Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Только не задувай свечу, — прошептал он.

— О нет! Ты смотрел на меня?

— Прости, я думал, что ты меня сразу заметишь, но ты даже не посмотрела в сторону кровати. Это было такое очаровательное зрелище, что я не решался остановить тебя.

Смущенная, Анжелина прикрылась ночной рубашкой, которую не успела надеть.

— Ты преувеличиваешь, Луиджи. Ты мог бы окликнуть меня, кашлянуть, что ли…

Анжелина не знала, что добавить, и расплакалась. Луиджи протянул руку.

— Иди ко мне, любимая.

Почти на ощупь Анжелина дошла до кровати и легла, сотрясаемая рыданиями. Луиджи прижал ее к себе, догадавшись, что роды оказались для матери смертельными.

— Коралия умерла, — подтвердила Анжелина. — Я не смогла ее спасти. А ведь мне удалось остановить кровотечение! Она потеряла много крови, но умерла не из-за этого. Ей не хватало воздуха. Она задыхалась, глядя на меня глазами, полными непонимания и печали.

— Ты впервые потеряла свою пациентку? — ласково спросил Луиджи.

— Да. Правда, в Тулузе и Тарбе пациентки умирали от потери крови или вследствие послеродовой горячки, но не в дни моих дежурств. Я не понимаю, что произошло. Все случилось так быстро, и это было так жестоко! Почему Господь допускает такую несправедливость? Коралии было тридцать лет. Она даже не успела попрощаться с мужем и сыном. Мы молились, мы взывали к божественному милосердию, но напрасно. Помогая Иву Жаке одевать его супругу, я думала о Розетте. Наверно, я правильно поступила, избавив ее от плода. Ты понимаешь? Розетта, которую мы так любим, умная и необыкновенно добрая девушка, могла бы тоже умереть при родах, поскольку отец, пьяница, человек без стыда и совести, изнасиловал ее! Мне кажется, что Церковь более снисходительно относится к таким мужчинам, чем к их жертвам.

Анжелина продолжала плакать, прижавшись к Луиджи, который нежно гладил ее по волосам.

— Значит, твои опасения были не напрасны, — сказал он.

— Вот именно! Даже во время ужина я мысленно была не с вами, я все время думала о Коралии и боялась за нее.

— Ты сделала все, что было в твоих силах.

— Этого оказалось недостаточно. Женщины не должны умирать, даруя жизнь. Моя мать пыталась противостоять неизбежному, и я буду поступать так же!

— Моя любимая, не терзай себя! Я уверен, что ты не могла ее спасти. Вероятно, у нее просто не выдержало сердце.

— Несомненно. Теперь я говорю себе, что, возможно, доктор лучше справился бы, чем я.

— Учитывая тот факт, что на дорогу ушло бы слишком много времени, это ничего не изменило бы. А ребенок?

— Его забрала моя тетушка.

Анжелина инстинктивно потянулась лицом к лицу, такому близкому, своего возлюбленного. Их губы встретились. И тут она осознала, что они оба голые. Их тела соприкасались, теплые, привыкшие друг к другу за время разговора.

— Я хочу стать твоей женой, здесь и немедленно, — прошептала Анжелина на ухо Луиджи. — Я уже твоя жена, поскольку люблю тебя всей душой и скоро официально ею стану. Луиджи, мой любимый, мне плевать на грех. Я на коленях поползу в Сантьяго-де-Компостела, если надо, но я должна почувствовать тебя живым, я ощущаю потребность тебя в себе.

— Правда? И ты не будешь жалеть об этом?

— Нет! Прошу тебя!

Анжелина отбросила простыню и одеяло. В умирающем свете свечи Луиджи любовался ее грудями и напряженными сосками, тонкой талией, животом, изгибом бедер, всеми этими сокровищами, на которые он тайком смотрел несколькими минутами ранее. Потом он взглянул на ее лицо. И вновь был очарован изящными чертами, влажным блеском аметистовых глаз, золотисто-рыжей прядью, падавшей на лоб. Он находил ее такую, обнаженную, хрупкую, еще более прекрасной, еще более пленительной.

Анжелина выжидающе смотрела на Луиджи. Глаза ее затуманились, а потом взгляд стал медленно скользить по плечам, поджарому телу и мускулистым рукам мужчины. Анжелину охватило неистовое желание, и она, выпрямившись, стала ласкать губами его шею, щеки, вцепившись пальцами в черные волосы. Луиджи едва сдерживал сладострастные стоны. Закрыв глаза, он лег на нее. И они слились в бесконечном поцелуе, выражавшем их обоюдное желание. Постепенно они забыли о том, где находятся, о жестокой смерти, о церковных догмах и правилах благопристойного общества.

В эту октябрьскую ночь для них больше ничего не имело значения, кроме удовольствия, сотканного из любви и уважения, и искорок счастья, которые пронизывали все естество каждого из них.

Глава 20

Ветер с гор

Хутор Ансену, у Жана Бонзона, шесть часов утра

Стояла еще ночь, когда Анжелина проснулась. Посмотрев в окно с запотевшими стеклами, она различила, что небо было темно-синим. Она тут же почувствовала тело Луиджи, прижавшееся к ней, и на ее губах заиграла счастливая улыбка. Никогда прежде она не делила ложе с мужчиной. Теплые простыни, запах, исходивший от их тел, и это новое ощущение близости возродили воспоминания об объятиях, совершенство которых дарило ей сладость земного рая. Она испытала не ожидаемое молниеносное удовольствие, но удивительное блаженство, рождающееся из гармонии движений и сказочного результата — бесконечной радости.

Смущенная яркими воспоминаниями, Анжелина повернулась к своему любимому. Она слушала размеренное дыхание Луиджи, с трудом сдерживаясь, чтобы не поцеловать его. «Мой муж, мой возлюбленный! — думала она. — Этой ночью мы справили нашу тайную свадьбу, и отныне мы будем одним целым».

Вопреки своей воле Анжелина вспомнила о плотской связи с Гильемом. Разумеется, первый любовник молодой женщины умел ее удовлетворять, доставлять ей невероятное наслаждение, однако оно — как теперь она осознавала — было лишено такой любви, которая уносила ее на седьмое небо в момент соединения с Луиджи. Он овладел ею столь нежно, столь деликатно, словно исполнял священный ритуал, когда каждое мгновение имело важное значение.

«Потом я плакала… — вспоминала Анжелина. — Это были слезы благодарности. У меня было такое впечатление, что я вознеслась на небо, к чудесному свету, среди которого я летала, свободная, очарованная».

Дрожа от переполнявших ее эмоций, Анжелина дотронулась ладонью до руки Луиджи. Отныне никто не сможет убедить ее в том, что акт любви может быть грехом, при условии, конечно, что мужчина и женщина любят друг друга всей душой, всем сердцем. Анжелина ни о чем не жалела, уверенная, что единственное бедствие на земле — это смерть, расставляющая многочисленные ловушки, куда заманивает своих жертв. Анжелина вновь увидела Коралию, безжизненно простершуюся на кровати с закрытыми глазами, и подавила рыдание.