Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

сама себя укорила. А ведь и правда, откуда ей знать, что там и как бывает в отношениях.

— У нас все хорошо, — поджала губы Юля. — Демьян сделал мне предложение. Я выйду за него замуж. Ты была не права.

— И тем не менее ты здесь, — возразила княжна. — Кощей против вашего брака?

— Нет. Он даже дал ему фамильное кольцо.

Евдокия снова удостоила ее взглядом. На этот раз заинтересованным.

— И каковы выставленные им условия?

— Условия? — нахмурилась Юля.

— Конечно, — вздернула бровь княжна. — Речь идет о женитьбе его наследника. Разумеется, есть условия. Ваш брак будет признан только в вашем мире? Ваши дети не получат титулов? Или Кощей вообще запретил царевичу признавать их? Впрочем, глупость с его стороны, конечно. Кровное родство не обойдешь. Мы ведуны, а не какой-то сброд. Сила в крови решает все. Проще умертвить ребенка при рождении, чем сделать вид, что его не существует.

— Что? — ужаснулась Юля.

— А ты как думала? — мрачно засмеялась княжна. — Что будешь плодиться, и все твои отпрыски смогут претендовать на трон? Никогда такого не будет.

— Как ты можешь так говорить… Это же…

— Это — что? — вскинула брови Евдокия.

— Кто станет убивать своих детей?

— Тот, кто не потерпит соперников.

— Ты несешь чушь! Демьян бы никогда…

— Я говорю как есть, — перебила Евдокия. — Уж не знаю, как принято в мире, в котором обитаешь ты, но в этом поступают так. Я единственная из братьев и сестер, кого мой отец оставил в живых. И вовсе не потому, что в нем проснулись отцовские чувства и он раскаялся. На твоем месте я бы хорошо подумала, прежде чем сообщать царевичу радостную весть. Хочешь спасти своего ребенка, сделай так, чтобы о нем никто не узнал.

— У нас с Демьяном не будет своих детей, но не поэтому, — жестко возразила Юля, чувствуя, как теряет контроль над эмоциями. — Никто не умрет.

— Кроме тебя, — улыбнулась Евдокия. — То, что ты не выносишь царевичу наследника, не значит, что его не выносит за тебя другая, угодная Кощею. А ребенка все же лучше иметь от законной жены, а то пойдут толки.

Юля зажмурилась. Евдокия говорила так уверенно. И в отличие от нее, Евдокия точно знала, о чем говорила.

Ей показалось, что она задыхается. В висках стучало, заглушая шум воды. Где правда? Мог ли Демьян ее обмануть? Знать про этот страшный обычай и обмануть, чтобы не рассказывать о нем. Это могло бы объяснить, почему он не сказал ей обо всем сразу. Просто потому что не полагал, что все зайдет так далеко… Или же…

Или потому что Кощей и правда поставил ему условие. Когда? Сразу до или после ужина? Зачем Демьян ходил к нему тридцать первого? Он вернулся еще более убитым, чем был с утра. Пытался выторговать разрешение на ребенка?

Вот еще одно подтверждение того, что она была права! С самого начала — права! Как она могла позволить себе поверить Демьяну? Он слеп, а его приемный отец — зло во плоти!

Стоп… Нет-нет… Это все из-за проклятья, и Кощей тут не при чем…

Затылок холодило, и в голове стучало, и это мешало связно мыслить.

— Дело не в этом. Демьян проклят, ему нельзя иметь детей…

Евдокия рассмеялась.

— Это он тебе сказал?

— Д-да…

— Допускаю, что он верил в то, что говорил. А ему кто это сказал?

Юля напрягла память. А ведь Демьян говорил ей об этом. Он сказал, что об этом ему еще в молодости сообщил…

— Кощей.

Евдокия посмотрела на нее так, словно она была маленьким неразумным ребенком, чей наивный взгляд на жизнь достоин исключительно сочувствия.

— Я могу помочь тебе, — ласково обратилась к ней княжна. — Ты можешь мне доверять. Я могу решить твою проблему. Ведь это не царевич — угроза для твоих деток. Это Кощей. И я могу сделать так, чтобы Кощей никогда не причинил вреда ни тебе, ни царевичу, ни вашим чадушкам.

— Как?

— Опусти щиты, Юля, — попросила княжна. — Опусти, они мешают тебе увидеть картину целиком. Зачем царевич их тебе выставил?

Юля вскинула голову.

— Какие щиты?

— Те, что заслоняют твой разум, — пояснила княжна. — А ты не знала? Наверное, он сделал это, пока ты спала… Наверное, не хотел, чтобы ты обо всем догадалась. Они мешают тебе… Но ты можешь от них избавиться. Надо просто захотеть. Сбрось их. Давай же…

Юля помотала головой, а потом прислушалась к себе и внезапно ощутила их. Тонкая пелена, отделяющая ее разум от мира. Это было нечто чужеродное. И она испугалась.

«А со мной ты тоже так делаешь?»…

«Я обещаю, твой разум в полной безопасности. И от меня в том числе»…

Демьян ей солгал. Он все-таки залез ей в мозги. Когда он это сделал? Зачем? Неужели это из-за него в голове такой сумбур. Неужели… Он ведь обещал… Обещал…

Нет, он не мог сам.

Не мог.

Это все его отец.

Она снова помотала головой.

— Правильно, — ободряющее прошептала княжна. — Давай же, избавься от них, тебе сразу же станет легче. Ну же…

— Как?..

— Просто представь, что они исчезают. Разрушаются. Обращаются в прах. Ты сможешь, я знаю…

Юля представила. Завеса дрогнула. Один раз, другой… А потом растворилась будто мираж. Стало легче. Юля рассмеялась.

— Вот и молодец, — шепотом похвалила ее княжна.

На затылок подуло сильнее. И этот холодок змейкой скользнул под кожу и растворился там.

И все немедленно стало так ясно и очевидно. Она попала в гадюшник. И Демьян тоже в него попал. Им обоим не повезло. Но она могла его спасти. Она должна была его спасти. А Евдокия могла им помочь. Евдокия была единственной, кому она могла доверять.

— А теперь расскажи мне все, что ты знаешь про Кощея и его семью, — потребовала Евдокия самую обыкновенную вещь на свете. Ничего не было естественней и проще этого. — Расскажи мне, и я помогу тебе. Кощей больше никогда вас не потревожит. У тебя будут дети. Чернявые, кудрявые и с синими глазами царевича. И ничто не будет им угрожать. Просто расскажи. Все, что знаешь. Все, что рассказал тебе царевич. А может ты даже знаешь, где смерть Кощеева?.. Давай же.