Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

учение Косого нашло себе благодарную почву, и, не стесняемое внешними препятствиями, скоро дошло до крайних пределов, до отрицания не только икон, святых, монашества, но и вообще всех наружных церковных обрядов Его учение слилось с сектой Социан, или Антитринитариев, и вообще имело там большой успех. О последнем свидетельствует и главный обличитель его ереси Зиновий Отенский, который выразился таким образом: «Восток развратил диавол Бахметом, запад Мартыном Немчином (Лютером), а Литву Косым».

Зиновий, инок Огней Новгородской пустыни, был ученик Максима Грека; но в своих воззрениях на русское монашество и на русских еретиков он ближе подходит к Иосифу Волоцкому, чем к своему учителю. Подобно тому, как Иосиф написал против ереси жидовствующих свой знаменитый Просветитель, и Зиновий сочинил обширный богословский трактат против ереси Косого, названный им «Истины показания к вопросившим о новом учении» (и написанный приблизительно в 1566 г.). Этот трактат изложен под видом его собеседований с тремя клирошанами Спасова Хутынского монастыря, которые приходят к нему и спрашивают его мнение об учении Феодосия Косого. Сие учение не только в Литве имело успех, но и в Московской Руси, по-видимому, оставило явные следы, многих соблазняя своей мнимой ясностью, простотой и постоянными ссылками на отцов Церкви, в особенности на Ветхий Завет. Зиновий подробно разобрал все пункты сего учения, причем обнаружил значительные богословские сведения и обширную начитанность. Во всяком случае, в Московской Руси ересь Феодосия Косого была последней и самой сильной вспышкой ереси мниможидовствующих. После того слухи о ней замолкают. По всей вероятности, причиной тому были не столько обличительные сочинения Иосифа Волоцкого и Зиновия Отенского, сколько наступивший тогда московский террор, или эпоха опричнины, и варварский разгром Новгорода, положившие конец всякому свободомыслию, а бедствия Ливонской войны и потом Смутное время так потрясли государство, что вопросы религиозные и нравственные на долгое время должны были отойти на задний план.

Кроме ереси Башкина и Косого Московский собор 1554 года занимался еще так наз. «Розыском» по делу Ивана Михайлова Висковатого, известного царского дьяка и печатника{85}.

Во время большого московского пожара 1547 года погорели кремлевские церкви и самый царский дворец. Тогда погибли в Благовещенском соборе и образцовые произведения кисти знаменитого Андрея Рублева. Когда пожары кончились и утихло связанное с ними народное восстание, правительство принялось обновлять храмы и погибшую в них иконопись. Москва уже имела свою школу иконописцев. Стоглавый собор, между прочим, старался упорядочить это дело: он определил поставить над иконниками четырех старост, которые бы смотрели, чтобы иконы писались верно с установленных образцов, чтобы неискусные в этом деле перестали им заниматься и чтобы молодые ученики были отдаваемы к добрым мастерам. Но, очевидно, Московская школа была еще невелика и в данную минуту не отличалась выдающимися художниками, так что не могла справиться с явившимся вдруг и таким большим спросом на иконы, достойные главных храмов столицы. Митрополит Макарий, подобно митрополиту Петру, сам искусный в иконописании, и главный царский советник протопоп Сильвестр, оба связанные своей прежней деятельностью с Новгородом, посоветовали царю, жившему тогда в селе Воробьеве, призвать иконописцев из Новгорода и Пскова. Между тем, по царскому же повелению, привезены были иконы из Новгорода, Смоленска, Дмитрова, Звенигорода и поставлены в Благовещенский собор на время, пока будут написаны новые иконы. Приехали новгородские мастера и начали писать иконы с. переводов или образцов, которые для них брали из монастырей Троицкого и Симоновского; известно, что в этих монастырях в прежнее время процветала именно Московская школа живописи. Выбором икон и работами приезжих иконописцев для Благовещенского собора распоряжался Сильвестр, но обо всем докладывал самому государю. А псковские мастера, Останя, Яков, Семен Глагол с товарищами, отпросились в Псков и там приготовили несколько больших икон для того же храма. Когда работы были окончены, написаны Деисус, праздники и пророки, местные большие иконы, и когда прибыли заказанные образа из Пскова, старые, привезенные из городов иконы государь и митрополит проводили из Москвы со крестами, молебствием и со всем освященным собором.

В это время дьяк Висковатый вдруг поднял шум и начал смущать народ, говоря, что новые образа написаны несогласно с церковными преданиями и правилами, каковы иконы: Верую, София премудрость Божия, Хвалите Господа с небес, Достойно есть и др. Висковатый говорил, что «Верую во Единого Бога Отца Вседержателя Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» надобно писать словами, а потом изображать по плотскому смирению «и в Господа нашего Иисуса Христа» до конца. Он написал митрополиту, что Сильвестр из Благовещенского собора образа старинные вынес, а новые своего мудрования поставил. Смущался он и тем, что на новых иконах нет подписей, объяснявших их содержание, как это было прежде в византийских и русских подлинниках; что на разных иконах священные предметы писаны не на один образец, а разными видами.

Дело в том, что Новгородско-Псковская иконописная школа, прежде строго державшаяся преданий своих греческих учителей и греческих подлинников, в XV и в первой половине XVI века благодаря постоянным и тесным сношениям своего края с иноземцами подверглась западному влиянию и начала даже пользоваться переводами или подлинниками итальянской церковной живописи. Эти переводы доходили до нее в виде гравюр с картин итальянских мастеров эпохи Возрождения; а некоторые иконы, писанные по заказу Сильвестра псковскими живописцами, представляют копии с известных итальянских картин (именно, Чимабуе и Перуджино). Древнехристианская иконопись вообще старалась простым людям наглядно, в образах и символах передавать отвлеченные идеи и предметы веры и нравственности. Итальянская живопись эпохи Возрождения сообщила только дальнейшее развитие сему древнему приему. Подчиняясь влиянию этой живописи, новгородско-псковские мастера также стали с несколько большей свободой изображать подробности священных идей и событий, не выходя, впрочем, из строгого религиозного стиля.

Для примера укажем некоторые части иконы Верую, написанной живописцем Василием Мамыревым, — одной из тех икон, против которых восстал Висковатый. Первым словам Символа Веры, относящимся к Богу Отцу, соответствует изображение в облаках Господа Саваофа; перед ним стоял Адам и Ева; тут же земля, море, рыбы, деревья, трава, звери, скот, птицы, солнце, луна, звезды, т. е. все творение. Словам И воединого Господа Иисуса Христа отвечает Преображение Господне; Нас ради человек — Благовещение; И Марии Девы вочеловечыиася — Рождество Христово с волхвами, пришедшими на поклонение; И воскресшего — Воскресение Христово; Возшедшего на небеса — Вознесение. И паки грядущего со славою судити — изображение Страшного Суда; 14 в Духа Святого — Сошествие Св. Духа в виде голубя. И воедину святую Соборную и Апостольскую Церковь — представлена церковь о пяти верхах (главах); в ней апостол Петр с Евангелием