Пляска в степи - Виктория Богачева

долетел до нее вкрадчивый голос Сбыгнева.

Ну, чернавки да холопы! Вольны языком молоть! Нынче, верно, уж все городище ведает, разнесли весть по всем уголкам.

— А коли и правда? — повторила она без былой смелости.

— Значит, идет на Ладогу Святополк, — отозвался десятник. — Значит, получилось у него задуманное исполнить.

— Что — задуманное? — спросил ломким, чужим голосом.

— Мужу твоему отомстить.

Звениславе казалось, что разом, со всего маху налетела она на толстую стену. Ни вздохнуть не могла, ни пошевелиться. Лишь смотрела на толстый деревянный запор, и в голове у нее было пусто. А в груди что-то сжималось, мешая дышать. Сколько так простояла — не ведала. Очнулась лишь, когда снова раздался мужской голос.

— Государыня, передай воеводе вашему, Круту Милонеговичу, что надобно с ним десятнику Сбыгневу поговорить.

— Передам, — пообещала Звенислава словно во сне. — Передам.

Пошатываясь, княгиня побрела прочь. Словам Сбыгнева она поверила сразу и безоговорочно. Нашто ему лгать?..

Как же так могло выйти, что на Ладогу шел княжич Святополк? А что Ярослав?.. Не мог ведь он брата пустить разорять свое княжество. Выходило… выходило, пропустил? Выходило, отомстил ему проклятый княжич?..

Звенислава сцепила зубы и решительно потрясла головой. В голову лезла одна-единственная, непрошенная мысль, и она гнала ее от себя изо всех сил. Если подумает, то дурное точно сбудется.

Ей пришлось замедлить шаг, когда она почувствовала острую, режущую боль внизу живота. Звенислава накрыла его ладонью и глубоко вдохнула, задерживая дыхание, чтобы переждать, пока резь утихнет.

Благо, на подворье людей было мало, никто не глядел косо на застывшую на одном месте княгиню.

Звенислава сделала небольшой шаг, затем еще один и еще. На лбу выступила влажная испарина, и она поспешно смахнула ее тыльной стороной ладони. Боль внизу живота стала поменьше, и она смогла потихоньку вернуться в терем.

Нужно дождаться дядьку Крута, тогда они обо всем и потолкуют. А прежде она не станет ни о чем дурном мыслить, еще накличет беду. Но в груди тоскливо ныло сердце. Что — то приключилось с Ярославом, иначе никак бы Святополку к Ладоге не пробиться. Князь бы костьми лег, но не дозволил.

Может, и лег…

И Сбыгнев сказал, что, мол, получилось у Святополка старшему брату отомстить…

Всхлипнув, Звенислава поспешно зажала рот ладонью.

Вскоре в терем пришла Любава Судиславна с младшей дочкой. Их прислал воевода, с княгиней время коротать. В горнице, в которой рукодельничали женщины, даже Рогнеда показалась. Верно, совсем уж тяжко стало в одиночестве. У Звениславы то и дело игла из рук выскакивала, и нитка рвалась, но она крепилась, улыбалась встревоженным княжнам. Хоть и малые они, а видели, что у нее на сердце неспокойно. И самим также было.

Дядька Крут в терем глубокой ночью воротился. Уж и тетка Бережана давно княжон спать увела, и Рогнеда к себе в горницу вернулась, и Любава Судиславна дочку обратно в избу услала, а Звенислава все ждала. На женскую сторону не уходила, сидела в горнице на лавке да невидящим взором в неровном свете лучины разглядывала узор на рушнике.

Она резко встала, когда на пороге появился воевода, держа в руках смятый плащ. Пока в терем спешил, запыхался. Волосы из-под очелья выбились, по плечам растрепались.

Дядька Крут поглядел на княгиню да на жену и плотно прикрыл за собой дверь. Потоптался на месте и прошел в горницу, сел за стол.

— Ты не голоден, дядька Крут? Хочешь чего-нибудь? Кваску? — опустившаяся рядом с ним на лавку Звенислава забросала его вопросами.

Лишь бы о главном не говорить. Так крепко ждала, пока воевода вернется, а, увидав, испугалась. Что скажет он?.. Чувствовала она, что когтистыми лапами скребется в терем беда.

— Ничего не надобно мне, благодарствую, — воевода махнул рукой. — Квас уже поперек горла стоит.

Звенислава кивнула и попыталась улыбнуться дрожащими, неверными губами. В тот миг сделалась она похожей на ту девчонку, какой была, когда токмо привез ее князь на Ладогу. Такая же испуганная и растерянная, с широко распахнутыми зелеными глазищами и тоскливым взглядом.

— С боярами мы говорили. С теми, кто за Ярослава, — начал воевода. — Порешили самим гонцов навстречу князю отправить. Так все и разузнаем.

Звенислава просветлела лицом. Потом вспомнила про слова Сбыгнева и закусила изнутри щеки.

— Мне десятник Сбыгнев сказал, что коли идет Святополк на Ладогу, стало быть, тот исполнил, что замыслил, — сказала и быстро на воеводу посмотрела.

У того на щеке дернулась жила, и он ожег княгиню недовольным взглядом. Она лишь пуще выпрямилась и подбородок задрала. Ну уж нет. Этим ты ее не проймешь!

— Негоже тебе с этим псом говорить, государыня, — пробурчал дядька Крут. — Его князь в клеть не за добрые дела посадил.

— Я все про то ведаю, — Звенислава прищурилась. Показалось на секунду, что воевода ей зубы принялся заговаривать. — Мне князь сказывал. А еще Сбыгнев просил передать, что ему с тобой поговорить надобно.

— Ну уж это слишком! — дядька Крут стукнул кулаком по столу и повернулся к жене. — А ты где была, пока княгиня на подворье с кем попало якшалась?!

— Крут Милонегович! — Звенислава выросла над ним, резко поднявшись с лавки. — Довольно этого! Я, может, потому к нему пошла, что он единственный, кто правду мне в лицо скажет!

— Да нашто тебе эта правда, государыня? — искренне опешил воевода. — Дела ратные князь на нас оставил. Мы с мужами мудрыми покумекали, все обсказали. Отправим своих гонцов да будем ждать. Нет еще той правды, которую ты чаешь услышать.

— Дела ратные на вас, а княжество — на меня! — упрямилась Звенислава. — А ты меня, словно чернавку, все в сторонку да в сторонку задвигаешь!

— Да ведь непраздна ты! — не сдержавшись, взревел дядька Крут. — У тебя дитя народится, ты его беречь должна! И себя!

— Это не токмо дитя. Это сын Ярослава. Княжич, будущий князь ладожский, — Звенислава поджала губы. — А чтобы княжить, у него стол должен быть! Земли! Княжество! А коли и взаправду Святополк на Ладогу идет, то все это надобно защищать.

— Вернется князь — все ему обскажу, государыня, уж не взыщи. Пусть с тобой потом муж разговоры разговаривает.

Звенислава мгновенно осеклась и посмотрела на воеводу тоскливым взглядом.

— Что же ты мне душу-то рвешь, Крут Милонегович? Ужели сам о том не мыслил? — она без сил опустилась на лавку и спрятала в ладонях лицо. — Хочешь, чтобы я вслух сказала?.. Что коли Святополк на Ладогу идет, стало быть, беда приключилась с нашим князем?..

Договорив, она заплакала. Ее плечи и голова сотрясались от рыданий, жалобно звенели прилаженные к кике рясны и усерязи. Любава