Дорога неровная - Евгения Изюмова

- Что?! - взъярилась Александра, помогавшая мужу, и пошла грудью на задиру, стиснув в руке пластмассовую ковровую выбивалку. - Я тебе покажу - «подкаблучник»! Сам - пьянь, дома палец о палец не ударишь, а на моего мужа рот разеваешь? Как двину сейчас по зубам - враз протрезвеешь и забудешь совать свой нос, куда не следует!

Виталий, продолжая чистить ковёр, усмехнулся: уж он-то решительный нрав своей женушки отлично знал, а насмешник попятился от задурившей бабы: своя-то - молчунья, а эта - бешеная какая-то, и правда - треснет по лбу, не драться же с ней. Только и выругался:

- Ну тя в…

- Я и так оттуда! Ещё что скажешь? - дерзко ответила женщина.

Пьяные дружки Пауля заухмылялись: новенькая им понравилась своей смелостью. И с тех пор каждый из них, и, прежде всего, «языкатый» Пауль, здоровались с Александрой первыми.

Соседки по дому наперебой нахваливали Александре ее мужа: молодец, мол, и по дому поможет, и в магазин сходит, и с детьми гуляет ежедневно, золото - а не муж. Александра весело поддакивала им: она была счастлива. И те же самые соседки знали, что уже сгущаются тучи над Изгомовыми, что гроза вот-вот грянет.

Александра поступила-таки учиться на заочное отделение факультета журналистики. Конечно, посоветовалась с мужем, и он дал свое согласие: учись жена, раз мне охоты на то нет. Виталий и в самом деле не очень желал повышать свое образование, считая, что электрику и диплома профтехучилища хватит. Но что-то уже скапливалось в его душе, какое-то чувство то ли недовольства, то ли зависти, то ли начинало развиваться подспудное мужицкое слепое презрение необразованного человека к образованному. А жена, как на зло, все тянула его куда-то, приставала с уговорами поступить в техникум, вечерами звала в кино, а уж если залётный театр приезжал - то обязательно покупала билеты на спектакль. Во дворе же в это время мужики резались в карты, анекдоты травили, там Виталию было намного интересней.

Да ещё выдумала дачный участок приобрести. Сначала нравилось Виталию работать, но потом надоело таскаться навьюченным по жаре - участок был в степи за городом - уж лучше в тени в карты играть.

Мужики-соседи порой посмеивались над Виталием, дескать, верен жене, как святой, мог бы во время ее сессий и «разговеться», вот Мишка-хохол - молодец: едва жена за порог, у него уже очередь, одна в двери входит, другая в окно выскакивает. Вот это - орёл! Иной раз по-иному подзуживали: небось, Сашка тоже в отлучке не теряется - баба такая, что всё при ней: и башка варит, и фигурка - ого! Но Виталий, выслушивая насмешки, только ухмылялся: в жене он был уверен - в её роду измены не приняты. А вот сам он - про то мужики и не ведали - давно уж изменял Александре, и вовсе не учеба её виной, просто хотелось новых острых ощущений, хотелось более смелых ласк. Врал, конечно, жене, что с соседкой Веркой ничего не было. Было, и не раз - то в спешке на кухне резервного дома, то в пустой квартире дома, где шел ремонт. Ему нравилась женская Веркина жадность, готовность брякнуться на спину всюду, где мужику «приспичит», но из-за неё бросать семью не собирался: пустая бабёнка, да и любил он Александру.

Но судьба решила иначе, потому, наверное, и появилась в цехе, где работал Виталий, новенькая - Татьяна. И вдруг накатило, смяло душу, которая сначала сжалась в комочек от содеянного, ведь «распечатал» девчонку прямо во время дежурства, когда третий член бригады, тоже женщина, заболела. Сам не понимал, как получилось, наверное, новый год виноват и выпитый дома коньяк во славу его до начала смены, да водка, которую выпил на дежурстве. Но это он думал - изнасиловал, а вот она так не считала, сразу заявила, что полюбила Виталия с первых минут знакомства. Сама же и водку с закуской принесла, ведь дежурство выпало на новогоднюю ночь, а потом он её проводил до общежития, и она пригласила чаю выпить…

Очнулся Виталий часа через два, спешно оделся и ушёл от Татьяны, бродил до рассвета по звонкому, праздничному городу - новогодняя ночь была полновластной хозяйкой на земле. Он был полон сладких воспоминаний от близости с Татьяной, и в то же время душа мёрзла от стыда: семья ждала его с работы, ребятишки, наверняка, подарки приготовили - такая уж традиция была в семье Изгомовых, а он никак не может решиться прийти домой, не зная, как посмотрит в глаза Александре. Так и бродил весь день по замершему после ночного разгула городу.

Домой Виталий пришел к вечеру, объяснил это тем, что пришлось остаться на вторую смену - сменщик не явился. И сразу лёг спать, даже не стал смотреть подарки от детей. Александра не дала сыновьям обидеться, сказав, что папа устал.

Александра была сдержанной в чувствах и удивительно стеснительной даже после десяти лет семейной жизни, да еще и двое сыновей в ногах вертелись - Пашка иной раз среди ночи приходил к родителям и устраивался между ними. А Татьяна своей любви отдавалась бездумно, бесшабашно, ей-то не с кем было делить свою любовь. Вот и закрутила Виталия безрассудная страсть, в голове закружились мысли об уходе из семьи, но уходить пока было некуда: за съемную квартиру придется платить немалые деньги. Решил уехать с Татьяной, когда кончится срок ее отработки после учёбы, он уедет с ней, а что будет с женой и двумя сыновьями - это Виталия уже не интересовало. И он перестал таиться. Когда жена уезжала на сессию, со второй смены возвращался домой вдвоём с Татьяной, зная, что дети уже давно спят.

Соседки видели, как Виталий приводит в квартиру женщину, но Александре никто и слова не сказал. С одной стороны, дескать, она такая, что примет их слова за навет: мужу доверяет безгранично, а с другой стороны, мол, этакое дело - не трагедия, просто скучно мужику, пока жена в отъезде. А так-то мужик путёвый, побалуется, а семью не бросит, ведь жену нахваливает, как она успешно всегда экзамены в университете сдаёт, за ребятишками хорошо приглядывает. А ещё и бабья зловредность примешивалась: пусть и Шурка-гордячка хлебнет лиха, а то всегда мимо скамейки, где вечерами женщины судачат, проходит, лишь поздоровается, а не присядет посплетничать вместе со всеми.

Александра ощущала какое-то неясное беспокойство, словно и впрямь перед грозой: над головой ещё светит солнце, а за горизонтом слегка порыкивает гром. Но в то же время, казалось, не было и повода для беспокойства: Виталий по-прежнему ласков, так же радостно встречает жену после сессии. Только задумчивый стал, вспыльчивый и непривычно жестокий. Раньше барахтался с детьми на полу, охотно гулял с ними, а сейчас мог схватиться за ремень и отлупцевать сыновей за малейшую провинность, отчего супруги начали ссориться, поскольку Александра не любила наказывать детей физически. Она усаживала сыновей в кресло на какое-то время, и это непоседам было самым страшным наказанием. Но мальчишки быстро придумали как наказание превратить в удовольствие: Антон читал, а Павлик играл машинками.

И всё-таки Александра не думала об измене мужа до одного, казалось бы, незначительного случая, но именно он и заставил задуматься и действовать. Однажды Александра поздно вернулась с работы (она, поступив на факультет журналистики, ушла из типографии в многотиражную заводскую газету), обнаружила, что Виталий не забрал из детского сада Павлика: спал преспокойно дома.

Александра, обеспокоенная, помчалась за сыном, а когда вернулась с ним, зарёванным и несчастным, то высказала мужу:

- Виталь, ну что ты, в самом деле? О семье-то не забывай, женатый ведь!

- Ничего, скоро стану холостым, - муж ответил совершенно спокойно и серьёзно.

- Ну, ты и шутник! - рассмеялась Александра и легонько шутливо боднула мужа в плечо. - Как это - станешь холостым? Двенадцать лет с тобой живём!

- Значит, скоро не будем, - он оделся по-праздничному и куда-то ушел.

Не поверила его словам, думала - разыгрывает, опять «дал себе слово» из-за какой-нибудь пустяковой размолвки, про которую она уже забыла. Александра, конечно, резкая на слова, взрывная, однако быстро «остывала», и первой шла на примирение, если понимала, что сама виновата. Правда, первой она часто мирилась даже если в ссоре виноват был Виталий - не умела она долго злиться.

И запало в душу сомнение. Стала наблюдать за мужем внимательнее и с ужасом поняла: да ведь не дурачится он, серьезно заявил, что есть у него другая женщина. Запоздало ворохнулась мысль: может, она в чём-то виновата, излишне сдержанна с ним? Нет уж! Мужа она никому не отдаст!

И тогда Александра поступила так, как, может быть, не поступала ещё ни одна женщина: после долгих раздумий «вычислила» соперницу и решила ей показать свою семью, свой дом и тем сказать: «Не лезь в чужую семью. Здесь - дети. Виталий - им отец, а мне - муж».

Дальше все развивалось стремительно. Узнать адрес, сообщить, что у младшего сына - день рождения: «Наш папа, вероятно, будет рад Вас увидеть…» - не составило особого труда.

В назначенный день у Александры нервы были напряжены так, что вздрагивала от любого шороха за дверями. Изгомовы сидели у накрытого стола, уставленного закусками, смотрели на огромный, изготовленный по заказу, торт. Виталий все порывался открыть бутылку заграничного вина, горделиво стоявшую в центре стола, но Александра упросила его подождать, загадочно улыбаясь, но в душе затаился страх: она уже ругала себя и страстно желала, чтобы «она» не пришла. Александра всегда предпочитала, хоть горькую, но - правду, неопределенности положения терпеть не могла, но хорошо, если ее подозрения беспочвенны, а если нет? Ей уже не хотелось узнать правду. Как жить с человеком, который предпочел другую женщину? И от этого сердце Александры, казалось, разрывалось на кусочки.