Странствия Шута - Робин Хобб

Детеныш, проснись, но не издавай ни звука. Будь готова бежать или драться.

Я открыла глаза. Стояла глубокая ночь. Через надвинутый капюшон и занавес корней я увидела огонь. Прищурившись, я разглядела небольшой костер у края реки. Над огнем на вертеле жарилась птица. Никогда не чувствовала более восхитительного запаха. Между мной и костром мелькнула мужская фигура. Калсидийский солдат. Они нас нашли.

Я могла бы тихонько выскользнуть из нашей берлоги и прокрасться мимо костра, но вместо того, осторожно нащупала под капюшоном губы Шун, а когда она очнулась, плотнее зажала ей рот. Секунду она боролась со мной, а потом замерла. Я не проронила ни звука. Она отодвинула капюшон, и пламя костра отбросило полосы теней на ее замершее от напряжения лицо. Она наклонилась и прошептала мне в ухо:

– Это Керф. Тот, что обещал нам помочь.

Осторожно, - предупредил Волк-Отец.

– Я ему не доверяю, – ответила я одними губами.

– И я. Но у него есть еда.

Шун попыталась неслышно вытащить ноги из-под плаща, но Керф повернулся в нашу сторону и сказал:

– Я знаю, что вы там. Не бойтесь. Я пришел, чтобы отвести вас домой. Обратно к семье. Выходите и поешьте.

Несмотря на акцент, его голос казался приятным. Ох, как я хотела ему поверить. Шун легонько оттолкнула меня, давая понять, что пойдет первой. Она выбралась из-за занавеса корней и выпрямилась.

– У меня нож, – соврала она. – Если только попробуешь ко мне прикоснуться, я тебя убью.

– Я не такой, – спокойно ответил он. – Я не насилую женщин.

Она издала короткий злой смешок.

– Хочешь сказать, что ты не калсидиец? Или не мужчина? – съязвила Шун. Я не хотела, чтобы она его разозлила. Разве нельзя просто притвориться, что мы ему верим, пока не поедим?

– И то, и другое, – признал он и рассмеялся еще злее и горше, чем Шун. – Хотя мой отец согласился бы с тобой. Он говорит, что я слишком долго прожил под крылом матери, что меня надо было забрать у нее, когда мне стукнуло семь, как других его сыновей. Но он воевал, так что я оставался с ней до четырнадцати лет. Ни я, ни мать не были рады его возвращению.

Он замолчал, опустился на одно колено и перевернул вертел с птицей.

– Пять лет я позорил и разочаровывал его. В конце концов, он отослал меня под присмотром брата, чтобы этот налет сделал из меня мужчину, - на этих словах Керф с досадой покачал головой.

Он не смотрел на нас. Шун поманила меня рукой, чтобы я вышла из укрытия. Я повиновалась и, тихо выбравшись, замерла в отдалении среди теней.

– Я пойду, соберу еще дров для костра, – сообщил он и скрылся в темноте.

Мы услышали как заржала и переступила с ноги на ногу лошадь. Он успокоил ее несколькими словами и двинулся дальше. Шун стремглав метнулась к ручью и перепрыгнула через него. Я тут же последовала за ней. Она упала на колени рядом с костром.

– Еще сырое.

– Мне все равно, – отмахнулась я.

Шун выхватила птицу из огня и начала размахивать вертелом, чтобы немного остудить мясо, но тушка соскользнула и полетела в снег. Я кинулась к ней, подхватила и разорвала пополам. Местами мясо было обжигающим, местами холодным от снега, а местами – просто сырым. Мы жадно ели стоя, не обращая внимания на слишком горячие куски. Я слышала, как Шун глотает, и как хрящики хрустят у нее на зубах. Птица была небольшой, и мы быстро покончили с ней, но я испытала ни с чем не сравнимое облегчение – голод отпустил.

– Лошадь, – скомандовала Шун.

Я не хотела покидать костер, но знала, что она права. Меня совершенно не смущало то, что я собиралась украсть лошадь у человека, который поделился с нами пищей. Я поспешила за Шун туда, откуда доносились звуки животных. После света огня моим глазам понадобилось время, чтобы приспособиться к темноте. Лошадей было две: гнедая и белая, обе стреножены. Их седла лежали неподалеку. Я беспомощно посмотрела на Шун. Раньше мне никогда не приходилось седлать лошадь.

– Осторожно, – шепнула я, когда она опустилась рядом с передними ногами белой лошади. Я наблюдала, как она ощупывает веревки.

– Не понимаю, как их распутать.

– Так сними варежки.

Я пыхтела над седлом, которое едва могла приподнять, чтобы подтащить к лошади, и не имела представления, как закинуть его на спину коня.

– Они завязаны на узел?

– Нет, там есть застежка, – раздался спокойный голос Керфа прямо позади нас. – Сейчас положу дрова у огня и помогу вам оседлать лошадей. Если вы действительно хотите ехать верхом в темноте.

Мы замерли. Мне было немножко стыдно. Шун поднялась.

– Я тебе ничего не должна. Ты был вместе с теми, кто похитил нас. И хоть теперь ты пытаешься исправить то зло, что нам причинили, мы не в долгу перед тобой.

– Я знаю, – он подошел к костру, бросил рядом дрова, сел на корточки и подложил в огонь ветвь. Казалось, он не заметил, что мы съели птицу, которую он жарил. – Я здесь лишь по одной причине: чтобы отвезти вас обратно к вашим людям.

– И ты ничего не ожидаешь от меня взамен? – язвительно поинтересовалась Шун.

– Нет, – он простодушно взглянул на нее. – Не буду лгать: я считаю тебя красивой. Об этом ты и так догадалась по моему взгляду. Но я понимаю, что ты ничего не должна мне. Я не попытаюсь тобой воспользоваться.

Этими словами он совершенно обезоружил нас. Мы неуверенно вернулись к костру. Я вытянула к огню перепачканные руки и ощутила на лице тепло. Пожиток у него было достаточно: он расстелил рядом с огнем одеяло для нас с Шун. Мы потеснились, чтобы уместиться на нем вместе, но так было только теплее. Себе он постелил с другой стороны костра.

– Я все равно ему не верю, – шепнула я Шун, уже засыпая. Она не ответила.

Калсидиец умел добывать пищу. Когда мы проснулись следующим утром, он уже развел огонь и жарил на нем тощего зимнего зайца. Я не двигалась, свернувшись под своим тяжелым плащом, и наблюдала, как он возится с луком и стрелой, которой убил зайца. Я подумала, не он ли стрелял в нас с  Персиверансом, когда мы убегали. Не он ли подстрелил моего друга. Мне все еще было тяжело вспоминать события того дня. Те мгновения, когда я была во власти туманного человека, совершенно стерлись. Но я была уверена, что они не вернулись искать мальчишку, которого подстрелили. Я мельком видела его и надеялась, что он вернулся в Ивовый Лес, и не был тяжело ранен. Неожиданно я вспомнила мертвого Ревела, распростертого посреди коридора, и судорожно всхлипнула. Шун проснулась.

– Что случилось? – воскликнула она и быстро села, буравя взглядом Керфа.

– Они убили Ревела, – выдавила я.

Она перевела на меня сердитый взгляд:

– Убили? – переспросила она сухо, но в ее словах не было вопроса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});