Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

портовым городом у самой границы с Фавией, его глубокая гавань, что скрывала порт от штормов Гаилийского моря идеально подходила для контейнеровозов большого водоизмещения. Его богатству способствовали многочисленные заводы и фабрики, что располагались в провинции Руна, где активно добывались и перерабатывались руды. Полгода назад в результате дерзкого и грандиозного манёвра и десанта с моря, муринцы взяли его под полный контроль практически без боя и удерживали до подхода основных сил. Этот план лично разработал и осуществил хороший друг генерала Маута, амбициозный генерал Рувуль. С того времени здесь базировался большой контингент армии и флота.

Через пару дней Чак и Китти добрались к его пригороду, небольшому рабочему посёлку. Там они увидели то, что повергло обоих в шок. Пустоту, звенящую пустоту и разруху, ни людей, ни строений. Одни сплошные руины, выжженные дотла. Путники до вечера бродили по пустотам, в надежде найти хоть какое-то укрытие, но все было тщетно. Им так и не удалось найти ни одного целого дома. В эту ночь их приютил лишь подвал, что был укрыт под массивными бетонными плитами бывшего жилого дома. Было холодно и сыро, они не разводили огонь, боясь задохнуться в таком маленьком и тесном пространстве и обнявшись под одеялом из курток, проспали до утра.

Город располагался за небольшим каскадом холмов поросших лиственным лесом, проходя по нему им становилось понятно, что в Генгаге их не ждут свои. Всё указывало на яростный бой, что был в этих местах совсем недавно, между деревьев уныло свесив дула, стояли сгоревшие танки, вперемешку Фавийские и Муринские, на многих из них зияли дыры от бронебойных снарядов. Вокруг да около валялись гильзы, ящики и цинки, а ноги то и дело проваливались в глубокие воронки. Чак постоянно глядел в бинокль и продвигались они крайне аккуратно. Пару раз путники решительно настраивались обойти Генгаг, но всё-таки решено было опробовать идею с лодкой.

Вскоре между крон деревьев, вдали показалась Генгагская бухта. Спокойная морская гладь, в ней, как в зеркале отражалось пасмурное осеннее небо. А спустя некоторое время, им показался и сам город.

Он смотрел на них серыми, обугленными стенами, сгоревших домов, с чёрными выемками оконных проёмов, мерзкий и тошнотворный вид. В этот момент в душе Чака, что то закололо и ему стало не по себе. Китти резко поникла и весь путь с холмов смотрела лишь себе под ноги. У подножия их встретил кислый привкус воздуха, глаза начали слезиться и стало тяжело дышать.

– Давай скорей поднимемся из этой ямы, тут видимо остался газ, – прикрыв нос воротником курки, сказал Чак и взяв девушку за руку ускорил шаг. – Я знаю этот запах. Это боевой газ фавийцев "КР-1101". Нужно скорее подняться. В лощинах он может оставаться до нескольких недель.

Китти безукоризненно поспешила наверх.

Генгаг вымер. На улицах не было: ни солдат, ни людей. Лишь следы недавнего боя. Совсем не так в своих умах представляли этот город они оба. Их здесь не ждал никто и уж тем более, здесь не было генерала Рувуля со своей армией. Только выжженный город. Единственная живность, что встретила их на этих пустынных улицах, так это собаки, они бегали огромными стаями и шарили по углам и закоулкам в поисках пропитания. Чак отметил, что псы упитанные и вовсе не похожи на оголодавших и вскоре понял почему.

Огромная стая собак рылась в земле небольшого сквера. Они жадно дрались и лаяли друг на дружку, словно нашли хорошую помойку. Где-то возле лавочек, стоял шум и гам, десятки лохматых и грязных четырёхлапых существ, что-то усердно делили. Китти вгляделась в центр собачей давки и резко отскочила, отвернув лицо в сторону. Животные раскопали свежую, наспех зарытую братскую могилу. Они жадно грызли куски человеческой плоти, обёрнутые в грязное тряпьё, какой-то удачливый пёс вынырнул из общей кучи, сжимая в счастливых челюстях кусок человеческой руки с несколькими пальцами. Тут же другой пёс схватился за добычу и началась драка за человечину со стонам, визгом и лаем. Китти стало плохо и, зажав рот ладонью, она отступилась в сторону, Чак резко подскочил к ней и сунул фляжку с водой.

– Выпей и не смотри в ту сторону, нам определённо не стоит задерживаться тут ни на секунду.

Псы продолжили шумную делёжку и не обращали ни малейшего внимания на живых людей, им хватало мёртвых.

Вскоре стало совершенно ясно, в городе никого нет, в этот раз фронт пронёсся по нему с небывалой жестокостью, практически стерев его с лица планеты. По стойкому кислому аромату в некоторых помещениях Чак понял, что медивы не брезгали травить всех и вся отравляющим газом, это давало ответ на полное отсутствие в Генгаге, как мирных так и военных.

Они шли по тихим, безмолвным улицам, лишь лай собак продолжал раздаваться за углом. Высокие дома из бетона и стекла уже не напоминали о кипящей, годы назад, жизни. Сложно было представить, что кто-то раньше мог обитать в этих мрачных руинах, пропитанных гарью и газом. Из растерзанных пробоин в стенах, на них уныло глядели убранства квартир. Где-то торчала изломанная мебель, в некоторых окнах висели грязные занавески, раскачивающиеся под сквозняком. Чаку пейзаж напомнил какой-то давний рассказ, что он читал ещё подростком, про мир после глобальной войны, где описывались дикие племена, живущие на руинах цивилизации. Тогда книжка показалась ему фантастической и даже сказочной, но только не сейчас, когда тот воображаемый мир автора был наяву. Не хватало для полного антуража лишь обмотанных в тряпки местных аборигенов, но оглядев своё отражение в целом окне, он вдруг понял, тот дикарь это он. Такой же грязный, голодный и лишённый всяких чувств и стремлений. Его воспоминания оборвала Китти, немного отошедшая от увиденного.

– Чак, дорогой мой Чак, – она впервые назвала его «дорогим» без иронии. – Мы идём к морю?

– В порт.

– Там же есть море?

– Ну конечно же есть!

– Так хочу посмотреть на море. Я так по нему соскучилась. Я люблю море.

– Море это лишь большая лужа. Нам бы лодку найти и уплыть отсюда, куда подальше. Мне этот город не очень-то и понравился. Тут даже хуже, нежели в Брелиме. Одни мёртвые и пустые коробки домов, лишённые всякой жизни. Не по себе мне от этого всего.

– Ты не любишь море?

– Люблю, но сейчас воспринимаю не более, чем лужу, по которой нужно убраться из этого ада. Да и как можно в наше время любить огромное скопление воды, ведь именно она нас отделяет от спасения?

– Душой любить, смотреть на солнце, что погружается