, от этого всесильного человека. Он вырастал, как сила громадная, подавляющая. Можно ли было не думать об этом?»

Булгаков работал над пьесой с увлечением, но с перерывами (первые записи сделаны в начале 1936 г., а закончил в начале августа 1939 г.). МХАТ предполагал закончить работу над пьесой к декабрю 1939 г., поэтому Булгакову были определены исключительно сжатые сроки для завершения работы над пьесой. Как бы подводя итог этой кипучей и в то же время очень обнадеживающей работы, Е.С. Булгакова писала 11 августа своей матери в Ригу: «Мамочка, дорогая, давно уж собиралась тебе написать, но занята была безумно. Миша закончил и сдал МХАТу пьесу. Диктовал он ее мне, так что, сама понимаешь, сидела я за машинкой с утра до вечера.

Устал он дьявольски, работа была напряженная, надо было ее сдать к сроку. Но усталость хорошая — работа была страшно интересная. По общим отзывам, это большая удача! Было несколько чтений — два официальных и другие — у нас на квартире, и всегда большой успех.

Пьеса называется „Батум“. Теперь в связи с этой вещью, МХАТ командирует бригаду под руководством Михаила Афанасьевича в Тифлис и Батум для подготовительных работ к этой пьесе. Едут два художника для зарисовок, помощник режиссера и пом. заведующего литературной частью для собирания музыки, наблюдения над типажами, над бытом и так далее. Возглавляет Миша, который будет руководить ими, вести переговоры с грузинскими режиссерами.

Ну, а я при нем, конечно.

Это, конечно, замечательно интересная поездка, не могу дождаться, чтобы сесть скорей в поезд. Наверно, поедем 14-го...

У меня чудесное состояние и душевное и физическое. Наверно, это я в связи с работой Мишиной. Жизнь у нас заполненная, интересная, чудесная!

Он тебе очень кланяется нежно, хорошо...»

Однако в самый последний момент (Булгаков с группой даже успели сесть в поезд и проехать до Серпухова) пьеса была запрещена. Запись в дневнике Е.С. Булгаковой: «15 августа. Вчера на вокзале: мой Женюшка, Борис Эрдман, Разумовский и, конечно, Виленкин и Лесли.

Через два часа — в Серпухове, когда мы завтракали вчетвером в нашем купе (мы, Виленкин и Лесли), вошла в купе почтальонша и спросила: „где здесь бухгалтер“, и протянула телеграмму-молнию.

Миша прочитал (читал долго) и сказал — дальше ехать не надо.

Это была телеграмма от Калишьяна — „Надобность поездке отпала возвращайтесь Москву“.

Через пять минут Виленкин и Лесли стояли, нагруженные вещами, на платформе. Поезд пошел.

Сначала мы думали ехать, несмотря на известие, в Тифлис и Батум. Но потом поняли, что никакого смысла нет, все равно это не будет отдыхом, и решили вернуться.

Сложились и в Туле сошли. Причем тут же опять получили молнию — точно такого же содержания [...] В машине думали: на что мы едем? На полную неизвестность? Миша одной рукой закрывал глаза от солнца, а другой держался за меня и говорил: навстречу чему мы мчимся?..

Через три часа бешеной езды... были на квартире. Миша не позволил зажечь свет, горели свечи. Он ходил по кварт(ире), потирал руки и говорил — покойником пахнет...

Состояние Миши ужасно».

Сталин, узнав о пьесе, сказал: «Все дети и все, молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине». (Огонек, 1969, № 11, март).

915

Независимая газета, 1996, 25 января. Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914-1940. М., СП, 1997. Комментарии В.И. Лосева.

916

Казалось бы, все складывается благополучно, даже триумфально. Все участники обсуждений пьесы и друзья были уверены в ее успехе. Все, но только не Булгаков. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с планом дальнейшей работы над пьесой, который, к счастью, сохранился в архиве писателя. Планом определялся состав рабочей группы, направления и порядок ее работы, в нем нашла отражение вся глубина понимания писателем важности темы пьесы и его стремление сделать ее исторически достоверной и художественно убедительной.

Бригада, возглавляемая Булгаковым, должна была в Тбилиси немедленно связаться с Секретариатом ЦК КП(б) Грузии и начать работу на постоянной выставке по деятельности Сталина в Закавказье. Предстояло вжиться в атмосферу рабочих собраний тех лет, как можно больше узнать о Сталине: «где жил, как жил, где бывал, как держался, нет ли очевидцев того времени». Предполагалось привезти с мест событий: фотографии и характерные зарисовки, дающие материал для атмосферы быта, типические места (экстерьеры и интерьеры), «как сидят, как ходят, комнаты, улицы, сцены общих собраний, материалы по указанию Секретариата ЦК КП(б) Грузии: 1) как фактически протекали выборы в Батумский комитет в 1901—1902 гг., где, характер жилья; 2) что известно о бытовой обстановке Тифлисской семинарии, где велась политическая пропаганда; как и где именно происходила забастовка в Батуме перед расстрелом 1902 года; 4) точное описание расстрела, где, на какой улице».