Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков

для каждого корабля при условии, что мы используем уголь для срочного ухода из порта. Таким образом, телеграмма адмирала Дудорова находила свое подтверждение на месте. Мое указание на то, что флотилия в состоянии такой перегруженности не может выйти в море, японцы отказывались принимать во внимание и настаивали на уходе.

Японцы не скрывали, что пребывание в японских водах собственно Сибирской флотилии, как организованной и вооруженной морской части, располагавшей к тому же кораблями, которые большевики требовали задержать и вернуть им, являлось одним из главных препятствий в ходе их переговоров с красными и что они готовы были идти на все, чтобы это препятствие устранить. Сухопутные части, находившиеся на кораблях, наоборот, они склонны были рассматривать как беженцев, при условии схода их на берег безоружными.

Все это указывало на то, что надо уходить, чтобы не попасть в ловушку. Однако в своем решении уводить корабли я встретил резкое противодействие со стороны генерала Лебедева, сохранившего за собой главенство среди сухопутных войск. Дело было в том, что для сухопутных начальников оказалось нежелательным уходить из Гензана с теми целями, которые ставились мною, а именно: 1) отыскания безопасного убежища для кораблей; 2) способствования переходу личного состава на положение мирных беженцев в условиях наивозможно более благоприятных для отыскания частного заработка. В связи с чисто авантюристической деятельностью так называемого «Сибирского правительства» г. Сазонова, отправившегося в Токио и посылавшего оттуда информацию о возможности возобновления освободительного движения при поддержке японцев и при возглавлении дела им, у сухопутных начальников зрело убеждение в необходимости во что бы то ни стало сохранить остатки армии в вооруженном состоянии и как можно ближе к пределам России. Поэтому они не хотели ни двигаться немедленно дальше на кораблях, ни сходить с кораблей в Гензане, чтобы перейти на положение беженцев. Так как часть боевых кораблей флотилии, в том числе и флагманский «Байкал», и все транспорты были загружены войсковыми частями, их семьями и имуществом, то создавалось положение, при котором флотилия была не способна двинуться из Гензана.

Я настаивал на освобождении кораблей. Генерал Лебедев отдал приказ по войскам (копия не сохранилась), в котором приказывал подчиненным ему начальникам самим озаботиться обеспечением своих частей транспортными средствами, то есть кораблями флотилии. Произошла резкая переписка, в результате которой я настоял на отмене генералом Лебедевым своего приказа, но все же вопрос с освобождением кораблей не двинулся с места.

Как оказалось впоследствии, много способствовал обострению отношений миф о наличии у меня огромных ценностей на сумму в 500 тысяч иен. Миф этот имел основанием приведенное мною в первой части отчета предписание генерала Дитерихса о выемке частного имущества из хранилищ Владивостокского государственного банка. Это предписание мною исполнено не было, но генерал Дитерихс довел о нем до сведения некоторых лиц, кои начали распускать слухи, что флотилия уходит с целью увезти эти ценности и воспользоваться ими только для себя. Когда этот вопрос разъяснился, острота отношений несколько сгладилась.

В дальнейшем генералы Лебедев и Глебов, настаивая на своем желании оставаться в Гензане и не настаивая на неуходе флотилии, просили только: 1) обеспечить их отряды достаточным числом транспортов и 2) оставить офицеров флота для обслуживания транспортов до окончания надобности в них.

В результате была произведена перегрузка частей. Отряду генерала Лебедева был предоставлен пароход «Эльдорадо», отряду генерала Глебова – транспорт «Охотск», пароходы «Защитник», «Монгугай» и «Пушкарь». Вместе с тем пароходы «Смельчак», «Воевода», «Тунгуз» и «Чифу», как составлявшие частную собственность, были мною отпущены первые три во Владивостоке, а последний в распоряжение владельца, находившегося на нем. На военных кораблях остались только сухопутные части флотилии, кадетские корпуса, сверхштатные чины Морского ведомства и их семьи. После этого мною было решено оставить транспорты с сухопутными частями в Гензане, поручив командование ими контр-адмиралу Безуару, с флотилией же готовиться к уходу.

Все эти переговоры и перегрузки заняли около трех недель времени, что отразилось крайне тяжело на скудных финансах флотилии и впоследствии поставило нас в безвыходное положение в Шанхае.

Намечая уход флотилии, я колебался в выборе конечного пункта следования. Возможностей в этом отношении представлялось две:

1) Инкоу, 2) Манила. Инкоу – единственный порт владений маршала Чжан Цзо-лина, в северную область которых отошла наша армия и где должен был находиться правитель. Присоединение флотилии, при наличии известных гарантий со стороны маршала, обеспечивающих корабли от простого захвата, могло значительно усилить позиции правителя и армии при Чжан Цзо-лине. Принимая во внимание коммерческий тип большинства кораблей флотилии, рисовалась возможность обратить корабли на их прямое назначение и дать заработок личному составу. Опасной стороной решения было проверенное вероломство китайцев и неустойчивость отрицательного отношения к Советам со стороны самого маршала Чжана. Его политика, как было известно, основывалась на подсказке японцев, японцы же явно шли на сближение с большевиками. Кроме того, независимость Чжан Цзо-лина от центрального правительства Китая, находившегося в дружеских переговорах с большевистским неофициальным представителем в Пекине Иоффе, основывалась только на временной слабости центрального правительства, каковое положение могло всегда измениться не в пользу маршала.

С генералом Дитерихсом никакой связи не было. Сведения об отношении китайцев к частям армии, перешедшим границу и разоружившимся, были самого мрачного характера. Это все убеждало меня в том, что поход в Инкоу без предварительной подготовки являлся бы опрометчивым. Желание генерала Дитерихса, чтобы флотилия шла именно в Инкоу, в этот момент мне еще не было известно.

При выборе другого конечного пункта, Манилы, что мне советовал и адмирал Дудоров, я мог надеяться на человеколюбивое отношение американцев к беженцам, к личному составу флотилии и их семьям. Но я должен был учитывать, что наша организация, как таковая, никакой поддержки не получит, никакой помощи не получу я и для устройства дальнейшей судьбы кораблей, кроме разве того, что им разрешено будет оставаться в американских водах на любой срок, пока Соединенные Штаты не признают большевиков. Кроме того, поход в Манилу представлялся в высшей степени трудным и опасным в морском отношении.

Совершенно неожиданно для меня за несколько дней до ухода из Гензана ко мне прибыл из Мукдена один из русских офицеров, устроившихся при штабе Чжан Цзо-лина. Он уверял меня, что прислан от самого маршала с тем, чтобы убедить меня идти в Инкоу, что маршал готов обеспечить флотилию всем, что я найду нужным, и дать какие угодно гарантии в исполнении своих обязательств. Не особенно доверяя этому офицеру, которого я мало знал, и вместе с тем не считая себя вправе отказаться совершенно от сношений с Чжан Цзо-лином, в руках которого находилась в