Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента - Федор Раззаков

Сегодня многие испытывают скорее ностальгию по собственной молодости и по некоему покою. Покою на штыках – да, но не все ведь штыки были в лицо… Была все же некая «идиллия по-советски», а ныне – дикая разобщенность, люди тоскуют по прежней соборности, по коммуне.

Ужасно, конечно, что сегодня многим есть нечего, но в этом смысле бывало и похуже. Куда сильнее сейчас люди страдают психологически, от осознания того, что ты – ничто. Это больше всего оскорбляет…

Увы, нация деградирует. С русским языком хуже, с образованием. Да еще примитивщина и похабщина, которые людям сплошь и рядом навязываются под видом «культуры». В первую очередь сам народ, конечно, тянется к этому, но и навязывают ему. Порочный круг. Богатые люди оплачивают то, что им самим нравится, то, что они считают культурой, и всю эту «культуру» хлебают и спиваются…

Если человек не уважает и не любит себя, как он может уважать и любить другого? Бога в душах не стало, исчезло понятие греха, исчезло понятие «это плохо». Сегодня думают не о том, что плохо или хорошо, а что наказуемо или ненаказуемо. А такой «мелкий» грех, как вранье, – это как бы и не грех. И то, до чего страну довели, – не грех…»

Несмотря на болезнь, Филатов продолжал участвовать в создании передачи «Чтобы помнили». Однако теперь она выходила значительно реже, чем раньше, а потом ОРТ и вовсе приостановило ее показ. Но в феврале 2001 года этот цикл снова был возобновлен (19 февраля показали передачу о Всеволоде Санаеве). В эти же дни Филатова навестил у него дома журналист А. Чуклин, который описал этот визит следующим образом:

«Дверь в квартиру Филатова и Шацкой в большом сталинском доме на берегу Краснохолмской набережной открыла сама хозяйка. В просторной прихожей – зеркальный шкаф под потолок, стеллажи с книгами. На стенах, как в типичном актерском доме, фотографии, афиши. Из ванной в длинном черном халате с золотым шитьем на груди выходит Леонид Алексеевич. Нина Сергеевна без обиняков устанавливает регламент – час и ни одной минутой больше: „Леонид Алексеевич идет на поправку, но переутомлять его нельзя!“

Садимся за большой круглый стол. Из соседней комнаты к нам выходит белая пушистая кошка с приплюснутой мордочкой – хозяева говорят, что ее зовут Анфиской и она наполовину «ангорка». У Леонида Алексеевича на лице трехдневная щетина с изрядной проседью. Волосы гладко зачесаны назад. Голубовато-серые глаза спокойны и внимательны.

Филатов закуривает длинную и тонкую «дамскую» сигарету. Я вспоминаю о легендарных трех пачках сигарет, которые раньше были его дневной нормой. Оказалось, что норма не изменилась и по сей день: с сигаретами Леонид Алексеевич не желает расставаться ни за что…»

Как и обещала хозяйка, интервью длилось ровно час. Филатову было задано множество вопросов, я же позволю себе выделить лишь некоторые из них.

Чуклин: «Что было самым трудным после операции?»

Филатов: «После того как тебя прооперируют и удалят почки, год живешь на искусственном аппарате. Здесь не столько физические боли, сколько само ощущение умирания и желание уйти как можно достойнее. Не сломаться. Да и неловко кукситься, когда рядом столько людей стараются для тебя. Я видел, как страдают мои жена, мама, как девочки-медсестрички переживают, суетятся. Все мои мысли тогда были заняты одним – как бы достойнее держать себя…»

Чуклин: «Какие аргументы вы для себя находили?»

Филатов: «Разные. Пытаешься уговорить себя тем, что есть множество людей на земле, которым сейчас гораздо хуже. Когда наступал кризис и силы оставляли совсем, думал: и не такие, как ты, а по-настоящему большие люди уходили, и уходили спокойно, без шума, не привлекая к себе большого внимания. И в конце концов не один же ты умирающий на земле! Уходишь? Уходи! Только тихонько».

Чуклин: «А что держало в жизни?»

Филатов: «При всем этом всегда существовала некая чрезвычайно тоненькая ниточка, что связывала меня с окружающими, с моими близкими. Даже на самом краю я чувствовал их присутствие, их желание удержать меня. И очень много других людей участвовало в моем воскрешении. Я просто не мог не откликнуться на их усилия. Не мог согласиться с тем, что я уже труп».

Чуклин: «В одном из интервью вы, отвечая на вопрос журналиста о ваших любовных романах, сказали, что иногда поступали не благородно по отношению к подругам. Скажите, а вас женщины оставляли?»

Филатов: «Да, случалось, бросали и меня. Или не отвечали взаимностью. Но могу сказать одно: от женщин я всегда получал больше доброго и хорошего, нежели мог дать им сам. Я очень многим обязан женщинам. Они дарят нам чувство любви, которое так необходимо всем. Мы и живем, пока чувствуем. Мужчины не так совершенны, как женщины, и в этом есть какая-то большая тайна мира».

Чуклин: «Что сегодня доставляет вам радость в жизни?»

Филатов: «Много чего, но больше, конечно, мои близкие. Родные и друзья. С годами это понял четко. Если раньше жизнь моя была полифонической, где все главное и сразу, то теперь главное – жизнь, здоровье и покой тех, кто рядом. Раньше я боялся многого. Теперь боюсь только за своих близких людей. Я бы не хотел их пережить. Хотя, может, это тоже такая форма эгоизма».

Чуклин: «За последние годы у вас появилось много литературных поклонников. Вашими пьесами зачитываются, ищут, спрашивают в магазинах что-то новое. Над каким замыслом работаете сейчас?»

Филатов: «Замыслов много, и работа идет сразу в нескольких направлениях. Одно из них – сентиментальная сказка, комедия по мотивам „Белоснежки“. Это будет пьеса о жертвенной любви. Потому что настоящая зрелая любовь всегда жертвенна. Рассказ о влюбленном гноме, избранница которого – большая земная девушка. А он нелюдь, нечеловек. Сойтись им не дано. Но он все равно продолжает ее любить…».

Филатов и в самом деле работал на литературном поприще не покладая рук. Поскольку его произведения пользовались неизменным успехом у читателей, одно из крупнейших издательств России, «ЭКСМО», закупило у него «на корню» все, что выходило и еще выйдет из-под его пера. В итоге одна за другой свет увидели следующие книги Филатова: «Лисистрата» по Аристофану, «Опасный, опасный и очень опасный…» по роману Шодерло де Лакло «Опасные связи», «Рассказы чумного города» по мотивам «Декамерона» Боккаччо, «Голый король», «Золушка до и после» – всего за последние четыре года у Филатова вышло 16 книг.

О своих опытах на поприще литературы Филатов отозвался следующим образом: «Виктор Астафьев давал интервью перед смертью. И одна журналистка спрашивает: а каково это чувствовать себя гением, классиком? Он отвечает: ну как тебе сказать, девочка, конечно, это приятно, порхаешь, летаешь, а потом приходишь домой, заходишь в кабинет, видишь на полках Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова и как-то… успокаиваешься.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});